День за днем. События и публикации 4 августа 1991 года
комментирует обозреватель Олег Мороз*
Горбачев уезжает в отпуск
4 августа Горбачев уехал в отпуск − в Крым, в Форос. Уехал, видимо, с огромным чувством облегчения: такую гору своротил – согласовал со всеми любимое свое детище – проект Союзного договора, наметил сроки его подписания. Если бы он знал, какими роковыми последствиями обернется для него этот отпуск… Многие до сих пор недоумевают: неужто он не знал об уже созревшем и готовом вот-вот грянуть заговоре? Ну ладно, верхушка КГБ его предала, блокировала всю информацию, но, наверное, были рядовые сотрудники госбезопасности, которые могли бы его предупредить, а возможно, и предупреждали − не такими уж немыслимо скрытными были приготовления заговорщиков. Возможно, предупреждали его и просто близкие сотрудники, достаточно проницательные. Я уже писал, что Александр Николаевич Яковлев, по его словам, предупреждал Горбачева. Наконец, неужто его собственная отточенная интуиция, интуиция опытного человека, опытного политика не подсказывала ему: что-то такое происходит, что-то такое готовится? Предупреждениям он не поверил, собственную интуицию, если она что-то ему и подсказывала, по-видимому, заставил замолчать.
Если бы Горбачев остался в Москве, трезво оценил ситуацию, принял решительные превентивные меры, многое могло бы пойти по-другому…
Но что могло бы пойти по-другому? Ну, предположим, разгромил бы он заговорщиков, ну подписали бы Россия, Казахстан и Узбекистан Союзный договор. А дальше что? Украина вряд ли его подписала бы (не говоря уж том, что его не подписали бы страны Прибалтики и Грузия) Если бы договор не подписал Кравчук, то и Ельцин, без сомнения, отозвал бы свою подпись. Всё. При таком раскладе Союзу все равно пришел бы конец.
В общем, в этот момент Горбачев уже ничего не смог бы сделать для сохранения Союза, независимо от того, в отпуске был бы он или не в отпуске. Другое дело, если бы победил ГКЧП, вот тогда Союз, наверное, еще мог бы какое-то время просуществовать − в условиях жестоких репрессий, которые вынуждены были бы развязать новые правители.
Страна вернулась бы во времена Брежнева − Андропова, а то и Сталина. Правда, это, конечно, длилось бы недолго − экономика не позволила бы: огромную страну вряд ли удалось бы заставить жить, как живет Северная Корея, в голоде и холоде, а к тому же и в неминуемых кровавых междоусобных распрях.
Но все же при таком развитии событий сохранялся бы некоторый вопрос…
Команду Горбачева в Крыму уже приняли как-то не так
«4 августа Михаил Сергеевич, Раиса Максимовна, дочь Ира, зять Анатолий и я с двумя женщинами-референтами прилетели в Крым. Приземлились на военной базе «Бельбек». Горбачева встречали представители украинского руководства, генералы. В гостевом домике в аэропорту беседовали около часа…
Перемены по отношению к нему, а следовательно, и к нам, его сопровождающим, мы почувствовали и здесь. Нас определили жить на этот раз не в роскошном санатории «Южный», а в филиале санатория «Форос», в Тессели… Вечером я заявил об этом (о своем возмущении по поводу «нового» размещения – О.М.) Плеханову, начальнику знаменитой «девятки» (генерал госбезопасности, один из главных будущих путчистов – О.М.). С Плехановым я говорил резко; дело не только в физических неудобствах и отсутствии закрытой связи с М.С., но и в «престиже»: перед отдыхающими и иностранцами неловко, что помощника президента поместили в комнатушку для студентов-переводчиков. Он отвечал мне нелюбезно, обидчиво, что несвойственно было его обычно лакейскому поведению. Произнес фразу, которая в свете последовавшего через две недели путча звучит зловеще и издевательски: «Я здесь для охраны президента!», дав, значит, понять, что мои заботы его на этот раз не касаются».
Тут обращает на себя внимание вот что. По данным следствия, Крючков ввел Плеханова в замыслы заговорщиков лишь накануне поездки «банды четырех» (определение Черняева) к Горбачеву для предъявления ему ультиматума: Плеханов, начальник Службы охраны КГБ, должен был обеспечить проход четверки к президенту через суровую, в несколько эшелонов, охрану – перед ним открывались все двери и отпирались все замки. Однако из воспоминаний Черняева хорошо видно, что уже и 4 августа Плеханову все хорошо известно о созревшем заговоре. Именно поэтому он ведет себя так развязно, отбросив обычное холопское чинопочитание. И главное все же не в том, что он поселил Черняева в какой-то «непристижной» каморке, а в том, что он лишил его прямой «закрытой» телефонной связи с президентом (через несколько дней телефоны и вовсе отключат).
Черняев пожаловался Горбачеву. Тот не стал выяснять отношения с холопом Плехановым, просто разрешил Черняеву обратиться к управделами ЦК Кручине (тому самому, который после поражения путча выбросится из окна, оставив записку: «Я не заговорщик, но я трус…») Черняева переселят на прежнее, нормальное место, рядом с Горбачевым.
Ушли из Союза – отдавайте имущество!
В газетах за 4 августа, конечно, ничего такого нет. Ну, уехал и уехал царь-батюшка, президент-генсек. Жизнь продолжается…
4 августа – воскресенье. Из обозреваемых газет вышли только «Московские новости». С опозданием пишут о визите Джорджа Буша в Москву, о чем ежедневные газеты уже написали… Что делать, – такова участь еженедельника. Ничего, скоро грянет путч, и у МН пойдут экстренные выпуски, без соблюдения обычного спокойного графика. Поломан будет график.
…«Московские новости» пишут о том, как начинается отъем имущества у прибалтийских республик, «делающих ручкой» Советскому Союзу. Начался он с отъема учебных парусных судов у Латвии и Эстонии. У Латвии отняли и передали Мурманску барк «Седов», а у Эстонии – парусник «Крузенштерн» (этот отходит Калининграду).
Формальным основанием послужили то, что экипажи во время плавания «гоняются за валютой в ущерб учебному процессу». (Кто тогда за валютой не гонялся? Жить-то надо). На самом же деле, конечно, решение политическое. Помимо «валютных» обвинений «Седову» ставится в вину то, что он «принадлежит, по существу, флоту, несоветской республики, в которой в любое время могут произойти непредсказуемые события (Латвия еще не объявила о своей независимости, скорообъявит – О.М.)». Аналогичное обвинение предъявлено и «Крузенштерну»: он тоже принадлежит флоту, «по сути, несоветской республики» – Эстонии.
Ну, а как вы хотели – за независимость надо платить. Отъемом судов дело не ограничится…
Вообще-то в цивилизованном мире такие дела решаются в судебном порядке. А тут – приказ министра рыбного хозяйства СССР, и дело с концом.
На смерть негодяя
Помер один из главных сталинских злодеев – Лазарь Каганович. Помер в глубокой старости, долго топтал несчастную нашу землю, двух годков до столетнего юбилея не дотянул.
Написать что-то «вместо эпитафии» на смерть кровопийцы, «на совести которого лежат сотни тысяч, а может, и миллионы людей, убитых в самом цветущем возрасте», редакция попросила писателя Льва Разгона, который сам отсидел семнадцать лет в сталинских лагерях.
Писатель выдал сталинскому прихвостню, что называется, «по полной программе»:
«…Люди для него были лишь материалом… Материала было много, и Каганович его не жалел. Он проводил коллективизацию и уничтожал крестьянство с размахом и организованностью, ибо обладал несомненным даром администратора. Он деловито, не испытывая никаких угрызений и метаний, по заданию Сталина уничтожал ту самую партию, куда вступил 17-летним юношей и в которой насчитывались сотни и сотни его знакомых, товарищей по работе и даже личных друзей».
Об одном из главных преступлений Кагановича автор, однако, почему-то не упомянул: именно этот деятель руководил разрушением многих архитектурных памятников Москвы (под предлогом «реконструкции» столицы), в том числе – Храма Христа Спасителя.
Почему именно ему Сталин поручил это злодейство (мог бы передать это дело и кому-то другому)? Возможно, тут был иезуитский замысел: главный российский православный храм разрушает еврей; это должно было поднять в стране волну ненависти к евреям, которых сам вождь всех народов люто ненавидел. Такая вот, не исключено, была «подстава».
Как была достигнута Победа
Начинают открываться неприглядные подробности, какими способами «величайший полководец всех времен» товарищ Сталин и его маршалы торили путь к победе над Германий. Прокладывали они его, устилая российские поля горами трупов своих же солдат, нисколько не жалея этот самый «человеческий материал».
Потери никто не считал. Потери тщательно скрывались и замазывались. Недавно, разыскивая одного из своих родственников, погибшего в начале сорок второго под Ленинградом, я наткнулся на любопытный документ – ведомость одного из госпиталей, располагавшегося под Ленинградом, со списками солдат и офицеров, умерших в этом госпитале в январе-феврале 1942-го. Как вы думаете, какова была причина смерти абсолютно всех советских воинов, чьи фамилии попались мне на глаза в этом документе? «Паралич сердца». То есть «не боевые потери». Наша армия, оказывается, сплошь состояла из «сердечников». Поразительный цинизм!
«Московские новости» за 4 августа пишут о «не боевых потерях» другого рода. Исполком Волынского облсовета принял решение увековечить память призывников 1944 года, погибших в запасных полках. Скажут: ну что тут такого особенного? Еще один памятник погибшим на войне. В том-то и дело, что не на войне они погибли! Призывников отправили под Саратов, где они погибли… от голода. Полки-то запасные – чего их кормить?
Много подобных «открытий» нас и теперь ожидает. Полезное дело делает, например, журналист НТВ Алексей Пивоваров, снимающий серию документальных фильмов, где старается (старается, не все, видимо, ему позволяют) показать обратную сторону «победоносной» войны. В повествовании об этой войне все еще несопоставимо преобладают горы вранья – в литературе, в кино… Да и во многих рассказах самих ветеранов, которые из-за древнего возраста уже плохо помнят, что было на самом деле, просто пересказывают где-то когда-то что-то прочитанное, в каком-то «героическом» фильме увиденное.
Ломают кресла на концертах Валерия Леонтьева
Еще одно поветрие, начавшееся в связи с раскрепощением страны, обратная, так сказать, сторона демократии – буйство молодежи на всякого рода публичных мероприятиях. Выброс адреналина. Во время гастролей Валерия Леонтьева, только начинавшего тогда восхождение на эстрадный Олимп, в Архангельском дворце спорта восторженные, сильно возбудившиеся тинейджеры устроили погром, поломали десятки кресел, нанесли дворцу ущерб в десятки тысяч рублей.
Прежде такого не бывало. Вели себя в общем-то, как правило, пристойно. Ограничивались в основном свистом, хлопаньем и топаньем.
Был, правда, один случай погрома у нас во Дворце спорта в Сокольниках, в марте 1975-го. После одного из хоккейных матчей (играли юношеские команды, наша и канадская) канадцы, покидая дворец, стали швырять в толпу пачки жевательной резинки. Жевательная резинка – это была тогда… Не знаю, как это назвать… Мечта советского обывателя. Такой сувенир! Верхние ряды бросились на нижние. Образовалась немыслимая свалка. Много народу погибло, в том числе детей: трибуны были крутые (после перестроили). Из-за жевательной резинки.
Но тут была все-таки «рациональная» причина для погрома – желание во что бы то ни стало завладеть заветной, красиво упакованной штучкой. В Архангельске уже никакой такой причины не было. Ну разве что кто-то хотел получить автограф у лохмато-кудрявого певца. А в основном – адреналин.
И с тех пор адреналин безраздельно господствует на таких мероприятиях. В основном, конечно, на футбольных матчах. Адреналин плюс алкоголь и наркотики.
Что делать, за демократию надо платить. Хотя и демократии-то особой нет, а вот молодежная «раскованность» сохранилась.
Калугин подал в суд на Горбачева. Суд принял иск к рассмотрению
Совершенно фантастические дела начали твориться в нашем суде. Об одном из таких дел – заметка в «Московских новостях» за 4 августа 1991 года.
В июне 1990-го Горбачев своим указом лишил известного тогда деятеля, бывшего генерала КГБ Олега Калугина всех наград, полученных им в разное время – «За действия, порочащие честь и достоинство сотрудника органов безопасности», как говорилось в указе. Калугин подал на Михаила Сергеевича в суд: нет у президента такого права – отнимать награды.
Вы можете себе представить, в каком положении оказались судьи Мосгорсуда, получившие от бывшего чекиста эту бумагу? Ясно, что заявителю надо отказать, но – как?
Как пишет автор заметки Ирина Дементьева, почти год судьи «изобретали способ, как избавиться от неудобного иска»:
«То вдруг оказалось, что, отправляя свое заявление по почте, опальный генерал забыл приклеить марку об оплате госпошлины. То пришлось надолго углубиться в проблему, является ли глава государства должностным лицом и подпадают ли его действия под закон «О порядке обжалования в суде неправомерных действий органов государственного управления и должностных лиц, ущемляющих права граждан…» Ну и т.д. и т.п.
В конце концов в приеме жалобы – кто бы сомневался! – было отказано. И Мосгорсуд отказал, и коллегия по гражданским делам Верховного суда РСФСР.
Казалось бы, все, проехали. И тут – бац, неожиданность: один из замов председателя Верховного суда опротестовывает решение коллегии, а президиум Верховного суда удовлетворяет протест. Так что, пожалте, Михаил Сергеевич, в суд. Ждем вас. Если не можете (ах да, вы в отпуске!), пришлите своего адвоката.
Вы можете себе представить, чтобы сегодня кто-нибудь подал иск против Медведева или Путина и в судебных органах нашелся смельчак, который открыл бы дорогу этому иску?
