Ельцин Центр

События и публикации 17 ноября 1991 года
комментирует обозреватель Олег Мороз*

 

Кравчук не желает ничего слушать

 

Ноябрь−декабрь 1991 года − напряженнейшее время, когда в ожесточенной борьбе, ожесточенном противостоянии происходило «юридическое оформление» распада Советского Союза, которое де-факто к тому времени уже произошло.

Горбачев предпринимает последние отчаянные попытки спасти СССР. 17 ноября он провел что-то вроде совещания с советниками и помощниками. Давал установки, что предстоит сделать в ближайшее время. Наметил план: парафирование Союзного договора − 25 ноября, в 12-00 (отсюда, видимо, и пошла «утечка» в прессу, где называлась эта дата − 25 ноября), до 10 декабря − одобрение договора Верховным Советом СССР, после 10-го − подписание.

Поражаешься, как упорно, до конца, Михаил Сергеевич пытался провести свою линию на подписание нового Союзного договора и, тем самым, на сохранение Союза как единого государства, хотя, казалось бы, шансов на это уже не оставалось никаких…

Впрочем, как же не оставалось? 14 ноября на заседании Госсовета в Ново-Огареве ему вроде бы удалось «дожать» республиканских лидеров − договорились превратить Союз Советских Социалистических в «конфедеративное демократическое государство…»

Неужто откажутся?

Правда, на том заседании не было одной из главных республик − Украины. И она вообще не собиралась оставаться в едином союзном государстве, а, соответственно, и участвовать ни в каких обсуждениях Союзного договора. Но для Горбачева сейчас было важно, чтобы его подписали хотя бы те, кто присутствовал на упомянутом заседании. А Украину, какие-то другие республики он надеялся как-нибудь «уломать» потом. Кравчуку он звонил непрерывно, приводя «убойные» аргументы против выхода Украины из Союза.

Впрочем, круг этих аргументов был давно и хорошо всем известен: Украину накрепко связала с другими республиками, особенно с Россией, история, духовное родство… Наконец − экономика: все последние десятилетия все союзные республики сплотила тесная экономическая интеграция. В случае выхода из Союза Украину ожидает катастрофа…

Все эти аргументы Кравчук пропускал мимо ушей. Не то что бы он ясно себе представлял, какая судьба ожидает Украину после выхода из Союза, но он твердо поставил перед собой такую цель − выход, и сдвинуть его с этого курса уже невозможно было никакими силами.

Помимо прочего, ему, видимо, льстила мысль, что он войдет в историю как человек, давшей своей стране независимость. А что будет потом, − это уже не так важно.

 

Согласны ли вы потуже затянуть пояса?

 

17 ноября 1991 года − воскресенье. Ежедневные газеты отдыхают. Выходят некоторые еженедельники. На первой странице «Московских новостей» − результаты опроса, проведенного изданием. Читателей спросили: «Согласны ли вы, надеясь на успехи радикальной реформы российского руководства, «туже затянуть пояс» и отказаться на год от многого, к чему привыкли вы и ваша семья?»

Ну да, о том, что Россия самостоятельно, не оглядываясь на другие республики, приступает к радикальным экономическим реформам, уже всем известно. Об этом 28 октября объявил российский президент Ельцин на V съезде народных депутатов России. Уже сформировано и «правительство реформ»: функции премьера, в дополнение к президентским, взял на себя сам Ельцин, экономический блок в качестве вице-премьера возглавил Егор Гайдар, ряд членов его «команды» вошли в правительство в качестве министров.

Характерно, что «затянуть пояс» читателям предлагается только на год. Дальше, дескать, будет лучше, затягивания уже не потребуется. На самом деле, как мы знаем, тяжелая ситуация растянулась на годы…

Каковы же ответы читателей «Московских новостей»? Согласны взять на себя тяжести реформы лишь 43 процента, не согласны почти столько же − 42. Остальные не знают, что ответить. В общем − фифти-фифти.

Вот так. Ничего похожего на решительную поддержку намечаемой либерализации нет. Многие рассуждают: вы там, ребята, реформируйте что хотите и как хотите, но только − чтобы у нас при этом никаких проблем не возникало.

В вышедшей недавно книге Гайдара и Чубайса «Развилки новейшей истории России» приводится любопытная таблица, − как российское население относилось к намечаемой экономической реформе. Она составлена по результатам опросов ВЦИОМа, проведенных в 1991 году.

Из таблицы видно, что, в общем, к планируемым реформам российское население относится вполне благожелательно: ускоренную приватизацию жилья поддерживают 64 процента опрошенных (ну еще бы не поддерживали!), разрешение свободной купли-продажи земли чуть меньше − 54 процента, ускоренную приватизацию госпредприятий − еще меньше, 44 процента, но тоже большинство, против − 30 процентов (мало кто из простых людей собирается госпредприятия приобретать); а вот переход к свободным рыночным ценам, их либерализацию вообще одобряют лишь 26 процентов, не одобряют − 56.

А ведь либерализация цен − центральный пункт программы реформ. Об этом сказал и Ельцин 28 октября, это же поддержал и съезд.

Вот на таком «негативном фоне» Гайдару и его соратникам предстояло начинать реформы. Собственно говоря, при Советах, при плановой экономике, даже увеличение цен на несколько процентов, − а они, как известно, не формировались рынком, а назначались, − вызывало бурю недовольства населения. А тут вот − их полное освобождение. Это куда же они подскочат?

Они и подскочили, обеспечив реформаторам всенародное проклятие на вечные времена.

То, что по-другому было нельзя, никто не хотел слушать. Никто не желает слушать и сегодня. Вы там во власти сидите − думайте, чтобы нам всегда, в любой ситуации было хорошо и приятно!

 

За дефицит платят… кровью

 

Дефицит – это одно из самых привычных и самых страшных слов для наших соотечественников, которым довелось жить в «коммунистическом раю». Многим современным российским гражданам, проводящим свои года при капитализме, хотя и не вполне настоящем − дурацком, чиновничьем, воровском, коррупционном, − это слово не очень понятно, особенно молодежи. Поэтому коротко объясню: дефицит − это когда магазины есть, а в магазинах ничего нет.

На закате светлой коммунистической эры ничего не было не только в магазинах, но и еще много где. Например, на станциях переливания крови не было этой самой крови для переливания.

А кровь, − это, сами понимаете, вещь необходимая. Это не какой-нибудь там другой товар. Если, скажем, ты долгое время не можешь нигде достать нормальных штанов, в конце концов можешь удовлетворить свою потребность штанами фабрики «Большевичка». Если не можешь нигде купить нормальные ботинки, можешь обойтись «шузами» фабрики «Скороход». Как говаривал Михаил Зощенко, ничего − сойдет, «не в театре».

А вот с донорской кровью хуже. Сплошь и рядом от нее зависит, быть иль не быть человеку (уж пусть меня простит за плагиат Вильям наш Шекспир).

И вот, как сообщают «Московские новости» (17 ноября 1991 года, вторая полоса), якутские изобретатели и рационализаторы придумали довольно остроумный выход из безвыходного, казалось бы, положения: за сданную кровь донору в Якутске дают справку, при предъявлении которой в магазине «Новинка» он может купить товар, который другие граждане, которые не доноры, в натуральном виде, думаю, отродясь в природе не видали.

И вот представьте: то не было у ворот переливальной станции ни доноров, ни их крови, а тут вдруг с самого утра − очередь, так что переливальщики и обслужить всех не успевают. Сдал полстакана или стакан и − дуй в эту самую «Новинку».

«Процедура бартера проста и демократична, − пишет газета, − 200 граммов крови дают право на покупку мужской сорочки с одеколоном или женской сумочки вкупе с бюстгальтером. За 400 граммов можно приобрести пару женских импортных сапог, причем неважно, какая была принята кровь − мужская или женская».

А что? Ну будет у тебя, в твоем организме чуть-чуть поменьше крови − зато какие «прикиды» будешь на себе таскать! Это тебе не «Скороход» и не «Большевичка»!

Тут, правда, опять советская специфика: мужскую сорочку надо обязательно покупать вместе с одеколоном, а женские сапоги − вместе с бюстгальтером. А если, скажем, сорочка тебе нужна, а одеколон нет? Тогда ничего не получится. Тогда − иди гуляй.

Но это, в общем, мелочи, которые, я полагаю, не могли омрачить счастья, нежданно-негаданно свалившегося на якутских доноров.

Непонятно, как до этого нигде, кроме как в Якутске, не смогли додуматься. Но вот все же хоть в Якутске додумались. Как видим, десятилетия жизни при коммунистах не совсем задавили в наших гражданах инновационный, как сейчас бы сказали, дух, способность придумывать разнообразные, извините за выражение, ноу-хау. Нет, не оскудела русская земля талантами изобретателей и рационализаторов!

Одно только тревожит якутских медиков − эта самая неумолимо надвигающаяся либерализация цен. Цены на товары неизбежно подскочат, − так что ж тогда за какие-нибудь немецкие сапоги или за французский бюстгальтер всю кровь, что ли, из гражданина или из гражданки выкачивать? А кто ж тогда эти сапоги и этот бюстгальтер носить будет?

 

И еще о дефиците

 

Виктор Лошак, будущий главный редактор «Огонька», а пока что замглавного в этих самых «Московских новостях», пишет на третьей странице − «Странице трех авторов». Как говорится, картинки с натуры:

« …С Украины позвонила теща:

− Не прислать ли хлеба?

…Рядом с моим домом у гастронома под утро жгли костер: холодно, а люди с ночи заняли очередь. Может, за молоком, может, за мясом или колбасой…

…На рынке увидел человека, с успехом, кажется, менявшего лампочки на продукты.

Бартер из понятия межгосударственного опустился на семейный уровень. Чем быстрее у читателя возникает рвотный рефлекс от политики, тем большим успехом пользуются газеты, дающие простые житейские советы, а также печатающие объявления, кто что меняет…

Заметьте, если раньше больше меняли квартиры, сейчас − товар на товар. Домашний токарный станок − на холодильник, строительные доски − на автомобиль, сигаретные талоны − на сахарные... Продавать нет смысла − купюры с каждым днем все больше становятся бумагой, а не деньгами...

Жизнь преподает нам ускоренный курс: победа демократов еще не есть победа демократии. Набор свобод как на необитаемом острове: есть все и нет ничего. Плохо с хлебом и молоком и совсем нет йода, анальгина, бинтов и ваты…»

Трудно, ох как трудно человеку, не жившему в те времена или, как говорят, в ту пору еще «пешком под стол ходившему», представить, чтобы в магазинах и аптеках всего вот этого не было − хлеба, молока, анальгина, бинтов, ваты… А если и представит, то промолвит непременно: все это были происки америкосов и НАТО. С малых лет это вдалбливают ему в голову.

Да нет, все так и было. И все это были «происки» не НАТО, а недоумков, решивших удивить мир − построить по своему разумению рай на земле. В итоге вот и достроились до этого самого тотального дефицита, когда кругом ничего нет, хоть шаром покати.

Так что же предлагает сделать Виктор Лошак, чтобы в магазинах появились хлеб и молоко, а в аптеках − бинты и вата? Рекомендации в общем правильные: покончить бессмысленное строительство авианосцев в нищей стране, ликвидировать убыточные предприятия и колхозы, прекратить нелепую трату денег на гигантское никогда или очень долго не завершаемое строительство…

Это рекомендации для государства. А для отдельно взятых граждан рекомендации у автора такие − интенсивнее работать, осваивать «вторую профессию» («учитель, подрабатывающий таксистом, инженер, малярничающий по выходным, бухгалтер, по вечерам работающая в частном ателье…»)

Все это, конечно, правильные советы. Простые граждане их восприняли: с тех самых времен и по сию пору многие вынуждены работать на двух или на трех работах − иначе не выживешь, как тогда, так и сейчас.

А вот государство не совсем прислушалось к Лошаку. При Ельцине и Гайдаре оборонные расходы (сооружение танков, ракет, авианосцев…) действительно были резко сокращены. Аж на 70 с лишним процентов, если считать по госзаказам. А вот сейчас, при их преемниках, вся эта, простите, «трихомудия» снова раскручивается до невообразимых размеров.

Как же, НАТО, понимашь, нам угрожает, житья не дает! Все возвращается на круги своя. Как будто и не признали коммунисты чистосердечно под конец существования своего режима: ну не в состоянии мы соревноваться с Западом в гонке вооружений, нет у нас для этого силенок. Опять-таки как будто и не было в ту пору «великого», хотя и запоздалого просветления: не угрожает нам Запад, ни на хрен мы ему, извините, убогие, не нужны!

Кстати, любопытную иллюстрацию того, как коммунисты загоняли народные деньги в безумное по своим масштабам изготовление оружия и как они попервоначалу требовали того же от правительства Гайдара (но получили фигу) даёт в своём интервью журналу «Форбс» бывший министр экономики в этом правительстве Андрей Нечаев:

«У меня был один случай, когда я, человек, в общем-то, спокойный, просто грозился всех расстрелять, лично: Омск, завод «Трансмаш», делавший танки. Я тогда для поддержки оборонки придумал систему конверсионных кредитов, которую мы оборонщикам давали по очень льготной ставке.

Я приезжаю в Омск, а руководство завода категорически отказывается проводить конверсию. Просто уперся директор: будем делать танки − и все. Говорит: «Андрей Алексеевич, вы не поверите, какие мы делаем танки. Мы делаем лучшие в мире танки». Я говорю: «Я верю, только у нас худший в мире бюджет. Нет у нас денег для ваших танков. Совсем нет». Он свое гнет: «Давайте мы сейчас сделаем перерыв на совещании, если можно, и я вас отвезу на полигон».

Мы поехали на полигон, и там он совершил большую ошибку. Там действительно танки прыгали, стреляли, ныряли, летали. Для меня, как для мальчика в детстве, это было феерическое зрелище. (Кстати, они сделали уникальный танк «Черный орел», на который я единственно денег дал. Правда, выпустили его в двух экземплярах. До сих пор эти два экземпляра существуют, до сих пор их таскают на все военно-промышленные выставки.)

А потом мы проехали чуть дальше, и я увидел сюрреалистическое зрелище: просека в тайге, и сколько хватает глаз − стоят припорошенные снегом танки, и ряды их уходят вдаль куда-то. Сколько их там было? Тысячи, десятки тысяч. Это значит, столько их здесь, и еще то, что вывели из Германии. Я не выдержал и закричал: «Подлец, ведь тебя же судить и расстреливать надо. Танков стоит на три больших войны, а он еще денег просит у нищей страны, чтоб клепать их дальше». Ну тут он как-то сдулся, я дал денег на этот «Черный орел», и больше мы не заказали ни одного танка».