Ельцин Центр

 

Центр новой российской власти на Краснопресненской набережной (как его тогда называли «Белый дом») в те дни был особенно многолюден. Для не знающих или не помнящих эту эпоху поясню, что пропускного режима (в советском и сегодняшнем понимании) в нем просто не было. Когда недавно шведские коллеги стали мне говорить о свободе прохода в их парламент и пригласили поприсутствовать во время дискуссии, я сказал: «у нас тоже так было»…

 

На депутатские слушания в Верховный совет приходили все кто хотел. Журналисты – отечественные и зарубежные ходили по зданию как у себя дома, заходили в кабинеты депутатов и консультантов, часто, что называется, явочным порядком. Поскольку отдельный кабинет был только у Председателя комитета, а остальные сидели в комнатах по нескольку человек, беседовать с журналистами шли в фойе или полупустые буфеты. Приходили лидеры партий и профсоюзов, кинематографисты и шахтеры, писатели и зарубежные общественные деятели. Открытость была полная: обсуждались еще только задуманные законопроекты, перспективы страны, международная ситуация.

 

На одиннадцатом этаже здания, где располагался Комитет по СМИ (почти полностью состоявший из депутатов «Демократической России») писатель Владимир Войнович устраивал выставки собственных картин. Это действительно был центр общественной жизни новой России. В день 12 июня и после него по коридорам ходили толпы знакомых и незнакомых людей с камерами и диктофонами. В нашу комнату, как обычно (по В. Высоцкому) «вошли без стука, почти без звука». Слово за слово и появился вопрос, как бы вы в целом охарактеризовали избирателей Б. Ельцина? На него мы ответили кратко: патриоты России. Это слово патриоты в 90-е годы не было ни оклеветано, ни оболгано. Просто оно имело иное измерение. У него не было тождества ни с имперскими амбициями и мифологией народа-богоносца, ни «с гордостью за свою историю» от Ивана Грозного до Сталина, ни с поисками надуманного «третьего пути». Патриотами были С. Говорухин, снявший тогда фильм «Россия, которую мы потеряли» и все, кто пытался переосмыслить наше прошлое и попытаться дать ответ на вопрос, что делать. А делать было надо и очень срочно.

 

Советский школьник пишет в редакцию газеты: «На прошлой неделе я стоял в ужасной очереди за мясом. Вы знаете, сколько я там стоял? Мне страшно вам сказать, но я стоял там 5,5 часа. У нас были очереди (как вы знаете), но они не были такими большими, и мы не стояли в них за всем. Но теперь у нас очереди за всем, начиная с мяса и ботинок, и кончая спичками и солью. Мы стоим за рисом, за сахаром, за маслом. И это бесконечный перечень. Мы стали похожи на животных. И если бы вы видели наших диких сумасшедших и голодных людей в ужасных диких очередях, вы были бы в шоке. Каждая страна помогает нам. Мы уже попросили открыто о помощи и охотно приняли ее. Мы забыли об одном хорошем слове – гордость. Мне стыдно за свою страну».

 

Газета «Правда» сообщает, что началось распределение поступивших в Москву, первых 100 тонн безвозмездной помощи из стран «Общего рынка» – мяса, сухарей, молока, детского питания, макаронных изделий.

 

В эти же дни заместитель экономики СССР В.А. Дурасов пишет главе кабинета министров СССР В. Павлову: «Рассмотрены два варианта выхода из создавшегося положения. 1) Сокращение расходов бюджета на социальные программы на 30-35 млрд. рублей. 2) Заморозить заработанную плату во всех сферах по состояние на 1 июля текущего года. Это позволило бы ограничить рост денежных средств населения примерно на 100 млрд. рублей. В нынешних условиях более обоснованным представляется второй вариант, основанный на признании неизбежности инфляционных процессов. Суть этого варианта состоит в последовательной, начиная с июля текущего года, либерализации всех цен, чтобы к началу 1992 года сохранить фиксированные и регулируемые цены лишь на ограниченный перечень товаров и ресурсов».

 

С 1 июля 1991 года ничего подобного, конечно, не последовало. И правительство Павлова, и президент СССР М. Горбачев боялись перехода к рыночным отношениям. А, может быть, и не понимали до конца, что другого варианта просто нет. У них не было ни решимости польского правительства Л. Бальцеровича, ни народной поддержки, которая в Польше была у Л. Валенсы, а в России теперь – у Б. Ельцина. Все, о чем пишет замминистра экономики СССР, спустя полгода придется делать правительству Е. Гайдара. На фоне коллапса экономики страны, руководство компартии озабочено не менее важными интернациональными проблемами. Одновременно с докладной запиской Минэкономики, глава Кабинета министров СССР В. Павлов получает письмо от второго секретаря ЦК КПСС В. Ивашко. Тот пишет: «Председатель компартии Финляндии (единство) Ю. Хаканен обратился к нам в связи с крайне тяжелым положением партии. Оказалась, она в нем главным образом в результате того, что Внешэкономбанк задерживает выплату долгов контролируемому друзьями полиграфическому концерну «Принт-Юхтиет». Ситуация сейчас такова, что если в ближайшие дни задолженность не будет погашена, то это приведет к банкротству и концерна, и КПФ(е), поскольку вся материальная база друзей, включая личную собственность руководителей партии, заложена в банках». Этот документ, имеющий гриф ОП (особая папка) стал достоянием журналистов только после развала ГКЧП.

 

Зато, благодаря публикации Михаила Швыдкого в «Независимой газете» 15 июня мы можем узнать, что волнует министра обороны СССР Д. Язова. Это не действия армии в январских событиях в Вильнюсе, не ее роль в предстоящих событиях 19 августа в Москве и даже не проблемы ее продовольственного снабжения. Маршал СССР озабочен тем, что происходит в театре Советской Армии. Он запретил руководству главного военного театра страны вести переговоры с немецким режиссером Петером Штайном по постановке «Орестеи» Эсхила. Будучи «твердо уверен, что работа немецкого режиссера над греческой пьесой в краснозвездном театре на площади Коммуны равноценна посадки Матиаса Руста (был такой отважный немецкий парень) на Красной Площади». Что тут скажешь? Это, конечно, посильнее, чем «Фауст» Гетте.

 

Чем в эти дни были озабочены другие «силовики» Советского Союза нам тоже известно из ежедневных публикаций «Российской газеты» о нападениях ОМОНа и «неизвестных граждан на автомобилях» на таможенные посты прибалтийских республик. Все это подтолкнуло Э. Шеварднадзе (бывшего министра иностранных дел СССР, а в то время члена ЦК КПСС) публично высказаться о необходимости создания Демократической партии. О проведении по факту данного высказывании партийного расследования нам сообщает газета «Правда».

 

Одновременно, президент США Д. Буш, о чем сообщает «Независимая газета» 14 июня в день 50-летия оккупации Латвии, Литвы и Эстонии Советским Союзом, подписывает декларацию о дне освобождения Прибалтики. В этот же день сообщается, что избранный президентом России Б. Ельцин с 18 по 21 июня посетит США. Эту поездку он должен совершить еще в качестве Председателя Верховного Совета РСФСР по приглашению американского конгресса. Его выступление в эти дни вместе в Д. Бушем на лужайке Белого дома можно сегодня посмотреть на ютьюбе. Что я и сделал. И сегодня, спустя 20 лет, то, что сказал лидер России, у непредвзятого человека вызывает одно чувство – гордости за страну. О чем говорит Б.Ельцин? О будущем, которое мы хотим строить, о том, что он вместе с М.С. Горбачевым за новый Союз республик. О признании свободы Прибалтики: «цепями союз не создашь». Заявляет о прекращении помощи социалистическим странам со стороны СССР: «торговать – да, но благотворительность нужна у себя дома». Сдержанная благодарность Президенту США: «Ценю, что сделано по вопросам безопасности». И никаких просьб. А еще констатация: «Есть силы, которым кажется, что можно вернуться к старым временам. Я могу ответственно сказать, что это не пройдет. Россия не даст никаким силам повернуть историю вспять». Обо всем этом говориться без бумаги вольным текстом.

 

Что бы ни говорили теперь, именно в те дни, одновременно с формированием новых институтов власти, в России набирал силу новый патриотизм. «Независимая газета» 15 июня посвящает этой проблеме объемную публикацию, опирающуюся на социологические опросы. Отвечая на вопрос о Родине в конце 70-х начале 80-х годов, 80% грузин и узбеков называли такой родиной Грузию и Узбекистан, 70% русских – СССР. Уже к весне 1990 года картина меняется, и именно это обстоятельство предопределяет принятие 12 июня 1990 года подавляющим большинством голосов, в том числе коммунистов «Декларации о государственном суверенитете».

 

Слово «россиянин» присутствует буквально в каждом слове Б.Н. Ельцина. Эти «россияне» с неподдельной гордостью носят значки с российским триколором (еще не ставшим официальным флагом) и встают под звуки нового российского гимна на музыку М. Глинки. Знаковым событием этого же ряда стало и голосование жителей Северной столицы 12 июня, в день выборов, за возвращение городу исторического имени Санкт-Петербург. Благодаря этому на карте страны остался всего 41 город носящий имя Ленина и 9 городов – производные от Ульянова. Правда, кроме этого, идеологическая карта страны (пишут «Московские новости») обогащена 44 городами с названием Октябрьский и тремя десятками с названием Комсомольский. Есть еще 20 Советских и 9 Красноармейских. 26 населенных пунктов посвящены Кирову, 18 – Калинину, 7 – Дзержинскому и 7 – Фрунзе. Для их жителей исчезновение города с названием Ленинград – безусловный прецедент.

 

У «несоветских» появляется, говоря словами Маяковского, собственная гордость. Это гордость надежды и даже уверенности. «У нас» все непременно будет как «у них». Вслед за свободными выборами придут свобода предпринимательства и торговли, товарное и продовольственное изобилие. Нас будут уважать, а не боятся. Мы никому не будем угрожать и навязывать свою волю и собственную трактовку истории. Об этом говорили и собравшиеся в киноцентре на Красной Пресне узким кругом депутаты, члены предвыборного штаба, представители творческой интеллигенции, в связи с победой Б.Н. Ельцина на президентских выборах. Обстановка была очень неформальная и дружеская. М. Жванецкий дарил и подписывал на память свои книги. Все необычайно много фотографировались.