Разжимающаяся пружина
Иногда папа брал меня с собой в кино. На фильмы, ему самому казавшиеся интересными. И хотя было мне, по моим воспоминаниям, лет 10–12, он все равно хотел, чтобы я тоже их посмотрел, без всякого обсуждения после фильма, без всяких наставлений – просто посмотрел и все.
Так я посмотрел вместе с отцом фильм «6 июля». Фильм по тем временам совершенно фантастический. И по материалу, и по тому, как режиссерски блестяще он был сделан. О левоэсеровском мятеже, об убийстве Мирбаха, об аресте Дзержинского и Лациса (своими же чекистами, да, было в 1918 году и такое), о безумной Спиридоновой, и о том, как героический Ленин сумел мятеж подавить. О том, что он не просто его подавил, а утопил в крови, в фильме, конечно, ничего не было сказано. И отец мне тогда об этом ничего не сказал, но ответил на закономерные вопросы, о том, например, зачем было убивать посла Германии, и арестовывать железного Феликса, и чего они всем этим хотели добиться.
Читая в «Независьке» девяносто первого года исторический материал (очень хороший и яркий), посвященный левоэсеровскому мятежу и установлению однопартийной системы, я все это сразу вспомнил. Однако дело, конечно, еще и в том, что в июле 91-го года вся эта история читалась уже совершенно по-другому. В подтексте исторических деталей уже лежал посыл о возможном перевороте. Я этот внутренний посыл чувствую в каждой фразе материала, вот не знаю, насколько я тут объективен, но попробуйте почувствовать его и вы:
«Пока левые эсеры совещались в фойе второго яруса (речь идет Большом театре – Б.М.) и одобряли действия своего ЦК, 187 красноармейцев (латышей) перекрыли все входы и выходы театра. Было 8 часов вечера. Театральная площадь постепенно заполнялась броневиками большевиков».
Просто мороз по коже. Через 73 года в страну возвращалась многопартийность, и открытость политических дискуссий. Возвращалась, причем, все в тех же декорациях, с теми же остросюжетными поворотами, и опасной близостью к крови: броневики на площади, заговоры, аресты политических руководителей. Ну почему так? Это законы истории? Политической психики? Законы «восстания масс»? Законы управления?
Но ведь 73 года прошло!..
Цитирую далее:
«Так, в Большом театре, кроме левых эсеров, остались горстка других депутатов и гости съезда. Все стали петь хором революционные песни, потом устроили митинг, на котором говорили об истории Интернационала, Бакунине, ссорились по вопросу о текущем моменте. К полуночи «театралы» угомонились и стали укладываться спать, группируясь по партийному признаку. Вскоре охрана разбудила фракцию ПЛСР и, пообещав накормить, повела в фойе верхнего яруса. Есть там не дали, зато вниз не выпустили никого».
Да. Смешно. Только потом их всех расстреляли (на что, кстати, от почвенников и патриотов, я знаю это точно, слышишь один неубиваемый аргумент – но ведь и они бы всех расстреляли, если бы победили!).
Какая-то историческая бездна выглядывает из этих строчек – съезд, фракции, революционные песни, броневики, попытка захвата телефона и телеграфа, потом всех арестовывают…
Но я сейчас, конечно, не о бездне (это категория не строгая, скорее даже чувство, чем категория), а той атмосфере, которая царит в июле 91-го года. Автор очерка «6 июля» Никита Ломанович, конечно, не знает о том, что ждет страну уже через несколько недель,19 августа. О том, что все повторится и вернется. Но сама эпоха водит его рукой…
Принято считать, что окончательно Союз развалится в декабре, 8 числа, при подписании Беловежской соглашений. Что волюнтаризм трех политиков перечеркнул «народные чаяния». Правда, умные люди к этим стандартным фразам, мне кажется, всерьез не относятся. Хочется в это верить.
Ну так вот. Была бы моя воля – я бы выпускал хронику тех дней, составленную исключительно по газетам, том за томом. Конечно, это большая работа, но она того стоит. Вся драма, вся динамика, вся правда распада Союза отражена тут, в этих старых подшивках, до которых теперь могут добраться лишь заядлые любители истории. А надо бы – чтоб добирались все. И тогда Проханов с Кургиняном – может быть – перестанут молоть про национальное предательство.
«Появившись в переполненном зале пресс-центра ЦК КПСС – пишет в этот день, 6 июля 1991 года «Независимая газета» – президент Казахстана Нурсултан Назарбаев вновь обратился к своей идее о встрече руководителей всех республик без посредничества центра». Интересно, правда? Идея витала в воздухе. Цитирую дальше:
«Эта идея – заметил он… (Назарбаев – Б.М.) родилась у меня как реакция на происходящее в экономике. Между республиками, как и между народами, проблем нет. Если что-то не нравится в поведении центральных органов власти – неужели первые руководители республик не могут собраться?».
Повторяю, до Беловежской пущи еще полгода! И вовсе не Ельцин формулирует первым эту новую формулу: встреча глав республик без посредничества центра…
Интересно, как описывает в эти дни «Независимая газета» схему поведенческих реакций, поступки и намерения двух главных действующих лицу драмы – Горбачева и Ельцина. Газета цитирует важнейшее, ключевое для тех июльских недель постановление Верховного Совета РСФСР, принятое в изнуряющей дискуссии: «Признать возможным подписание Договора о Союзе суверенных государств с учетом внесенных Верховным Советом РСФСР изменений и дополнений…». Каковы же они? «Российский парламент, – пишет газета – настаивает на том, что «формирование союзного бюджета должно производиться из фиксированных взносов республик». Союз понимается как «сфера совместных интересов республик». Предприятия, находящиеся на территории республик, должны перейти под их юрисдикцию. И так далее.
Сегодня, через 20 лет, читая эти строки, и пытаясь представить себе, как бы это было на самом деле – не нахожу ничего страшного в этом подходе, в этом новом понимании государственных органов и их полномочий. Главное – документ был бы подписан, и страна вздохнула бы тогда с облегчением. Но, увы, Горбачев понял это только после путча.
Все это время он мучительно пытается привыкнуть к новой реальности.
Горбачев встретился в Киеве с президентом Украины Кравчуком и канцлером только что объединившейся Германии Гельмутом Колем. Корреспондент «Независимой газеты» пишет об этом так: «Киевляне с трудом могут вспомнить, когда президент СССР был у них в последний раз, зато они хорошо помнят, что будучи в Харькове, он назвал этот город русским. А здесь это – только свидетельство того, что Горбачев не понимает происходящего в республике».
Конечно, трудно себе представить, что все противоречия, все проблемы, возникающие в связи с новым договором (даже название страны еще толком не придумали, Союз Суверенных государств – это родилось только что, буквально, в конце мая, начале июня) – можно было решить разом, одним махом, «протолкнуть» решение всех проблем волевым усилием двух лидеров. Но рамочный, символический документ – подписать можно было вполне. Но, видите, Горбачев и Ельцин не совпадают психологически. Горбачев лишь привыкает к тому, что Харьков украинский город, а лидеры республик вполне могут собраться и без него. Для него все происходящее – какой-то мучительный сон. Он хочет стряхнуть с себя наваждение. И уезжает в результате в долгожданный отпуск.
И все это происходит на фоне того, что все вокруг прекрасно понимают – есть ведь и другое решение проблемы, другой разворот ближайших событий, который тоже вполне возможен. В этом же номере «Независимой» – статья под типологическим заголовком «Тоска по твердой руке»: «В апреле съезд депутатского объединения «Союз» призвал ввести чрезвычайное положение в стране…». И далее: «Для нас в конце концов не столь важно, кем является Пиночет для чилийцев. Важнее разобраться, приемлемы ли его методы для разрешения наших проблем?».
Вот между этими двумя подходами – абсолютно жесткой, целенаправленной разработкой новой законодательной базы для новой страны, и попыткой вернуться назад через чрезвычайное положение, через военные методы управления – и заблудился Горбачев в эти месяцы. И это очень обидно. Шанс у него был.
Не будем, конечно, забывать и другое. Просто даже не имеем права забывать – с какой страшной силой разжавшейся исторической пружины, с какой глубинной исторической энергией, реакцией «распада ядра» столкнулся в этот момент Михаил Сергеевич Горбачев, человек, на плечи которого упала ответственность, без преувеличения, за судьбы всего мира. Именно на его плечи.
Вот прочитаем пару абзацев из самой, может быть, неяркой и неброской заметки этого газетного номера. «В конце июня завершился вывод советских войск из Чехословакии. Это событие совпало с дискуссиями в ЧСФР о ядерных боеголовках, размещенных там в соответствии с советско-чехословацкими договоренностями…». Дискуссии – вещь хорошая, но, как пишет газета, речь шла уже не совсем о дискуссиях, а об открытии чешской прокуратурой уголовных дел за якобы незаконное размещение ядерных боеприпасови ракетных носителей на территории Чехии. «Если боеголовки были советской собственностью, их должны были вывезти в СССР. Вывезли или нет?»
Советская армия спешно покидает свои военные базы в Европе. Исчезает само понятие военного блока восточно-европейских стран. Армия, которая строилась и была рассчитана на контроль не просто над территорией СССР, а над территорией гораздо большей, охватывающей по сути половину планеты – в условиях инфляции, продовольственного кризиса, почти всеобщей нищеты – покидает эти территории. В 1989 году (и Горбачев сам написал об этом в своих дневниках) Генеральный секретарь ЦК КПСС объехал почти все страны Варшавского договора и сообщил всем своим коллегам, что не будет с помощью военной силы поддерживать их режимы. Наступил шок. Политический процесс смыл коммунистов, вывел народ на улицы. Сейчас, в июле 1991-го – уже последствия, результаты этого процесса. И они – абсолютно неизбежны.
Но мы очень плохо представляем себе, как трудно, мучительно менялась эта система. Недавно я натолкнулся на такие слова Альфреда Коха, одного из членов реформаторской команды Гайдара (она появится чуть позже июля этого 1991 года, примерно в сентябре): ««В свое время Горбачев мне рассказывал, что когда в 1986 году цена на нефть рухнула, никто не верил, что эта история продлится почти 15 лет. Все думали: «Ну год. Ну два. Потом она опять пойдет вверх». И собственно, из-за этого он проводил ту лихорадочную политику: они каждый год начинали с ожидания, что цена вот-вот пойдет вверх. Отсюда эта очень амбициозная программа вооружений, которая была вплоть до 1989-го, отсюда амбициозная программа инвестиций, ускорение, строительство новых заводов, преимущественное развитие предприятий категории «Б», подъем зарплат, – потому что они все время ждали, что вот-вот нефтедоллары пойдут, и все будет нормально. И в результате, когда они этого не дождались, наступил крах. Страна развалилась».
В этом же удивительном номере «Независимой», который для меня – гораздо содержательней, мощней и глубже, чем масса политологических трудов, издающихся сегодня – я нашел еще одно свидетельство времени. Свидетельство очень точное.
О фарцовщиках возле гостиницы «Интурист».
«Как только в столичной гостинице поселяются иностранцы, у дверей заведения появляются мелкие торговцы, на жаргоне – «утюги». Симпатичные мальчики, одетые во все фирменное, они пахнут одеколоном «Дракар»… Самое забавное это то, как они меняются. – Я тебе бандан, джинсы, сто рублей, а ты мне рюкзак. – Ты что, дурак, так замутился, не стоит рюкзак этого. – Эй, я передумал. Или еще так: – Эй, давай чейжднемся. Я тебе сникерсы, а ты мне казаки».
Сникерсы, то есть шоколадки, или казаки, то есть приличная кожаная обувь, идет, как видите, примерно по одному курсу. Даже профессиональные менялы не понимают разницы в цене между джинсами и рюкзаком. В стране, где лет пятьдесят никто не носил и не видел иностранных вещей, теперь люди торгуют ими в открытую. Эти мальчики скоро ринутся в бизнес. Или уедут. Или, увы, погибнут в криминале. Неудержимое, страстное, могучее время разрушает жизнь, построенную на распределении. На казарменной пайке. На строго отмерянных для всех стандартах. Скоро ничего этого уже не будет.
Борис Минаев
Родился в 1959 году. Журналист, писатель. Работал в «Комсомольской правде», «Огоньке», с 2008 года – в журнале «Медведь». Автор книг прозы «Детство Левы», «Гений дзюдо», «Психолог», биографии Б.Н. Ельцина в серии «ЖЗЛ» (2010).
