Ельцин Центр

Неделя выдалась если не скучной, то весьма обыденной. Куда подевался боевой дух и азарт начала лета, кому и как удалось помирить непримиримых противников, кто, если можно так выразиться, залил китовым жиром бушующий океан?
 

Не исключено, что виной всему – летний зной. Как пишет «Независимая газета»: «У нас это называется – ничего не произошло. Затишье. Выдох. Изнеможенье летнего зноя».

 

«Это затишье сошло бы за бурю в любой из стран, которые имели счастье пережить период становления своих демократий лет этак двести назад. Этим выдохом смело бы спокойствие и рутину с первых полос газет, с лиц, все познавших, ко всему привыкших, кажется, «звезд» теленовостей. Они окрестили бы этот день «адской средой» и вспоминали годы спустя. У нас это называется паузой» - такое очень точное определение среде 27 июня дает «Независимая». А проще говоря, хорошо сказано.

 

Во всяком случае, если картину дня выстраивать по «Известиям», то в стране, перед которой поставлен поистине гамлетовский вопрос «быть или не быть», ничего серьезного не происходит, а Россия, которая буквально несколько дней назад, 12 июня, выбрала первого президента, на самом деле находится в летаргическом сне. Как иначе объяснить тот факт, что из восьми полос в «Известиях» почти четыре отведены под рекламу? И это тогда, когда тут же публикуется текст долгожданного Союзного Договора (Договора о Союзе Суверенных государств). И больше ничего, как принято говорить, острого. Ни дискуссий, или комментариев, ни столкновения мнений, ни анализа…
 

Даже отчитываясь о первом заграничном вояже президента Ельцина в США, газета ограничивается тем, что приводит сравнение президентских окладов «там» и «тут»: «Выслушав сообщение о том, что в США президентский годовой оклад составляет 200 тысяч долларов, депутаты [Верховного Совета РСФСР –А.Ж.] дали «своему» четыре тысячи рублей в месяц». Если мне не изменят память, доллар к тому времени стоил что-то около 30 рублей.
 

Конечно, «Известия» - не орган Верховного Совета РСФСР, в отличие от «Российской газеты», и подробно рассказывать о заграничном визите президента одной из республик Союза не обязаны, но… Как ни крути, первый президент России – на тот момент это была фигура далеко не последняя в «шорт листе», как сегодня принято говорить, мировых политиков… Так что всего лишь пара десятков строк об одном из важнейших на тот момент событий в политической жизни России – это, собственно, и есть такой своебразный показатель отношения руководства СССР к самому яркому на тот момент, самому оппозиционному и неугодному, и, вряд ли кто будет спорить, самому сильному политику на общесоюзном «политическом Олимпе».
 

Между тем, «Российская газета» более многословна: Рабочий визит продолжался 3 дня. За это время состоялись встречи с руководством обеих палат Конгресса, выступления и обмен мнениями в сенате и в палате представителей, беседы с президентом США Бушем, вице-президентом Куэйлом, министром обороны Чейни, министром торговли Мосбатером. Ельцин охарактеризовал эти встречи и беседы как содержательные. Состоялся углубленный обмен мнениями с руководством федеральной сессии Резервного банка США, представителями крупнейших корпораций. Состоялась церемония вручения международной награды «За демократию» за 1991 год Председателю Верховного Совета РСФСР Борису Ельцину. Перечисление всех встреч в Америке заняло бы слишком много места на газетной странице...».
 

Уже один этот абзац показывает, насколько содержательным и значимым был вояж Ельцина. А ведь, была еще и экономическая составляющая визита. «Очень серьезно обсуждалась тема взаимодействия СССР, России и Запада в осуществлении экономической реформы. Принципиальная позиция России однозначна: РСФСР не протягивает руку за милостыней, она за конструктивное и взаимовыгодное сотрудничество с западными странами в проведении экономических реформ», пишет «РГ». А далее приводит цитату из выступления Ельцина: «Западная помощь не является ключевым условием успешного введения рыночного функционирования экономики».
 

Не берусь судить, действительно ли Борис Николаевич на тот момент был настолько уверен в способности России самостоятельно, без внешней помощи, справиться с предстоящими трудностями переходного периода, или выдавал желаемое за действительное. Мне кажется, что просто ни один из его экономических советников на тот момент не мог даже отдаленно предугадать дальнейшего развития ситуации.
 

Вернусь к «Независимой газете». На второй полосе народный депутат СССР Юрий Болдырев (выскажу личное мнение – очень глубокий человек и совестливый политик) размышляет о степени самостоятельности новоизбранного президента РСФСР. Заметка именно так и озаглавлена: «Степени свободы президента России». В основном размышления будущего соучредителя «Яблока» сводятся к декларированию необходимости жестких предварительных договоренностей и консенсуса между всеми республиками, собирающимися подписать Союзный договор. Однако, в самом начале своей статьи он констатирует положение дел в экономике России: «…Россия, спровоцированная Союзной властью, уже оказалась вовлечена в раскручивание инфляции. Кроме того, российское руководство уже, к сожалению, приобрело собственный опыт государственно-патерналистского администрирования. Бесконечные налоговые льготы, преимущественные права, лицензии, налоговые кредиты, «свободные зоны» и другие варианты протекционизма… Намерения благие, но в совокупности это лишь разрушает единое экономическое пространство, искажает мотивацию хозяйственной деятельности, развращает предпринимателей и озлобляет большинство людей. У Президента России есть выбор. Либо стать соучастником союзной власти в большом обмане, интеллигентно называемом «инфляцией вследствие бюджетного дефицита», либо найти в себе и своих соратниках силы для осуществления жесткой финансовой политики, разумеется, вместе с либерализацией экономики». Эти слова о государственном патернализме в экономике России и необходимости жесткой финансовой политики актуальны (даже злободневны) и сегодня, а в 1991-м они звучали как приговор. Увы, тогда к ним никто не прислушался.
 

В итоге, в течение следующих 8–9 лет Россия только у МВФ взяла кредитов почти на 40 млрд. долларов. А еще были кредиты МБРР, частных банков… Словом, к 1 января 2000 года внешний долг России составлял почти 159 млрд. долларов. Потом, правда, он стал стремительно сокращаться – мы, как ни крути, привыкли платить по своим счетам, пусть даже и ценой собственного пота и крови. Но все равно, сегодня Россия должна своим кредиторам почти 37 миллиардов долларов, проще говоря, каждый из нас должен кому-то там, на Западе по 260 долларов.

 

Но вернемся в июнь 1991-го. Многократно отмечалась знаменательность такого факта, красивая магия цифр (полагаю, выстроенная сознательно), что 12 июня 1990 года был принят союзный Закон «О печати и других средствах массовой информации», Декларация о государственном суверенитете РСФСР, а спустя год – опять же 12 июня 1991-го Борис Ельцин был избран первым Президентом России. Абсолютно убежден, что первый Закон о печати, принятый в стране, пережившей 70 с лишним лет тоталитаризма, по своей значимости не уступает ни Декларации о суверенитете, ни первым выборам главы государства.
 

А теперь давайте вспомним, в чем только не обвиняли недруги Бориса Николаевича. Список, уверен, будет весьма длинным. И только в одном никто и никогда не решился его упрекнуть (он не давал ни малейшего повода) - в невнимании к прессе и в попытках ограничить ее свободу. Какие бы слухи не распространяли про президента те или иные издания, как бы не топтались на его имени аналитики-комментаторы самого разного пошиба и уровня, я не припомню ни одного случая репрессий по отношению ни к журналистам, ни к СМИ вообще. Любая пресса, в том числе и оппозиционная, при Борисе Николаевиче оставалась четвертой властью.
 

Это небольшое отвлечение о свободе слова вызвала маленькая заметка в «Российской газете» о том, что союзный Кабинет министров не поддержал предложение о создании органа по надзору над печатью.Напомню предысторию. 13 апреля 1991 года был упразднен печально знаменитый Главлит – Главное управление по охране государственных тайн в печати. Ни для кого не секрет, что это ведомство, которое, судя по названию, должно было следить за тем, чтобы в СМИ не попадали сведения, составляющие гостайну, на деле занималось цензурой. И вот в апреле 1991-го его функции были переданы Министерству информации и печати СССР. Напомню, что к тому времени уже 10 месяцев, как действовал Закон о печати, первый же пункт которого гласил: «Печать и другие средства массовой информации свободны. Свобода слова и свобода печати, гарантированные гражданам Конституцией СССР, означают право высказывания мнений и убеждений, поиска, выбора, получения и распространения информации и идей в любых формах, включая печать и другие средства массовой информации. Цензура массовой информации не допускается». Но не прошло и месяца после упразднения Главлита, как его бывший руководитель Владимир Болдырев написал письмо президенту СССР Михаилу Горбачеву и премьеру Валентину Павлову: «Анализ публикаций в средствах массовой информации показывает, что часть изданий ведет пропаганду, направленную на дестабилизацию нашего общества, ослабление государственной власти, разжигание межнациональных конфликтов, дискредитацию Вооруженных Сил СССР, помещает материалы с нападками на грани оскорбления и клеветы на высшие органы страны и пропагандирует почти неприкрытую порнографию и насилие... В целях устранения такого рода негативных процессов следовало бы поручить союзному вневедомственному органу осуществлять контроль за выполнением законодательства о печати и других средствах массовой информации. Такая работа... могла бы быть возложена на Главное управление, которое располагает квалифицированными специалистами и соответствующими структурными подразделениями».Фактически, Болдырев предлагал реанимировать Главлит, создав на его базе инспекцию по контролю за выполнение Закона о печати.
 

К счастью, на тот момент Кабмин оказался мудрее и дальновиднее, отказавшись поддержать Болдырева. Как написала «Российская газета»: «В Кабинете министров СССР опасаются, что реализация инициативы «вызовет нежелательную реакцию общественности и прежде всего журналистов».
 

Сегодня федеральный список экстремистских материалов насчитывает 966 пунктов. Многие из них весьма и весьма спорны. Но, справедливости ради отмечу, что решение о включении в список принимается не каким-то органом, отвечающим за цензуру, а судом.

 

---