О войне, хлебе и лукавых цифрах
День за днем. События и публикации 4 марта 1992 года
комментирует обозреватель Андрей Жданкин*
Третий день подряд практически все центральные газеты выходят с большими материалами на первых полосах о резком обострении ситуации в Нагорном Карабахе и о разрастании карабахского конфликта. «Карабахской войной» или «армяно-азербайджанской войной» постсоветский этап конфликта политологи и историки назовут позднее. Оно и понятно. В СССР внутренних войн, между «братскими республиками», быть не могло, а потому почти пятилетний период противостояния – с 1987-го по декабрь 1991-го – назвали «карабахским конфликтом», даже, несмотря на то, что к 1 января 1992 года с обеих сторон уже погибли несколько сот человек, в том числе, женщин и детей.
Однако, если до конца 1991 года ситуация более или менее сдерживалась Советской армией и ВВ, то после развала СССР конфликт перерос в войну в самом полном смысле этого слова. 19 декабря начался вывод внутренних войск МВД СССР из Нагорного Карабаха, завершившийся к 27 декабря. После этого ситуация в зоне конфликта стала неконтролируемой. Начался переход к полномасштабной войне за Нагорный Карабах.
Сразу после празднования Нового года, рано утром 1 января 1992 года подразделения азербайджанской армии при поддержке танков и БТР перешли в наступление, что и дало толчок к эскалации конфликта и переходу его в острую, кровопролитную фазу противостояния.
К началу марта стороны уже были достаточно хорошо вооружены. И Азербайджану, и Армении досталось имущество и вооружения Советской армии, которую к тому времени начали активно делить бывшие республики СССР. Каждой из «сестер» доставалось то, что к моменту начала дележа находилось на ее территории. Больше всего войск бывшей СА в Закавказье дислоцировалось на территории Азербайджана. В результате раздела советского военного имущества под контроль Баку перешли 4-я общевойсковая армия (четыре мотострелковые дивизии), три бригады ПВО, бригада специального назначения, четыре базы ВВС и часть Каспийской морской флотилии. Кроме этого Азербайджану достались все склады боеприпасов. Общее количество боеприпасов на них оценивается в 11 000 вагонов. Передача Баку имущества 4-й армии и 49-го арсенала была завершена в 1992 году.
Вывод остальных частей бывшей Советской Армии в Россию сопровождался захватом части их вооружений азербайджанской стороной. Среди наиболее значимых можно назвать разграбление военного имущества выводимой 19-й армии ПВО.
Гораздо меньше оружия досталось Армении в силу того, что из всех государств Закавказья на её территории находилось наименьшее количество войск ЗакВО. В 1992 году под контроль Еревана были переведены вооружения и военное имущество двух из трёх дивизий (15-й и 164-й) 7-й общевойсковой армии бывшего СССР, а также около 500 вагонов боеприпасов.
Из авиации в начале 1992 года Азербайджану достались 14 Ми-24 и 9 Ми-8, базировавшихся на базе Сангачалы. Армении досталась эскадрилья из 13 Ми-24, ранее принадлежавшая 7-му вертолетному полку, базировавшемуся под Ереваном.
Все это оружие сразу со складов отправлялось на передовую и начинало стрелять. 4 марта, когда ни у кого уже не осталось сомнений в том, что происходящее – не пограничный конфликт, а полномасштабная война, «Известия» вышли под шапкой «Нагорный Карабах: Солдаты и офицеры армии СНГ воюют по обе стороны конфликта». Напомню, что накануне, 3 марта транспортный вертолет Ми-26 под прикрытием Ми-24 доставил в армянское село Гюлистан 20 тонн муки и должен был вывезти оттуда около 50 женщин и детей. Завершив погрузку мирных жителей, вертолёт поднялся в воздух и вместе с машиной сопровождения полетел в направлении границы с Арменией.
Около пяти часов вечера по московскому времени, в нескольких километрах от границы, их атаковал азербайджанский Ми-8. Пока машина сопровождения отгоняла атаковавшего, в транспортник Ми-26 с земли из ПЗРК выпустили ракету. Загоревшись, вертолёт рухнул. В результате катастрофы погибли 16 человек, остальные получили ранения разной степени тяжести. Вечером этого же дня была проведена операция по спасению выживших. Спасатели из группы «Спитак» под прикрытием подразделения десантников Вооруженных Сил СНГ вывезли на территорию Армении 28 человек. Описывая это происшествие, «Известия» немного ошибаются в количестве погибших и раненых, что простительно – материал, я так понимаю, делался «с колес» и передавался по телефону.
Но гораздо больше меня зацепила преамбула. «Тайное становится явным. Факты, которые тщательно скрывали официальные лица, но о которых говорит весь мир, подтвердились. Отдельные офицеры, прапорщики и солдаты 366-ro мотострелкового полка, расквартированного в Степанакерте (Ханкенды), принимали участие в боевых действиях с той и с другой стороны», – пишет газета.
Тогда это казалось сенсацией: офицеры отказались подчиняться приказу, ротами и батальонами покидали расположения частей и уходили воевать за тех или других. Хотя, нет… Пожалуй, я ошибаюсь. Сенсации уже не было. То же самое происходило и на Украине, правда, там подразделения, игнорируя приказы, уходили не на фронт, «а меняли флаги» - единый красный на триколор или жовто-блакитный. Но вся трагедия в том, что постепенно в разлагающейся армии это становилось правилом: главное – это не устав или приказ командира, а, скажем так, «личное мироощущение». То же самое – в МВД, то же самое – в других силовых структурах.
Помню свое безмерное удивление, когда товарищ, решивший как раз в это же время – в самом начале 90-х – заняться бизнесом, рассказывал, что от бандитов его фирму защищает отряд ОМОНа. Командиру отряда он ежемесячно платил 600 рублей (почему-то очень точно запомнилась эта сумма), а тот по первому же зову выезжал со всеми своими архаровцами «на стрелки». Тогда еще я удивлялся: милиция за деньги ездит на разборки. Потом – удивляться перестал. Привык.
Дальше – больше.
Что касается войны в Карабахе, то ей предстояло идти еще 26 месяцев и унести еще около десятка тысяч жизней солдат и мирных жителей с обеих сторон. Мой коллега, уже давно перебравшийся в Москву, воевал на той войне. Он никогда не рассказывает об этом периоде своей жизни, а в ответ на вопрос о том, правда ли, что обе стороны не особо сдерживали себя в отношении мирных жителей, нервно закуривает и переводит разговор на другое…
Только в середине мая 1994 года всеми сторонам (Азербайджаном, Арменией и НКР) было подписано и вступило в действие бессрочное «Соглашение о прекращении огня». Война прекратилась, но сам конфликт – нет. Он всего лишь «заморожен», и сегодня, спустя почти 20 лет, достаточно одного неосторожного слова, необдуманного поступка, чтобы вся эта мясорубка закрутилась снова…
Глаз зацепился за небольшую заметку в «Известиях»:
«В 1991 году в России зафиксировано в общей сложности 1 миллион 100 тысяч преступлений, сообщил на состоявшейся в Москве 3 марта пресс-конференции министр внутренних дел Российской Федерации Виктор Ерин. В. Ерин подчеркнул, что он «обеими руками ратует за предоставление гражданам права на ношение оружия «непосредственного контакта», такое, как газовые баллончики».
Про борьбу с преступностью с помощью газовых баллончиков даже и говорить не буду. Это в «лихие-то 90-е»! Но вот цифры не поленился, проверил. Выяснилось, что в 1991 году в России всего было совершено 2 миллиона 173 тысячи 74 преступления. Ровно в два раза больше, чем рапортовал «свежий», назначенный всего лишь за месяц до описываемой пресс-конференции, министр МВД. Это данные Госкомстата. То ли, новому министру рассказали не про все преступления, то ли система подсчета у милицейских отличалась от той, что используется в статистике…
А вообще, в России в последние годы наблюдается неуклонное снижение преступности. Отмечу, что пик «разгула» пришелся на 2006 год – тогда было совершено почти 3 миллиона 855 тысяч преступлений. После этого кривая пошла вниз. И вот это не может не радовать. Хотя, если считают так же, как при Ерине, то, может, и радоваться особо нечему.
«Российская газета» возвратилась к теме дефицита зерна в стране. Я уже писал, что в России в первом полугодии ситуация с продовольствием стала критической.
Еще в конце 1991 года председатель Комитета по хлебопродуктам РФ Леонид Чешинский предупреждал зампреда правительства Егора Гайдара:
«В Российской Федерации в первом полугодии 1992 г. складывается катастрофическое положение с формированием зерновых ресурсов для бесперебойного снабжения населения хлебом, а животноводства комбикормами. С учетом поступления зерна по союзным поставкам (3,9 млн. тонн) и контрактам, подписанным Правительством РСФСР (7,3 млн. тонн), его дефицит составит около 18 млн. тонн. Все попытки получить у правительств других стран и инофирм … кредиты для закупок недостающего количества зерна положительных результатов не дали».
Чуть позднее, уже в начале 1992 года все тот же Чешинский писал в докладной записке первому вице-премьеру Геннадию Бурбулису:
«Фактические закупки зерна в России составили немногим более половины первоначально планировавшихся объемов продажи хлеба государству – закуплено 22,5 млн. тонн (при среднегодовых закупках за последние 10 лет 35 млн. тонн)… Таким образом, во втором полугодии 1991 года баланс зерна по сравнению с предыдущими годами снизился на 13,5 млн. тонн… В первом квартале 1992 года положение еще более ухудшается в связи с низкими остатками зерна и неудовлетворительным поступлением его по импорту. Так, в январе-феврале должно было поступить 4,2 млн. тонн зерна при расходе за эти месяцы 7,2 млн. тонн»
Вся ирония состояла в том, что зерна в стране было достаточно. Просто крестьяне отказывались продавать его за рубли. Выходов из сложившейся ситуации у правительства реформаторов было два. Либо отобрать хлеб силой, либо сделать так, чтобы продажа зерна стала бы для фермеров выгодной. Как пишут в своей книге «Развилки новейшей истории России» Егор Гайдар и Анатолий Чубайс: «Отобрать хлеб силой – значит, пойти по пути, выбранному царским правительством в 1915–1916 годах в условиях острого кризиса зернового снабжения городов и армии. Этот путь в 1917 году продолжили Временное правительство и затем с большей жесткостью правительство большевиков. Это путь продразверстки, который В. Ленин называл «героическим походом за хлебом с пулеметами». Результаты его известны – отобрать хлеб не удалось.
Выбор такого пути в 1991–1992 годах, при отсутствии надежных войск, неясности того, кому будет подчиняться милиция в районах, откуда вывозится хлеб, был авантюрой. Он всерьез даже не обсуждался. Все-таки сказалась разница интеллектуальной атмосферы, доминировавшей в 1910-х и в 1990-х годах».
В результате, как известно, было решено часть зерна закупать по свободным ценам. А для снижения инфляционного давления на цены и укрепления рубля, что, фактически, прибавило ему доверия, были резко снижены иные госрасходы и решено субсидировать импорт продовольствия. Регионы пошли своим путем.
«Российская газета» в заметке под заголовком «Оброк по рыночной цене» пишет:
«О формировании продовольственного фонда в Ивановской области издал распоряжение глава областной администрации. В связи с этим колхозам, совхозам, фермерам и другим сельскохозяйственным предприятиям установлены обязательные поставки зерна, картофеля, овощей, молочных и мясных продуктов. Правда, в отличие от госпоставок времен застоя, вся продукция закупается и оплачивается по свободным рыночным ценам».
Из книги Егора Гайдара «Смуты и институты»:
«К маю 1992 года зерно в России можно было купить за деньги. Стало ясно, что кризиса снабжения городов продовольствием, подобного происходившему в 1917–1918 годах, не будет. Тема поставок зерна из официальных документов органов власти ушла. Политическая цена, которую пришлось заплатить за это, была высокой. Временное правительство и большевики отказались решать проблемы продовольственного снабжения городов и армии рыночными методами. Они понимали, что за это придется дорого платить. То, что цена предотвращения голода и гражданской войны будет высокой, не было для нас загадкой. К лету 1992 года пришло время платить по политическим счетам».
Но это уже другая история…
Андрей Жданкин
Профессиональный журналист. Окончил Московский государственный университет имени Ломоносова. В 1991 году – обозреватель «Российской газеты». После августовских событий (ГКЧП) – официальный пресс-секретарь Государственной комиссии по расследованию деятельности органов КГБ в путче, образованной указом Президента СССР М.Горбачева (комиссия С.Степашина). После «Российской газеты» (пунктирно) – еженедельник «Россия», «Совершенно секретно», несколько журналов «с нуля», участие в избирательных кампаниях федерального уровня.
