Ельцин Центр

События и публикации 9 ноября 1991 года

комментирует обозреватель Андрей Жданкин*

 

Основное внимание газеты уделяют событиям в экономике, меньше – политическим. В центре внимания, конечно же, новый кабинет министров РСФСР, который возглавляет лично президент Ельцин. Кроме того, отчеты о праздновании уже тогда «опального», «антидемократического» 7 ноября. И только вскользь «Известия» и «Независимая газета» сообщают о введении чрезвычайного положения в Чечено-Ингушетии. А ведь, к тому моменту прозвенел даже не звоночек. Уже заглушал все и вся тревожный набат: фитиль чеченского конфликта почти догорел, скоро – взрыв! Но, увы, в те дни этот регион Кавказа воспринимался, скорее как полигон, где политики самых разных мастей пытались реализовать свои амбиции. Да и вообще, в те дни сообщениям о сепаратистских настроениях в разных регионах России уделялось чрезвычайно мало внимания. Да, газеты фиксировали фактические события, но масштаб и значение происходившего мало кто адекватно оценивал. Увы, предполагалось, что достаточно решить проблемы экономического характера, как все остальные проблемы разрешатся сами собой.
 

Потому, на обострившееся до крайности противостояние Верховного Совета Чечено-Ингушетии и Общенационального конгресса чеченского народа (ОКЧН) пристального внимания никто почти не обращал – ругаются себе, ну и пусть. Более того, на начальном этапе Джохар Дудаев (тогда имя генерала еще часто пишут как Джахар: кавказские реалии, даже в части написания имен политикам представляются в неверном, упрощенном свете) воспринимался едва ли не как союзник демократической Москвы (не Центра), антикоммунистической России. Ведь в августе ОКЧН осудил ГКЧП, в то время как официальные власти республики предпочли сохранить политический нейтралитет. Воспользовавшись этим, Дудаев смог представить позицию Доку Завгаева как прямую поддержку путча. Соответственно, Завгаев был обвинен «в проведении политики, противоречащей курсу Президента Российской Федерации на демократию и реформы». А в начале сентября боевики ОКЧН совершили нападение на Дом политпросвещения, где в тот момент проходило совместное заседание депутатов ЧИР. В результате нападения был убит (выброшен из окна) председатель Грозненского горсовета Виталий Куценко, более 40 депутатов были жестоко избиты.
 

Как ни странно, этот инцидент замяли. Возможно, причина в том, что Куценко был не просто мэром Грозного, но еще и секретарем грозненского горкома КПСС. Более того, по воспоминаниям очевидцев тех событий, через несколько дней в Грозный пришла телеграмма от и.о. председателя ВС РСФСР Руслана Хасбулатова с поздравлениями по поводу победы демократии над партийно-бюрократической диктатурой. Как подтверждение легитимизации действий ОКЧН 11 сентября в Грозный прибыла российская официальная делегация во главе с госсекретарем Геннадием Бурбулисом и министром печати и информации Михаилом Полтораниным, а 14 сентября прибыл и сам Руслан Имранович, на месте поддержавший отставку Доку Завгаева и самороспуск Верховного Совета республики.
 

Одним словом, Москва в начале осени 1991 года умудрилась совершить массу ошибок в «чеченской теме». И даже, несмотря на активизацию ОКЧН в октябре-ноябре, эта тема продолжала оставаться второстепенной – как для СМИ, так и для руководства страны.

 

Только «Российская газета», выпадая из общего ряда СМИ, молчаливо игнорирующих чеченский конфликт, опубликовала 9 ноября большой аналитический материал под заголовком-предупреждением «Тупики балканизации», имея в виду опасность постепенного превращения России в Балканы, «в вечный источник войн, в великий рассадник смут». Закавыченные слова, которые приводит «РГ» – это цитата из Ивана Ильина, русского философа и публициста середины ХХ века.
 

И хотя, попытки разрешения конфликта предпринимались, но все они были крайне неуклюжими и имели, скорее, обратный эффект. Как пример могу привести визит Руцкого в Грозный, результатом которого стало принятие ОКЧН циничного постановления. Всего одна цитата из этого документа: «Действия А.Руцкого и его команды в период пребывания в Чеченской республике признать провокационной акцией международного масштаба, заранее подготовленной в темных закоулках российского правительства против чеченского народа».
 

Напомню, Александр Руцкой на тот момент был вице-президентом РСФСР. То ли, Александр Владимирович видел дальше и глубже, то ли просто его реакция на постановление ОКЧН была по-военному прямолинейной, но именно по его настоянию президент Ельцин издал указ о введении ЧП в Чечено-Ингушетии. Приурочив его аккурат к дате инаугурации новоизбранного «президента Ичкерии» Джохара Дудаева. Увы, спустя несколько дней российский парламент во главе с Хасбулатовым это решение Бориса Николаевича не поддержал. Но кто знает, будь тогда режим чрезвычайного положения реализован в Чечне в полной мере, возможно, удалось бы избежать гораздо большей крови в будущем. Но, как говорил немецкий историк Карл Хампе: «Die Geschichte kennt kein Wenn» – «история не знает слова «если»».
 

Другая пульсирующая, животрепещущая тема – новый кабинет министров России. «Если не ошибаюсь, 3 ноября из информированных источников приходит новость: принципиальные решения приняты, Явлинский со своими коллегами возвращается в российское правительство, я буду экономическим советником Ельцина… Такое чувство, как будто только что выскочил из-под колес мчавшегося на тебя поезда. Самое тяжелое все-таки достанется не нам, за нами куда более спокойная, привычная, комфортная роль советников. На следующее утро выясняется – информация была неверной, Григорий Явлинский отказался. В этот момент окончательно понимаю: по-видимому, работа в правительстве неизбежна, отсидеться в советниках, переждать самое трудное время не удастся. Именно мне, в 1987–1990 годах, наверное, громче всех предупреждавшему о страшной опасности либерализации цен при расстроенных государственных финансах и хаосе в денежном обращении, теперь придется платить за перебитые горшки. 5 ноября. Телефонный звонок. Президент подписал указ: первый вице-премьер – Г.Бурбулис, вице-премьер, министр экономики и финансов – Е.Гайдар, вице-премьер, министр труда и социальной защиты – А.Шохин. То, что это должно было случиться, я чувствовал, и все же сообщение грянуло, как гром, разом отделив все, что было в жизни до того, от неведомого будущего. Из советника я превратился в человека, принимающего решения. И теперь тяжесть ответственности за страну, за спасение ее гибнущей экономики, а значит, и за жизнь и судьбы миллионов людей легла на мои плечи».
 

Это цитата из книги Егора Гайдара «Дни поражений и побед». Судя по написанному, для самого Егора Тимуровича его новое назначение было неожиданностью. Нам же, журналистам, было известно, что на даче в Архангельском над проектом экономических реформ давно работает группа молодых экономистов. И кому как не им войти в новое правительство? Тем более, что двумя днями раньше был подписан Указ Президента РСФСР о назначении на период экономической реформы Президента РСФСР главой правительства республики. Потому тот факт, что на ключевые посты в кабинете министров были назначены, как их потом назовут, «молодые реформаторы», для журналистов неожиданностью не стал.
 

9 ноября «Известия» и «Независимая» выходят с первополосными материалами, посвященными этому назначению. «Конец дачного сезона. Новая команда в Белом доме» – «это «Известия». «Новое правительство России. Впервые либералы могут обрести власть над экономикой, и воз российской реформы наконец сдвинется с места» – «Независимая газета».
 

Конечно, несколько странно, что об этом событии центральные газеты сообщают спустя целых четыре дня. Но 7 ноября тогда еще был праздничным днем и в этот день только «Российская газета» ограничилась девятью строками, сообщив, что президент называл новую команду: Егор Гайдар, Александр Шохин, Юрий Скоков, Николай Федоров и их координатор Геннадий Бурбулис. А на следующий день, 8 ноября газеты не выходили.

 

Насколько грандиозную роль в судьбе России предстоит сыграть этой команде, никто тогда не предполагал. Но все понимали: это – «команда смертников». Браться за управление страной, которой, фактически еще нет на карте – это чистейшей воды самоубийство.

 

Из интервью Егора Гайдара «Известиям»: «Никакая характеристика тяжести нынешнего состояния экономики не будет преувеличением. И если выбирать худший момент для принятия ответственности за происходящее, то вот именно сейчас этот момент и наступил. Ситуация хуже плохой».
 

Сегодня аналитики по-разному оценивают роль Егора Тимуровича и последствия его шоковых реформ. Кто-то до сих пор считает, что 35-летний экономист просто удовлетворял свои амбиции, воспользовавшись уникальным шансом опробовать на практике теоретические знания, оказавшиеся в итоге неприменимыми (малоприменимыми) к российским реалиям. Кто-то, наоборот, уверен, что только так и никак иначе можно было «сдвинуть воз реформ», оказавшийся неподъемным для его предшественников. Одни все еще называют «шоковую терапию» национальной трагедией, по масштабности сравнимой с предыдущими войнами, другие пытаются доказать, что многолетняя и постепенная либерализация экономики была бы болезненней для страны и менее «бескровной».

 

Но, повторюсь: история не знает сослагательного наклонения. И сегодня мы имеем то, что имеем: «смутные» 90-е позади, страну нищей уже не назвать, экономика обрела какие-то конкретные очертания. Образовался ее хребет, правда, к сожалению, он имеет углеводородную доминанту. Сам Гайдар никогда не жалел о том, что рискнул взвалить на себя тот тяжелый груз. Однажды, в конце 90-х, журналистская «нелегкая» свела моего близкого товарища с ним на одной из околокремлевских тусовок. До этого товарищ с ним знаком не был. А тут журналистская удача.
 

Егор Тимурович оказался достаточно открытым и общительным человеком, потому беседа завязалась сразу и легко. (Это вольный пересказ тех эмоций и смыслов разговора). Обсуждали все и вся, правда, «по верхам» – все же, не экономическая конференция, а околосветский раут. А вот под конец товарищ позволил себе бестактность (говорит, что стыдно до сих пор). Он спросил: «Егор Тимурович, а по ночам голодные нищие старушки на паперти не снятся». «Мне много чего снится, молодой человек, а вот голодные старушки – нет», – отрезал он и ушел.
 

В 2009-м году в интервью газете «КоммерсантЪ» Гайдар, отвечая вопрос, почему он не уходит в политические диссиденты и не возглавляет демократическое движение в России, ответил буквально так: «Потому что я взял на себя роль человека, ответственного за очень тяжелые экономические реформы, которые, как показывали все опросы общественного мнения, заведомо были непопулярными. Хотя при этом общество начала 90-х имело своеобразно устроенное сознание (так бывает). Оно, во-первых, понимало, что экономические реформы абсолютно необходимы, чтобы уйти от катастрофы. При этом не хотело их основных компонентов, таких как – либерализация цен, без которой все стальное не работает. Поэтому я знал, что принимаю на себя всю эту ответственность. Борис Николаевич Ельцин – харизматичный политик, который в условиях коммунистической власти, работающей против него государственной пропаганды, умел выигрывать выборы в столице тоталитарной империи с результатом 90% «за» и инвестировал весь свой политический капитал в то, чтобы провести упорядоченные экономические реформы в России. Может, он не в полном объеме понимал, насколько тяжелым будет удар по его политической поддержке, связанной с этим выбором. Но он это сделал. Так что для меня быть лидером демократического движения – это значит подставлять демократическое движение, потому что слишком много людей в России я никогда не смогу переубедить в том, что это не я обесценил вклады, что это не из-за меня были тяжелые экономические проблемы начала 90-х годов. Оставим это историкам».

Вынужден согласиться: рано или поздно история расставит все точки над «i» в «деле Гайдара».