Ельцин Центр

 

Самая «цепляющая» публикация «Московских новостей» за 21 июля – это «Ломать – на строить, душа не болит» Александра Кабакова. На «странице трех авторов» он пишет: «Заканчивается поколение, которое всю жизнь называло Кировскую Мясницкой. Теперь наша очередь – до конца дней своих мы будем называть Мясницкую Кировской».

 

Что называется, не сбылось. О прежних названиях забыли очень быстро. И сегодня, двадцать лет спустя, я иду по Якиманке (уже не помня, что когда то она носила имя пламенного болгарского революционера Георгия Димитрова), доезжаю на метро до станции «Китай-город» (не особенно беспокоясь, что она когда-то называлась «Площадь Ногина»), прохожу по Лубянскому проезду (даже не подозревая, что он раньше был проездом Серова), поворачиваю на Мясницкую (которую, вроде бы, до конца дней должен называть Кировской) и прихожу в Библио-Глобус на встречу с известным писателем Александром Кабаковым. Сегодня он просто известный, а в те годы однажды проснулся знаменитым, опубликовав повесть-антиутопию «Невозвращенец». В зыбкое время перестройки она показала миллионам читателей наше возможное будущее. Фантастическое, жуткое, но (как покажут события августа 1991 года) вполне реальное.

 

Главный герой этой повести волей обстоятельств оказывается перенесенным в 1993 год – эпоху, именуемую Великой Реконструкцией. Перемещаясь по Тверской (бывшей улице Горького), под грохот взрывов он наблюдает проносящиеся мимо танки и, в итоге, становится свидетелем и участником многих событий. Вначале он видит в окне гостиницы «Пекин» повешенного в назидание другим рок-музыканта, а потом и сам вынужден спасаться бегством от разного рода преследователей. То это истребительные отряды «угловцев» - борцов за трезвость, то «афганцы», то «православные фундаменталисты», карающие не помнящих наизусть «Слово о полку Игореве». Наконец, он довольно тесно сходится с женщиной, приехавшей в поисках сапог из Екатеринослава (бывшего Днепропетровска) и наблюдает, как мимо толп людей, отоваривающих талоны, в сопровождении всадников на белых конях, на белом танке въезжает в Кремль генерал-диктатор Панаев. После избрания вице-президентом СССР Янаева и его роли в ГКЧП, созвучие фамилий сделает писателя Александра Кабакова знаменитым вторично. Книга обретет новых читателей, которые, в свою очередь, знакомятся с жуткими событиями, сочетающимися с новыми – не советскими – названиями улиц и городов.

 

Этот, вполне удачный писательский ход, как мне кажется, сыграл злую шутку с Александром Кабаковым как автором «Московских новостей». Для читателей не очень осведомленных о событиях двадцатилетней давности поясню: переименования страны, городов и улиц, должностей и профессий, переоценка событий и персонажей недавнего прошлого, замена в форме обращения «товарищ» на «господин» – все это и многое другое было элементами новой «знаковой системы». Об этой системе 7 июля очень точно написал мой коллега по «Колонке обозревателя» Борис Минаев. Охранители советской знаковой системы в качестве аргумента её защиты долго говорили: оставьте символы в покое – вначале надо «накормить народ». Символы не тронули, но народ не накормили. Так родилась многопартийность, по поводу которой острословы тут же сочинили: «куда нам еще новые партии, нам и старую то не прокормить».

 

Тем временем десакрализация культовых мест (Красной площади в Москве и Дворцовой в Ленинграде), дела и тела Ленина, шли полным ходом. Оказалось, что на главных площадях обеих столиц можно проводить не только официальные демонстрации и парады. Наконец выяснилось, что трехцветный флаг – это и есть настоящий флаг России.

 

Кстати, о символах. Газета «КоммерсантЪ» возвращается к подробностям инаугурации Б.Н. Ельцина и с традиционной долей иронии пишет, что «в отличие от первоначального сценария, первому президенту России не вручили ни филактерий, ни свитков торы и корана, ни кришнаитских колокольчиков, ни иных атрибутов других конфессий». Между прочим, совершенно зря. Именно этот сценарий заложил бы основы «знаковой системы», в соответствии с которой первые лица государства (даже если они действительно православные) в Рождество и Пасху находятся в рядовой церкви по месту жительства, а не в Главном Соборе рядом с Патриархом. Об этом речь шла и совсем недавно, 12 июня, в Центральном Доме Художника на организованной при поддержке «Ельцин – Центра» презентации художественного проекта «Россия для всех». «Россия, как отметил автор проекта Виктор Бондаренко, – не православная, не христианская, а светская страна. И было бы правильно, чтобы, точно так же, как Президент США Б. Обама, глава нашего государства официально заявил, что наша страна – это страна и христиан, и иудеев, и мусульман, и представителей других религий, и атеистов».

 

В истории с переименованиями дело впрочем, не только в смене «знаковой системы». Любые перемены – процесс лавинообразный. Так и здесь. После переименования северной столицы оказалось, что в городе Петербурге иметь по соседству с Зимним дворцом улицу, носящую имя террориста Степана Халтурина (к которому хорошо относился Ленин, но не Петр Великий), организовавшего в этом самом дворце взрыв с целью уничтожения Александра Второго и его семьи просто неприлично. И по соседству с храмом Спаса-на-крови, воздвигнутом в память убийства этого императора, улицы, названные в честь других террористов – Перовской и Желябова тоже. Кстати, летом 1991 года кроме улицы, названной в честь террориста, в городе на Неве существовала еще и названная в честь Желябова ткацкая фабрика.

 

Правда, если судить еще по одной публикации в «Московских новостях», дело с переименованиями в городе на Неве выходило за рамки Желябова. По ленинградскому телевидению (тогда оно называлось так) первый секретарь местного союза художников призвал вернуть на Знаменскую площадь (площадь Восстания, где был установлен монумент защитникам города в годы блокады) памятник «нашего князя Трубецкого нашему императору Александру III». Акценты относительно «наших» - не случайны. Как заявил художник «не нашим царям – Петру I, ЕкатеринеIIи другим памятники ставили «не наши» скульпторы. Всякие Растрелли и Клодты. Возможно перед нами важный исторический документ: теперь мы знаем откуда берет свое начало современное движение «наши».

 

Топонимическая история двух столиц, конечно, тема отдельного разговора. И все же… В Москве, в отличие от Питера не в чести оказались не только отечественные террористы, но и, к примеру, французские революционеры Робеспьер и Марат. Зато по количеству индустриальных названий первопрестольная северную столицу буквально заткнула за пояс. Обилие газгольдерных, радиаторных, электрических, шарикоподшипниковских и прочих здесь просто не поддается учету. И если бы Юрий Антонов свой хит про абрикосовые и виноградные писал в Москве, то он, скорее всего, спел бы: «пройду по Элеваторной, сверну на Электродную». Количество улиц в Москве, видимо, превышало фантазию градоначальников. Причем, в разные эпохи. В силу этого обстоятельства в Москве появились 104 улицы и переулка, которые имеют в своем названии определение «большой» и 95 – «малый». «Средних», правда, поменьше. Но зато среди Кисловских переулков, кроме «большого - среднего - малого» есть еще «верхний» и «нижний».

 

Позднее дефицит фантазии выплеснулся несравнимым с северной столицей обилием пролетарских и коммунистических. Появился даже «Коммунистический тупик». Вместе с ними, наряду с «кирпичными» улицами и такими же переулками в Москве появилась еще и улица со странным названием «Кирпичные выемки». Есть, впрочем, улицы и не менее экзотические: «Полуярославка», «Красного маяка» и «Красной сосны». Как в море можно ориентироваться по такому маяку, и что случилось с Ярославлем и сосной, не знает, пожалуй, никто. Точно также никто, видимо, не задумывался о нелепости словосочетания «4-я улица имени 8 марта».

 

В Санкт-Петербурге названия улиц, конечно, более благозвучны. Видимо, городская топонимическая комиссия двадцать прошедших лет не бездействовала. И все же, вопросы о многих названиях остаются. Надежда Крупская и Степан Разин, конечно,– действующие лица нашей истории. Но почему именем революционерки и педагогической деятельницы названа именно кондитерская фабрика, прославившаяся выпуском конфет «Мишка на Севере», а отъявленный разбойник пока не стал «хайнекеном», считался брендом пива, остается лишь удивляться. Смешнее на их фоне звучали бы разве что «фонд демократии имени Ивана Грозного» или «ассоциация изящной российской словесности имени Емельяна Пугачева». Почему так получилось? Видимо, недопереименовали.

 

---