Ельцин Центр

События и публикации 19 ноября 1991 года

комментирует обозреватель Олег Мороз*

 

«Славяне» должны проявить инициативу

 

Как я уже писал в своих предыдущих комментариях, 14 ноября 1991 года на заседании Госсовета в Ново-Огареве главы семи бывших (уже, по сути, бывших) союзных республик под сильным нажимом Горбачева согласились преобразовать Союз Советских Социалистических Республик в конфедеративное демократическое государство.

17 ноября на совещании со своими советниками и помощниками Горбачев наметил форсированную программу реализации этой договоренности: 25-го парафировать Союзный договор с этой самой формулой − конфедеративное демократическое государство, − до 10 декабря одобрить договор на Верховном Совете СССР и после 10-го подписать его.

 

Украинский лидер Леонид Кравчук в «исторической» ново-огаревской встрече участия демонстративно не принимал: Украина более не собиралась участвовать в Союзе, какой бы вид он ни обрел − федеративный или конфедеративный, социалистический или демократический.

 

Но вот 19 декабря неожиданно в газете «Труд» появилось его интервью, в котором он высказывал идею о том, что три «славянские» республики могли бы начать строительство чего-то нового на костях почившего Союза.

− Я думаю, − сказал Кравчук, − что было бы неплохо именно сейчас, когда накопилась масса трудноразрешимых проблем, когда миллионы людей продолжают находиться в неопределенности, нескольким республикам, − скажем, Украине, Белоруссии и России, − выступить инициаторами создания такого сообщества, в котором все входящие в него государства были бы равноправными и использовали возможности для решения вопросов, в которых мы все вместе заинтересованы. И решать их сообща, дружно, оставаясь государствами БЕЗ КАКОГО-ЛИБО ПОЛИТИЧЕСКОГО ЦЕНТРА (выделено мной. − О.М.)

 

Ну чем не программа для будущей встречи трех лидеров в Беловежье? Однако это интервью, эти слова почему-то остались незамеченными. И даже когда 7 декабря в Минск отправился Ельцин, а потом Кравчук (последовательность их отбытия из Москвы и Киева, кажется, была такая), мало кто вспомнил об этом интервью Кравчука. Сообщалось, что лидеры трех «славянских» республик проведут между собой переговоры на экономические темы. Что касается политики, то по этой тематике, как сказал Кравчук, они просто так, между делом «погоняют мозги».

 

Польза польского опыта

 

В Москве побывал известный польский экономист, один из ведущих польских реформаторов Марек Дабровски. О его визите пишут на первой полосе «Известия» за 19 ноября 1991 года.

 

Естественно, основной темой его разговоров с российскими коллегами, собирающимися приступить к реформам, и были эти самые реформы. Главный совет Дабровски − тянуть с ними нельзя, мандат народного доверия реформаторы получают на очень ограниченный срок, терпение людей может быстро кончиться, так что лучше сразу осуществить «один комплексный шок», чем серию шоков, растянутых во времени.

 

Тогда как раз было много споров на эту тему. Многие экономисты советовали реформаторам действовать осторожно, проводить преобразования в несколько этапов. Вскоре, однако, стало ясно, что растянуть реформы во времени − значит, заведомо обречь их на неудачу. И у народа быстро кончается терпение, и противники реформ − в основном это советская партийно-хозяйственная бюрократия −получает больше возможностей задушить их.

 

В первую очередь, по мнению Дабровски, необходимо осуществить разовое снижение выпуска денег, причем не только наличных, но и безналичных, приступить к осуществлению жесткой денежной политики, освободить все цены, за исключением некоторых, а эти некоторые, остающиеся под контролем государства, одновременно повысить, резко сократить дотации предприятиям, провести налоговую реформу…

Как полагает Дабровски, лучше всего реформы начать 1 января будущего года. Во-первых, в стране, которая столько лет жила по плану, это психологически привычный рубеж, а во-вторых, 1 января начинается бюджетный и налоговый год.

Как пишет автор статьи Михаил Бергер, судя по всему, советы польского эксперта не остаются без внимания.

 

Это не удивительно. Польша начала радикальные экономические реформы на три года раньше, чем Россия, провела их быстро и решительно, хотя и там они встретили ожесточенное сопротивление. «Отцом» польских реформ стал вице-премьер и министр финансов Польши Лешек Бальцерович, «польский Гайдар», как его потом стали называть, хотя более уместно, наверное, было именовать Егора Тимуровича «российским Бальцеровичем», учитывая, что Бальцерович, как уже было сказано, прошел по тернистому пути реформ все-таки несколько раньше, чем Гайдар. С Гайдаром их связала крепкая личная дружба. Главный российский реформатор учитывал польский опыт, постоянно пользовался советами Бальцеровича.

 

Марек Дабровски в период реформ был правой рукой Бальцеровича, его первым заместителем в министерстве финансов. Естественно, и к его рекомендациям не могли не прислушиваться российские коллеги, готовившиеся приступить к реформам.

Что касается сопротивления реформам, и в Польше, и в России, его оказывала, естественно, не только бюрократия. Гайдар мне как-то сказал, что едва ли не первые слова, которые он услышал от Бальцеровича, когда они познакомились, были такие:

− Приготовься к тому, что как только ты начнешь реформы, ты станешь злейшим врагом всех профессоров экономики.

 

Что ж, профессора экономики до сих пор ругают Гайдара. В первых рядах тут идут такие экономические светила, как Явлинский, Илларионов.

 

Все же, думается, такое сопротивление, которое встретил Гайдар, Бальцеровичу и не снилось. Все же Польша не так долго жила при «социализме», как Россия, дух рынка, частной собственности, предпринимательства, конкуренции там не успел выветриться. Да и вообще Польша − западная страна, о чем говорить.

 

Собственно, это признает и сам Бальцерович:

− Хорошо помню 1991 год в Москве. Я тогда возглавлял польскую правительственную делегацию. Мы сидели с Гайдаром и его командой, пили чай с бутербродами и обсуждали подходы к реформам. А потом вместе с Егором мы были у Ельцина. Ельцин спросил меня: «Как идут дела в Польше, и что будет в России?» Я посоветовал приготовиться к неприятным сюрпризам. С того времени мы были с Егором Гайдаром в постоянном контакте. Егора я очень любил, знаю, что у него было много оппонентов. Что это такое − испытал на себе. Ситуации, в которых мы с ним оказались, требовали непопулярных шагов. Так было в Польше в 1989 году и в России в начале 1992 года. Российская экономика была в хаосе, социализм терпел крах, такой строй мог только гнить дальше. И надо было делать именно то, что считал нужным Егор Гайдар и воплощала в жизнь его команда: устранять ограничения экономической жизни, проводить либерализацию цен, избавляться от других элементов командной экономики. Знаю, как трудно было реформаторам в России. Мне было трудно, но моим российским коллегам было еще труднее. В России было больше политического сопротивления, меньше времени на претворение в жизнь задуманного. В моем распоряжении на первый период реформ были три года, а у Егора был только год. (Из Фонда Гайдара).

 

Как переименовать СССР

 

Пока неизвестно, что, собственно говоря, будет с Советским Союзом, сохранится ли он и, если сохранится, то − в каком виде. Между тем уже идут споры, как его назвать. Об этом, как мы видели, говорили на Госсовете в Ново-Огареве, оттуда эта тема выплеснулась и на страницы печати.

Об этом пишет в «Известиях» за 19 ноября 1991 года ветеран советской журналистики, журналист-международник Станислав Кондрашов.

Последний обсуждаемый вариант, как мы видели, − Содружество Суверенных Государств, ССГ. На Госсовете кому-то не понравилось это завершающее аббревиатуру, как бы зависающее в пространстве «Г». Кондрашову оно не нравится по другой причине: в предлагаемом названии есть одно ненужное, лишнее слово − «суверенных» − и нет общепринятой «привязки к местности», указания на географическое местонахождение готового родиться государства.

 

«У этого названия «нет своего лица», − пишет Кондрашов. − Его можно отнести к любому объединению, союзу, сообществу государств в любом регионе планеты, а еще лучше − ко всему мировому сообществу».

Употреблять словосочетание «суверенные государства» − это все равно, что говорить «масло масляное» или «вода водяная». А что, все другие государства, не входящие в ССГ, − не суверенные, что ли? Государство потому и государство, что оно суверенное.

 

 

Что касается географической привязки, пишет Кондрашов, то оно есть у всех государств или государственных объединений − Европейское сообщество, Организация Северо-Атлантического договора (НАТО), Организация арабских государств… Примерам несть числа.

 

Кондрашов напоминает о названии, которое предлагал Андрей Дмитриевич Сахаров в своем проекте конституции, над которым он работал незадолго до смерти, − Союз Советских Республик Европы и Азии, сокращенно − Европейско-азиатский Союз, Европейско-азиатский Советский Союз. Автор статьи в «Известиях» предлагает принять такое название, несколько подкорректировав его, с учетом политических процессов последнего времени, которые Сахаров уже не застал, − убрать эпитет «советских», заменить «республик» на «государств». В общем, дать новому Союзу название Союз Государств Европы и Азии. Или Европейско-Азиатский Союз. Сокращенно − ЕАС. Можно, наконец, учитывая, что в Ново-Огареве заговорили о конфедерации, взять название Европейско-Азиатская Конфедерация, ЕАК.

 

В принципе, с формальной точки зрения, с точки зрения «грамотности», Кондрашов, конечно, прав. Можно было бы принять и ЕАС и ЕАК. Но в ту напряженную, драматическую пору республиканских лидеров, да и Горбачева, меньше всего беспокоила формальная правильность и «грамотность» названия. Республики зубами вырвали у союзного Центра право на суверенитет и не желали от него отказываться, желали, чтобы оно было закреплено и в названии нового Союза, оставалось у всех на виду. И наплевать им было, что «масло − масляное», а «вода − водяная».

И хотя ССГ в конечном итоге не прижился, но и в окончательно принятом наименовании − Содружество Независимых Государств, СНГ, − как видим, присутствует и «масло масляное» (если государства, то ясно, что − независимые), и отсутствует «географическая привязка» этого Содружества (Где оно? На каком континенте? На каком материке?) Тогда, придумывая эти сменяемые одно за другим названия, заботились совсем о другом…

 

Советское оружие расползается по свету. Умирающему Союзу нужны деньги

 

Заметка в «Известиях»: «Пентагон опасается, что наши военные за валюту способны на все».

Опасения небезосновательные. В чем преуспела советская промышленность, так это в изготовлении орудий убийства. Их «наклепали» горы, Гималаи. Многое, конечно, устарело и никому не нужно, но кое-что вполне может найти покупателя. В условиях, когда у распадающейся коммунистической империи кубышка пуста, трудно себе представить, какие преграды и препоны могли бы помешать продаже того, что еще не устарело, в какую угодно страну, даже в ту, в какую продавать опасно для граничащих и не граничащих с ней стран.

 

По данным американской разведки, советский истребитель МиГ-31 уже выставлялся в нынешнем месяце в Дубаи на проходившей там ярмарке вооружений. Сирия приобретает усовершенствованные советские танки Т-72, а Иран стремится заполучить новые советские истребители. Американские спецслужбы проверяют также информацию о продаже в страны «третьего мира» модернизированных советских баллистических ракет «Скад».

 

«Я очень обеспокоен… − заявил заместитель министра обороны США Дональд Этвуд. − Мы хотели бы, чтобы Советский Союз прекратил продавать оружие странам, в которых у власти стоят нестабильные правительства или которые совершали в прошлом акты агрессии и терроризма».

 

Американцы предупредили, что беспорядочная поставка советского оружия «странам-изгоям» может вынудить Запад сократить помощь Советскому Союзу − ту помощь, в которой СССР тогда остро нуждался. Но было понятно, что такое предупреждение могло еще как-то повлиять на сделки по оружию на правительственном уровне. Между тем, никто не даст гарантий, что тысячи советских солдат и офицеров, уволенных из армии, не могут самостоятельно заняться продажей оружия и оборонных технологий «на мировом черном рынке», и вот это уже будет совсем трудно проконтролировать.

Еще одно опасение: «в условиях экономических трудностей тысячи и тысячи советских ученых − специалистов в области создания ядерных и химических вооружений могут вскоре лишиться у себя на родине работы и будут пытаться заполучить ее где-нибудь, там, где «больше всего дадут», например, в Иране или Северной Корее.

Забавный случай вспоминается мне из моей собственной журналистской практики. Как-то ко мне в редакцию «Литературной газеты», где я тогда работал, один из наших авторов привел американца, который предложил опубликовать в газете довольно необычную платную рекламу. В тексте американец предлагал помощь тем работникам советской оборонной промышленности, которые желают эмигрировать в США. Указывался номер электронной почты, по которой к нему следовало обращаться.

 

Я сильно удивился: а как посмотрят на такую публикацию «органы»? «Наш человек», сопровождавший американца, уверил меня, что с «органами» все согласовано: выпустить могут лишь тех работников «оборонки», у которых нет «допуска» − то есть допуска к секретным сведениям.

 

Я отправился за советом к главному. «Валяй, печатай, − сказал главный после некоторого раздумья. − Деньги нужны». Деньги действительно были нужны позарез. Денег в редакции, как и повсюду, не было. Не выплачивались ни зарплата, ни гонорары.

Американец выложил в бухгалтерии тысячу «баксов». Сумма не ахти какая, но по тем временам и это был «хлеб». И тысяча «баксов» «на дороге не валялась».

Реклама появилась в газете. Правда, в последний момент кто-то, движимый, видимо, «патриотическими чувствами», все-таки исказил номер электронной почты американца. Кто это сделал, я так и не понял. «Главлита», цензуры тогда уже не было. Да «Главлит» вообще ни в каком виде не допустил бы такой публикации. Возможно, «правку» внес кто-то из начальства. Или, на худой конец, − просто какая-то корректорша, у которой взыграло возмущение тем, что так вот за тридцать сребренников «родину продают». Никто так и не сознался. Всё списали на обычную техническую ошибку.

Американец потом звонил, возмущался. Перед ним извинялись. Обещали в следующем номере дать поправку. Но, кажется, так и не дали. «Кинули» американца на тысячу «зеленых».

 

…Дальним отголоском тех дней, когда из-за безденежья все выставлялось «на продажу», стало недавнее сообщение о том, что некий российский ученый по фамилии Даниленко помог иранским аятоллам сильно продвинуться вперед в изготовлении Бомбы. У этого уж точно детишки не голодали, не то уже время. Но те десятки или сотни тысяч, − а, может, и миллионы − долларов, которые он наверняка огреб от исламских фанатиков, думаю, и он не счел для себя лишними.

 

Таможни создаются без выстрелов и убийств

 

В «Известиях» сообщение с так называемого Моста дружбы − моста через реку Нарву, связывающего два разных теперь государства, Россию и Эстонию. С одной стороны − российский Иван-город, с другой − эстонская Нарва. Особой дружбы между двумя берегами пока что нет, но, слава Богу, нет и откровенной вражды, которая недавно еще существовала в связи с произошедшим отколом Эстонии, как и двух других прибалтийских республик, от «единой семьи братских народов», то бишь от СССР.

«Теперь на мост попасть непросто, − говорится в сообщении. − На нарвском берегу с августа обосновалась эстонская таможня. Несколько дней назад такая же застава появилась на русском берегу… Появилась она как-то неожиданно… Едва встала таможня, как у моста вырос хвост грузовиков всех мастей. Почти все водители, естественно, не имели надлежащих документов на вывоз из России содержимого фургонов, кузовов, цистерн… Машины держали путь в Прибалтику, и вот пришлось разворачиваться. Наиболее настырные водители пытались добиться правды у начальника таможни С.Русака (подходящая фамилия для начальника российской таможни − О.М.). У него − свои инструкции, хотя и временные…»

 

Потрясающе! Не то, конечно, потрясающе, что таможню воздвигли, но никого об этом заранее не предупредили. Тут нечему удивляться: это обычное российское чиновничье разгильдяйство и наплевательство на граждан. Потрясающе другое − еще несколько месяцев назад, почти всю весну и лето 1991-го, на недавно возникших государственных границах стран Балтии и России зверствовали пресловутые вильнюсский и рижский ОМОНы. В общем-то, это, по-видимому, были не ОМОНы, а спецподразделения КГБ (союзное МВД от них открещивалось). Надо полагать, в их задачу входило дестабилизировать обстановку в новорожденных независимых балтийских странах, всячески запугивать тех, кто стоял там за независимость. Да и в целом − готовить нервозную обстановку, взвинчивать атмосферу, которая и помогла в августе возникнуть путчу.

 

Среди прочего, «омоновцы» громили и поджигали таможенные вагончики, которые стали тогда появляться на границах балтийских стран, избивали таможенников, а 31 июля дело дошло и до зверского убийства восьмерых таможенников и полицейских в литовском местечке Медининкай на границе с Белоруссией.

 

Под полицейскими я имею в виду сотрудников спецотряда «Арас», который был создан в Литве после серии погромов на таможнях. У них было оружие, но применять его против советских военнослужащих запрещалось: Литва боялась, что это создаст для Москвы повод опять, как в январе 1991-го, ввести в республику войска.

Кстати, «подвиги» рижского и вильнюсского «ОМОНов» в ту пору всячески восхвалял и прославлял небезызвестный, с позволения сказать, «журналист»-телевизионщик, а после − четырежды (!) депутат Госдумы Невзоров. В последнее время этот внук сотрудника НКВД как-то сник и куда-то исчез с журналистской стези и политической сцены. Занимается лошадьми, кажется. Что ж, это дело более достойное, чем телевизионные и политические провокации.

 

Так вот 31 июля рано утром на таможню ворвались «неизвестные» вооруженные лица, уложили шестерых находившихся в вагончике полусонных таможенников на пол лицом вниз, заставили заложить руки за голову и хладнокровно расстреляли из автоматов с глушителями (простреливая при этом руки). Одного таможенника добили из пистолета. Убили также двоих полицейских, которые сидели в машине рядом с вагончиком.

28-летний таможенник Томас Шяркас, расстрелянный вместе со всеми, пролежав несколько часов, пока его не нашли, чудом, с простреленной головой, выжил, хотя и остался инвалидом. Он-то и помог следователям выявить убийц.

 

Литовская прокуратура убеждена, что кровавую расправу совершили все те же сотрудники рижского ОМОНа − его командир Чеслав Млынник и его подчиненные Александр Рыжов, Андрей Локтионов и Константин Никулин (Михайлов).

Впрочем, возможно, убийц было и больше: все-таки странно, что убивать восьмерых, − а сколько человек могут находиться на таможенном посту, убийцы, несомненно, знали, заранее разведали, − идут лишь четверо. Обычно убийцы предпочитают убивать, будучи в большинстве.

Все минувшие годы российские власти, − а почти все предполагаемые убийцы скрывались в России, − как это часто бывает, отказывались сотрудничать с Литвой в расследовании этого дела. Арестован был лишь последний из четверых перечисленных. Его арестовала и выдала литовским правоохранителям Латвия.

 

В мае 2011 года, то есть спустя почти двадцать лет после совершенного преступления, Никулин-Михайлов был приговорен литовским судом к пожизненному заключению.

И вот − таможни возле моста через Нарву. Никаких выстрелов, никаких поджогов, никаких избиений и убийств. Все приобретает цивилизованные формы. Потрясающе! Времени-то прошло совсем немного. Видимо, помог августовский путч, его провал. Всем стало ясно, что бесчинствовать на границах бессмысленно и бесполезно. Республики, объявившие о своей независимости, уже не вернешь назад.

 

Горожане переселяются в деревню

 

Начинается отток городских жителей в деревню. Там, у земли, сейчас вроде бы легче выжить. Государство кое-где поощряет это переселение. Как пишут «Известия», в Вологде, например, власти предоставляют переезжающим в сельскую местность льготы: право на бесплатный проезд и провоз багажа к новому месту жительства, единовременное пособие − тысячу рублей главе семьи и по 250 рублей на каждого ее члена, жилье на новом месте и земельный участок для подсобного хозяйства, по заниженной цене им продается скот…

«Вологодские власти рассчитывают, − говорится в заметке, − что переселение городских семей в деревню поможет решить продовольственную проблему и несколько разрядит обстановку в городах, где появились тысячи безработных».

Всего, как сообщается, из Вологды на село переехало уже 328 семей, только за первую половину ноября − восемнадцать, и желающих уехать «на природу» все больше.

С того времени и по сию пору публикации о горожанах, переезжающих на село появляются регулярно. И жить вроде бы стало полегче, но поток этот не иссякает. Общей статистики по стране, сколько переехало, мне как-то на глаза не попадалось, но, думаю, что со временем желающих осесть «на земле» будет все больше. Все-таки жить возле земли-матушки − это в крови у человека. Этой миграции сегодня помогает и Интернет: сейчас на многих работах не обязательно торчать в офисе, можно исполнять свои обязанности и через «сеть».

 

А толчок этому бегству от городской пыли, автомобильных выхлопов, толкотни, суеты был дан как раз тогда, в начале девяностых, когда люди устремлялись из городов «на волю» просто ради того, чтобы выжить.