О национальной гордости и гордости национальных лидеров
День за днем. События и публикации 25 декабря 1991 года
комментирует обозреватель Андрей Жданкин*
Исторический день для страны. Впервые за 70 лет в государстве власть сменилась цивилизованно и открыто – не в результате внутрипартийного заговора, не в связи со смертью прежнего лидера, а просто потому, что этот лидер подписал указ о собственной отставке. Другое дело, что само это государство кануло в лету. Но ничего не мешало туда же, в топку истории, пустить и сильных мира того, благо, такой исторический опыт уже был…
Наверное, все же страна и правда стала старше и мудрее, раз прежнего лидера не отравили, не посадили, не сослали на какой-нибудь заполярный «островсвятойелены» - писать мемуары и размышлять вдали от цивилизации о бренности всего мирского…
Крохотная информация РИА на первой полосе «Российской газеты»:
«С учетом беседы с Борисом Ельциным, которая состоялась в Кремле и продолжалась более шести часов, Михаил Горбачев определит собственную позицию в отношении решений, принятых на встрече глав 11 государств в Алма-Ате, и изложит ее в публичном сообщении».
Беседа с президентом РСФСР состоялась 23-го… Вот, как описывает эти переговоры Анатолий Черняев в книге «Дневник помощника президента СССР»:
«С 12 до 18 он сидел с Ельциным в Ореховой комнате + А.Н. Яковлев… Им с самого начала таскали коньяк «под кофе», а потом они еще и обедали. В 18.00 – был назначен разговор с Мейджором… М.С. вышел к себе для этого – был уже очень «хорош»… Соответственно и говорил с британским премьером. Это было трогательно. Тот, наверное, совсем ошеломлен был такой искренностью… Тоже звал в Англию, от себя и своей прелестной жены Нормы».
А вот отчет об этой встрече со слов самого Бориса Ельцина. «Независимая газета»:
«Там было много чудес», – заметил российский президент. Обсуждались так называемые «закрытые вопросы», секретные документы со времен Сталина. По словам Ельцина, они свидетельствуют о преступлениях, касающихся не только нашей, но и других стран. Наверное, единственным «нечудом» будет пенсия Горбачеву – пожизненная, 4 тысячи рублей. Плюс государственная дача – не нынешняя президентская, а поменьше. Минус – служебная квартира на улице Косыгина, которую Ельцин, в свою очередь, занимать не собирается. Будет у президента на пенсии две машины – «Волга» и «ЗИЛ», будет охрана -20 человек (это то, что осталось от просьбы Горбачева, когда Ельцин его число разделил на 10). Не будет неприкосновенности. Ельцин сказал, что нет такого закона, а если есть вина, то лучше сознаться сейчас, пока президент…»
Замечу, что в своих воспоминаниях помощник Горбачева Анатолий Черняев утверждает, что Горбачев не просил 200 охранников. Так что тут все очень темно. Я склонен верить Черняеву – зачем было ушедшему в отставку президенту, фактически, пенсионеру, просить столько бодигардов?
Стоит привести выдержки из ныне действующего закона «О гарантиях Президенту Российской Федерации, прекратившему исполнение своих полномочий, и членам его семьи»:
«Статья 3. Неприкосновенность Президента Российской Федерации, прекратившего исполнение своих полномочий. 1. Президент Российской Федерации, прекративший исполнение своих полномочий, обладает неприкосновенностью. Он не может быть привлечен к уголовной или административной ответственности за деяния, совершенные им в период исполнения полномочий Президента Российской Федерации, а также задержан, арестован, подвергнут обыску, допросу либо личному досмотру, если указанные действия осуществляются в ходе производства по делам, связанным с исполнением им полномочий Президента Российской Федерации. Неприкосновенность Президента Российской Федерации, прекратившего исполнение своих полномочий, распространяется на занимаемые им жилые и служебные помещения, используемые им транспортные средства, средства связи, принадлежащие ему документы и багаж, на его переписку… Статья 4. Материальное обеспечение Президента Российской Федерации, прекратившего исполнение своих полномочий 1. Президент Российской Федерации, прекративший исполнение своих полномочий, независимо от возраста имеет право на ежемесячное пожизненное денежное содержание в размере 75 процентов месячного денежного вознаграждения Президента Российской Федерации».
«Почувствовать разницу», как говорится, можно сразу. Правда, оговорюсь, что в 1994 году, кажется, пенсию Горбачева переиндексировали. Теперь она составляет 40 МРОТ. Т.е., на конец 2011 года – более 160 тысяч рублей. Но зато, охранников у Михаила Сергеевича осталось трое, «ЗИЛ» прекратил свое существование, и теперь в его распоряжении только «Волга».
Про дачи-квартиры говорить не буду, ибо все очень запутано. Вот небольшая цитата из «Дневника» Анатолия Черняева:
«…Мы сидели с Андреем (Грачев – пресс-секретарь – А.Ж.) у М.С. Он «наносил» последние штрихи на свое прощальное выступление. Вдруг позвонила Р.М. (Раиса Максимовна – А.Ж.) в панике: явились люди и потребовали, чтоб она со всеми пожитками за два часа убралась из квартиры (на улице Косыгина). М.С. рассвирепел, весь пошел пятнами, позвонил одному, другому – крыл матом. Вроде остановил разбой. Но 26-го, их все-таки выставили. Причем долго отказывались подать грузовик, чтоб вещи отвезти!»
Ну и, о самом событии. Вечером 25-го Президент страны отрекся от своего поста. Именно так восприняли случившееся практически все жители бывшего СССР. Хотя, конечно же, речь шла не об отречении, а об уходе в отставку. Но мы к тому времени настолько привыкли, что глава СССР – фигура незыблемая и что его пост принадлежит ему по некоему высшему праву, что его юридический уход был воспринят почти так же, как отречение Николая Второго от престола.
Все женщины старше 50-ти, которые в тот вечер смотрели телевизор, отметили необычную бледность Михаила Сергеевича и синяки под глазами. Мужчины обратили внимание на неторопливость речи и на спокойный и выдержанный тон. И все без исключения заметили жесткие складки вокруг рта…
А еще все его жалели. Так уж повелось в нас в стране – жалеть «убогих и обиженных»…
Все происходящее в Кремле в тот день опять же хорошо описал Черняев:
«В среду, 25-го, М.С. решил выступить с последним «Обращением»… Готовилось оно сначала как Заявление. Я уже писал о некоторых эпизодах подготовки. В конце концов он взял «за основу» да и почти «в целом» мой текст, даже вернул в последний момент кое-что из предыдущих вариантов (например, что государство надо бы распускать с народного волеизъявления)… Но и напичкал деталями, которые все равно газеты «не взяли»… Ни одна газета полностью «Обращение» не напечатала! Уже все боятся Ельцина. Утром он попросил связать его с Бушем (на 17.00). И хоть там Рождество, Павел Палажченко нашел Буша в Кэмп-Дэвиде, и тот согласился. Разговор М.С. вел на грани фамильярности – «по-русски»… «как друзья»… Но и Буш впервые «ушел» от сдержанности, наговорил много хвалебных слов, многие из которых потом попали в его выступление – о конце СССР и о значении Горбачева. Запросился на телефон Геншер, а до этого Блех принес мне письмо от него. С Блехом был разговор интереснее, чем у М.С. с Геншером… Но это уже было буквально за полчаса перед последним выступлением «Президента СССР». Рядом с кабинетом, где Горбачев обычно выступал перед телекамерами, собралось много корреспондентов… Вообще, если б Егор Яковлев не притянул в эти последние дни Эн би си, которая буквально дневала в коридорах, снимая все, что попало, все, что так или иначе касалось М.С., если б не это – остался бы М.С. в информационной блокаде до самого своего конца в Кремле. Позорно для нас, что только западные ТВ журналисты вертелись вокруг него, олицетворяя ту значимость Горбачева для всего мира, которую западная общественность ему справедливо придает. Итак… Я стоял сбоку, метрах в 8-10 от него. Прямой эфир. Он был спокоен. Не стеснялся заглядывать в текст. И получилось «с ходу» хорошо. И потом, сколько ни слышал «домашних» опросов, – оценки сходились: достоинство и благородство».
А это из воспоминаний самого Горбачева:
«25 декабря я подписал Указ о сложении полномочий Президента СССР и выступил по телевидению с обращением к народу… Вновь и вновь возвращаюсь мысленно к событиям декабря. И прихожу к выводу, что поступить иначе я не имел права. Пойти наперекор решениям 11 республик, когда их Верховные Советы одобрили Минское соглашение, значило развязать в стране кровавую бойню, которая могла перерасти во вселенскую катастрофу. А мое тогдашнее состояние, логику действий в известной мере передают приводимые рассуждения из беседы с корреспондентами «Комсомольской правды » (24 декабря 1991 г.). – Знаете, - говорил я им, – хотя в эту концепцию Содружества не верю, раз пошли республики, я не могу, не считаю возможным в нынешней сложнейшей ситуации раскалывать общество. – У Бека в «Новом назначении», – сказал В. Фронин, – описывается такая болезнь: «сшибка», конфликт между внутренним состоянием личности и необходимостью выполнять свои функциональные обязанности. Возможно, показалось, но вы сейчас описали симптомы именно этой болезни. – Я все-таки не раздваиваюсь, но есть интересы, которым подчиняюсь. И как политик, и как человек. Если создание Содружества поможет согласию людей, надо смирить свою гордыню. – У нас есть ощущение, что созданием Содружества вы в какой-то степени пугаете. Вы сами когда-то говорили, что нам «подбрасывают» то идеи о голоде, то о катастрофе, а теперь и у вас появились похожие интонации ... – Я и сейчас не хочу никого запугивать. Но об опасностях должен сказать. Думаю, самые большие опасности связаны с двумя моментами: с расчленением страны, с решением вопросов гражданства. Вы представляете ограниченное границами и паспортами передвижение в мире, где 75 миллионов живет за пределами своих родных мест? Вот об этом я думал, когда говорил, что мы заложим страшные бомбы. – Все-таки и единый рубль сохраняется, и Украина не уходит. – Еще неясно, объединение это или разъединение. Знаете, какая концепция была у Бурбулиса? Нужен центр, чтобы осуществить бракоразводный процесс независимых государств. – Брак для развода? Вряд ли...»
Правильно ли ушел Президент СССР? Не знаю. Знаю, что многие вздохнули с облегчением, многие – злорадно ухмыльнулись, а кто-то просто равнодушно переключил телевизор на другой канал. Конечно же, кто-то обрадовался окончанию эпохи коммунизма, кто-то – так и не смог простить Горбачеву того огромного вороха межнациональных проблем, которые он так и оставил нерешенными, а кто-то – просто продолжил борьбу за выживание, ибо до нового, 1992 года, осталось меньше недели.
«Известия» так прокомментировали уход Горбачева:
«Не дает покоя вопрос: так ли надо было его провожать? Можно представить всякую церемонию проводов. Но такое прощание нельзя даже близко назвать проводами. А ведь это был вопрос нашего достоинства как нации, народа, наконец, чести наших лидеров. Нам когда-нибудь будет стыдно за это. Хотя уже и сейчас многим немного не по себе».
Мне, если честно, тогда было все равно. А сейчас – ощущение неловкости, если не стыда, присутствует. Наверное, тоже стал старше…
Андрей Жданкин
Профессиональный журналист. Окончил Московский государственный университет имени Ломоносова. В 1991 году – обозреватель «Российской газеты». После августовских событий (ГКЧП) – официальный пресс-секретарь Государственной комиссии по расследованию деятельности органов КГБ в путче, образованной указом Президента СССР М.Горбачева (комиссия С.Степашина). После «Российской газеты» (пунктирно) – еженедельник «Россия», «Совершенно секретно», несколько журналов «с нуля», участие в избирательных кампаниях федерального уровня.
