Мы больше не Верхняя Вольта. Но с ракетами
День за днем. События и публикации 3 февраля 1992 года
комментирует обозреватель Андрей Жданкин*
Завершилось блицтурне Бориса Ельцина на Запад – в Великобританию, США и Канаду. В целом, как известно, первый столь масштабный и, не побоюсь этого пафосного слова, судьбоносный для страны вояж прошел без особых эксцессов. Особо большое значение придавалось «американской составляющей» визита, в ходе которой Борису Николаевичу предстояло выступить на специальном заседании СБ ООН и встретиться с американским коллегой Джорджем Бушем. «Президент уже был ознакомлен с настроениями американцев. Аналитические обзоры информационной службы свидетельствовали: за последние месяцы в сознании американской общественности произошла огромная трансформация. Его более не воспринимали как непредсказуемого радикала, за ним все больше укреплялся имидж политика, способного вернуть Россию в клуб цивилизованных государств мира, не допустив югославского сценария после распада Союза ССР», – пишут «Известия» в репортаже под заголовком «Как Ельцин завоевывал поддержку Запада».
Что касается выступления в ООН, то, как пишет корреспондент «Известий», «его речь на фоне общих, скучноватых рассуждений и обтекаемых формулировок других участников заседания выглядела смелой, убедительной. После выступления Б. Ельцина Дж. Буш потер щеку и вынужден был одобрительно отозваться по поводу изложенных предложений, тем самым, как бы констатируя, что разговор дальше пойдет не мелочный»...
Свой день рождения – 1 февраля – Борис Николаевич провел на президентской «даче» Джорджа Буша – в Кэмп-Дэвиде. Президенты гуляли, беседовали, катались на электрокарах, обедали, Буш преподнес имениннику подарок – ковбойские сапоги с инициалами «Б.Е.» Но главным, основным итогом этого «неформального» дня стала так называемая «Кэмп-дэвидская декларация» – соглашение о партнерстве. Вот цитата оттуда: «Россия и Соединенные Штаты не рассматривают друг друга в качестве потенциальных противников. Их отношения характеризуются отныне дружбой и партнерством, основанными на взаимном доверии, уважении и общей приверженности демократии и экономической свободе». «Российская газета» приводит слова Джорджа Буша, сказанные по окончании встречи:
«Сегодня впервые встретились Президент Соединенных Штатов и избранный демократическим путем Президент независимой России. И мы встретились не как противники, а как друзья. Эта историческая встреча служит еще одним подтверждением окончания «холодной войны», начала новой эры».
«Известия», в свою очередь, пишут:
«Кэмп-дэвидская декларация, принятая на встрече президентов России и США, загнала, возможно, последний гвоздь в гроб «холодной войны». Предложена новая формула взаимоотношений, закладывающая первый камень в фундамент межгосударственного общения, которое во всех «цивилизованных» частях света строится на партнерстве и олимпийском принципе дружеского соперничества».
Про «все цивилизованные части света» и «олимпийский принцип дружеского соперничества» в межгосударственных отношениях «Известия», конечно, погорячились. Чуть меньше десяти лет прошло после событий вокруг Фолклендских островов с участием «цивилизованных» Великобритании и Аргентины, девять лет назад «цивилизованные» США вторглись на Гренаду, а война в самом центре «цивилизованной» Европы – на Балканах – уже разгоралась. Про «дружеское олимпийское соперничество», этакий миф ХХ века, вообще промолчу.
Но все это можно списать на, скажем так, некий «юношеский максимализм», свойственный прессе тех лет, и состояние эйфории от произошедшего. Шутка ли, Россия отныне не Верхняя Вольта с баллистическими ракетами (определение это дал в свое время Советскому Союзу канцлер ФРГ Гельмут Шмидт), нас признали почти за равную державу и даже обещали дружить!
Еще один итог встречи Ельцин-Буш – отныне Борис Николаевич стал называть Буша «друг Джордж», а тот российского президента – «друг Борис». В большой политике такое – серьезный прорыв. Итоги своего блицтурне на Запад президент России сформулировал по возвращении во Внуково-2. По его словам, визит был очень результативным. С ним можно было согласиться, если иметь в виду, что были решены две основные задачи – заявить мировому сообществу о себе как лидере крупной независимой державы и добиться сдвига в какой-то выжидательной позиции развитых стран в вопросе о содействии российским реформам.
Егор Гайдар, сопровождавший президента России в той поездке, позднее в своей книге «Дни поражений и побед» тоже дал оценку первому зарубежному визиту Ельцина в 1992 году. Только оценка Гайдара более «экономическая»:
«С этого январского визита в Лондон и Вашингтон вопрос о помощи России со стороны Запада всерьез встал в политическую повестку дня. Особенно важным было, что столь волновавшая меня загрузка в американских портах зерна для России стала практически бесперебойной. В самом начале апреля по поручению президента Буша переговорить со мной прилетел в Москву заместитель министра финансов Д. Малфорд. Он сообщил, что президент США принял политическое решение поддержать экономические реформы в России, и в ближайшие дни Большая Семерка объявит о крупномасштабной финансовой помощи общим объемом в 24 млрд. долларов».
Что же касается оборонных инициатив Ельцина, тот тут результаты были намного «бледнее». Очень точно описали ситуацию «Известия»:
«Дж. Буш очень осторожно отнесся к резкому сокращению вооруженных сил и созданию единой системы защиты от ядерного оружия. Наблюдатели в США по этому поводу заметили, что американская администрация верна своей прежней политике – США должны по-прежнему играть роль сверхдержавы и не намерены делиться с кем-то влиянием на ситуацию в мире».
Более того, неожиданную «свинью» подложил президенту России его украинский коллега Леонид Кравчук, заявивший в интервью итальянской «Стампа», что Борис Ельцин, предлагая свои «10 пунктов разоружения», не консультировался с ним. «Известия» в этом же номере, на второй полосе приводят выдержки из этого интервью, опубликованного в Италии под заголовком «Разоружение России нас не касается»:
«Ельцин не консультировался со мной, он действовал самостоятельно. И его решения вызывают большую обеспокоенность, порождают серьезные вопросы. Первый: он заявил, что стратегические ракеты больше не нацелены на Америку, на Запад. Спрашивается, на кого они сейчас нацелены? Нам хотелось бы знать новые цели. Второе: совместная космическая оборона с США. Спрашивается: против кого она будет направлена? Против Франции, Англии или против Украины? Третье: в то время, как мы начали создавать национальную армию, Россия этого не сделала. Стратегические вооружения принадлежат СНГ. Следовательно, как русский президент может сокращать вооружения, которых у него нет».
Касается Кравчук и темы Крыма, отвечая на вопрос о том, будет ли совместная российско-украинская комиссия заниматься вопросами этого «полуострова раздора»: «Исключено. Нет законной базы, чтобы обсуждать это. Ельцин заявил, что Россия не имеет территориальных претензий к Украине. Население Крыма выступает за то, чтобы он на правах автономии был в составе Украины».
Фактически, это был ответ Кравчука на «территориальные притязания» Верховного Совета России, неделей раньше принявшего Постановление «О решениях Президиума Верховного Совета СССР от 19 февраля 1954 года и Верховного Совета СССР от 26 апреля 1954 года о выведении Крымской области из состава РСФСР». ВС России все чаще и чаще стал вступать в пикировку, а затем и конфронтацию с исполнительной властью, желая заработать популистские очки. И сейчас поднял больную «крымскую тему», поставив под сомнение конституционность передачи Крыма Украине и решив реанимировать «крымский вопрос», и даже потребовал того же от своих украинских коллег, фактически, поставив отношения между странами на грань «холодной войны». Нельзя не отметить, что за все время своего правления Борис Николаевич никогда не поднимал крымской темы, понимая, что это больная тема, и последствия ее муссирования могут оказаться самыми непредсказуемыми…
Но вопросы «большой политики» в те дни напрямую мало волновали россиян. Борьба за хлеб насущный, стремление выжить (часто – в буквальном смысле), найти хоть какую-то работу отвлекали от высоких тем. Реформы, затеянные аккурат после Нового года, принимали и одобряли далеко не все. Даже традиционно политически продвинутые москвичи неоднозначно относились к происходящему. «Российская газета» приводит результаты исследования, проведенного Институтом социологии РАН: «Чуть более 19 процентов жителей столицы одобряют проводимую в России экономическую реформу. К их мнению склоняются еще 25.9 процента опрошенных, ответивших, что они скорее одобряют идущие преобразования, чем нет... Категорическими противниками реформы выступают 25,4 процента респондентов. Еще 16 процентов заявили о своем скорее неодобрительном отношении к ней».
И еще одна тема, которой не могу не коснуться в очередной раз. «Российская газета» в рубрике «Радиодайджест» приводит сообщение радио «Немецкая волна»: «Российское правительство якобы оказывает экономический нажим на средства массовой информации страны с тем, чтобы те распространяли удобную правительству информацию.
Вице-председатель телевизионной компании «Останкино» заявил на проходившем в американском городе Атланта совещании средств массовой информации, что правительство, в частности, угрожает критически настроенным средствам массовой информации сокращением дотаций. Другим таким средством является повышение цен на бумагу и типографии».
Не исключаю, что так оно и было – пока газеты-журналы-телекомпании сильно зависели от бюджетных денег и дотаций. Но вообще, и это свое мнение готов защищать где угодно, эпоха Бориса Ельцина по праву может называться самой свободной для журналистов. Даже, в сравнении с традиционно свободным в этом смысле Западом.
Андрей Жданкин
Профессиональный журналист. Окончил Московский государственный университет имени Ломоносова. В 1991 году – обозреватель «Российской газеты». После августовских событий (ГКЧП) – официальный пресс-секретарь Государственной комиссии по расследованию деятельности органов КГБ в путче, образованной указом Президента СССР М.Горбачева (комиссия С.Степашина). После «Российской газеты» (пунктирно) – еженедельник «Россия», «Совершенно секретно», несколько журналов «с нуля», участие в избирательных кампаниях федерального уровня.
