«Московские новости»: Еженед. / Учредитель Общество «МН» – народная газета». – 1991. – 28 июля. – №30 (575). – 16 полос.
«МН»: Как бы вы оценили итоги визита советского президента в Лондон и его участие во встрече «семерки»?
– Прежде всего хочу сказать, что я всегда был активным сторонником того, чтобы Горбачев смог участвовать в этой встрече. Об этом, кстати, мы говорили и с президентом Бушем, и с президентом Миттераном, и с канцлером Колем, с которыми и встречался примерно месяц-полтора назад: этот диалог нашего лидера с лидерами Запада должен был состояться обязательно. И уже то, что это произошло, я считаю, дает возможность оценить итоги поездки как положительные. <…>
Если же совсем коротко, то встреча в Лондоне закончилась, как и должна была закончиться. Да, многие разочарованы тем, что наш президент не вернулся оттуда, так сказать, с чемоданами, полными валюты, и вагонами, полными западных товаров. Но ожидания огромных кредитов (кое-кто, напомню, говорил чуть ли не о ста миллиардах долларов) были несерьезными. Мы огромная страна, брать ее на иждивение некому. Лишних денег сейчас нет даже у самых богатых, так что никто из них выбрасывать миллиарды на ветер не станет; ведь до сих пор, сколько бы мы ни брали, конкретных результатов было не видно. Поэтому лидеры Запада поступили правильно: изложите вашу концепцию, расскажите, какие реформы готовите, куда пойдут наши инвестиции, а потом мы будем сотрудничать – на взаимовыгодной, кстати, основе. <…>».
«Благодарность по-партийному» – страница 2
«В своем выступлении на российском Съезде народных депутатов Юрий Афанасьев упрекнул коммунистов России: «Эти люди не знают благодарности». В ответной речи Иван Полозков заявил: «В выступлениях многих депутатов на съезде содержались нападки на коммунистов, например, выступление этого оболтуса Афанасьева – как его еще можно назвать...»
Юрий Афанасьев, не ожидавший такой «благодарности», размышляет: «Я посоветуюсь с адвокатом и не исключаю, что подам на Ивана Кузьмича в суд».
«Генштаб стреляет по лососю» – страница 2
«На побережье сахалинского залива Анива гремят залпы пущенных с вертолетов ракет, палят артиллерия и танки. Идет репетиция традиционных июльских учений. Уже сколочены на берегу гостевые трибуны, уже ждут высоких чинов из столицы, а главное – едет зарубежная военная делегация из КНР. Около двадцати лет именно здесь воинская часть проводит ежегодные учения и стрельбы. Ныне канонаду пытаются перекрыть голоса общественности, местных властей, прессы, требующие запретить июльские учения.
Суть проблемы в том, что «совершенно случайно» сроки учебной пальбы на острове, назначаемые генштабом, прицельно ложатся на природные сроки нереста деликатесного краба или разгар лососевой путины. <…>
Конфликт, кстати говоря, решить не так сложно – просто сдвинуть сроки стрельб. Армия будет держать порох сухим, а рыбаки спокойно ловить рыбу. Ведь именно об этом просят рыбаки и экологи, и председатель райсовета Николай Лукьянов, который еще год назад сам командовал этой самой частью и более кого бы то ни было понимает ее задачи. <…>».
«Последний ультиматум» – страница 3
«Так получилось, что визит президента США в Москву почти совпадет с годовщиной захвата Ираком Кувейта. Последовавшая короткая война в Персидском заливе и полное поражение багдадского диктатора не решили здесь всех проблем. И президент Буш уже заявил, что на предстоящей встрече с Горбачевым он поставит вопрос об отношении Советского Союза к ядерному потенциалу Саддама Хусейна. <…>
Какова во всем этом позиция Советского Союза? Это не совсем ясно. Никто, например, даже не упоминает о том, чтобы денонсировать давно изживший себя договор о дружбе и сотрудничестве с Ираком. Есть сведения, что наша страна осуществляет какие-то поставки в Ирак. Может быть, даже военные. Разумеется, официального подтверждения этому нет, равно как и опровержения. Так входим ли мы еще в коалицию, созданную по решению ООН?
Что скажет по этому поводу советский лидер президенту Бушу? Ждать осталось считанные дни».
«Пока бьем стаканы» – страница 3
«Какая самая страшная потеря в шестнадцать лет?» – такой вопрос был в анкете, которую когда-то по просьбе молодежной газеты заполнил в числе других авторитетов Булат Окуджава. Поэт ответил предельно коротко и, как мне кажется, мудро: «Крушение иллюзий», – но в то подозрительное время всеобщего энтузиазма редактор усмотрел в этих словах подрывающие нравственное здоровье общества намеки и ответ уже из верстки выбросил.
Собственно говоря, наша демократия переживает сейчас именно подростковый возраст. И, взрослея, общество потихоньку избавляется от иллюзий, «крушение» которых, впрочем, оказывается «самым страшным» не только в шестнадцать...
За тем, что происходило на Съезде народных депутатов России, я (да, думаю, не я один) следил с чувством все нарастающей досады, потихоньку перерастающей в возмущение. Не говорю уже о тех семи миллионах, которые так бездарно растратили наши законодатели. И дело, конечно, не в самом факте, достаточно прискорбном: да, не смогли за неделю избрать Председателя Верховного Совета – что поделать, силы противостоящих в российском парламенте фракций примерно равны, а интересы фатально противоположны. <…>».
«Фемида с автоматом» – страница 3
«11 сентября 1941 г. 157 заключенных орловской тюрьмы были расстреляны но приговору военной коллегии Верховного суда СССР. Следствия не было, «судьи» в глаза не видели приговоренных к смерти – просто утвердили список, подписанный Сталиным.
Когда пришел час посмертной реабилитации жертв, возбудили дело и об этих «судьях». Их к тому времени тоже не было уже в живых. И по закону дело следовало прекратить. Однако Главная военная прокуратура предпочла другую мотивировку: дело прекратили не за смертью членов военной коллегии, а... за их полной невиновностью. Поскольку смертный приговор был вынесен на основании указания Сталина, Председателя Государственного Комитета Обороны, «высшего в тот период времени органа государственной власти, действия Ульриха В.В., Кандыбина Д.Я. и Буканова В.В. состав какого-нибудь преступления не содержат», – сказано в постановлении военного прокурора подполковника юстиции В. Зыбцева. Иначе говоря, «судьи», как и их жертвы, были реабилитированы. <…>».
«Союз» против союза» – страница 4
«К Верховному Совету СССР 17 июля обратились представители Абхазии, Юго-Осетии, Приднестровья, Гагаузии, Шальчининкайского района Литвы и Межрегионального совета Эстонии. Авторы обращения настаивают на том, чтобы делегации этих образований были допущены к подписанию союзного договора. Обосновывается это требование тем, что население этих регионов на референдуме 17 марта выразило желание остаться в составе обновленного Союза. <…>
Оно ставит под удар договоренности в Ново-Огареве, где с большим трудом удалось отговорить автономии (кроме, пока что, Татарстана) от желания подписать Союзный договор наравне с бывшими союзными республиками. Возникни теперь иной прецедент – и процесс вернется к нулевой отметке.
Все шесть регионов, представленных в обращении, расположены на территории тех республик, которые заявили о своем намерении выйти из Союза. Четыре из них – Юго-Осетия, Абхазия, Приднестровье и Гагаузия уже переживают острейшие межнациональные конфликты. Появление обращения грозит не только нарушить хрупкую стабильность в этих горячих точках, но и породить новые – в Литве и Эстонии. <…>».
«За спиной Дзержинского» – страница 4
«На вопрос, где будет размещаться аппарат новорожденной российской госбезопасности, исполняющий обязанности ее шефа генерал-майор Виктор Иваненко сообщил: «За спиной Дзержинского». В буквальном смысле слова – здесь, в знаменитом здании на Лубянке в двух подъездах (оборудование специального помещения слишком дорого) создатели новой структуры будут иметь возможность «переосмыслить действующие формы работы органов госбезопасности, привести ее в соответствие с демократическими преобразованиями...»
<…> ...В ближайших планах – подготовить к октябрю проект закона о российской госбезопасности, к концу года определиться с бюджетом. Не совсем понятно пока, как решится вопрос с Москвой: как известно, недавно Московское управление ГБ было передано в подчинение КГБ СССР. Интересно, как создающийся в новых условиях комитет поступит с архивами 70 местных отделений КГБ, которые отошли в ведение России. <…>».
«Считать будем по осени» – страница 4
«При всей критике, которую вызвало апрельское повышение цен, есть признаки, что некоторое движение к нормализации потребительского рынка все же произошло. Так, по нашим оценкам, ажиотажный спрос на хлеб по сравнению с мартом к июню снизился примерно на 60 процентов, крупы – на 40–50, мясо – на 30–35, молочные продукты – на 70–80 процентов. Эти продукты стали появляться в свободной продаже.
Но положение на потребительском рынке крайне неустойчиво. Реформой розничных цен удалось частично сбить лишь ажиотажный спрос, который при росте доходов и падении производства может вспыхнуть с новой силой. <…>».
«Товарищи, извольте на улицу» – страница 4
«Президент РСФСР выполнил одно из своих обещаний – о департизации государственных учреждений. Президентский указ № 14 «О прекращении деятельности организационных структур политических партий и массовых общественных движений в государственных органах, учреждениях и организациях РСФСР» был подписан в минувшую субботу. <…>
Изданный, наконец, Президентом РСФСР указ знаменует собой в первую очередь новый баланс власти. Президент дал команду исполнительным органам департизировать государственную службу, основываясь на уже принятых парламентом статьях конституции. В то же время он преподал серьезный урок парламентариям, показав им, насколько самостоятельной может быть исполнительная власть. Что же касается самой департизации, то здесь делать прогнозы пока по-прежнему рано... <…>».
«За что боролись?! Или как Майя Цируле эксплуатирует наемных рабочих» – страница 5
«<…> Впрочем, все по порядку. Бывший экскурсовод Майя Цируле успела поработать несколько лет в строительном кооперативе, но убедилась: и там порядка нет. Лепят брак, где можно – недокладывают, где сумеют – тащат, перепродают. Словом, везде, где много хозяев, хозяина нет. И решила Майя завести свое дело, благо латвийский парламент насчет собственности долго дискутировать не стал и принял разумный порядок регистрации частных предприятий. <…>
Отношения рабочих с хозяйкой строятся просто, на твердом фундаменте взаимных обязательств. Каждый, поступая на предприятие (а Майя, замечу, принимает людей только с испытательным сроком), писал заявление и вручал хозяйке свою трудовую книжку. Затем подписывалось соглашение. Условия, в нем зафиксированные, одинаковы для всех. С каждого заработанного предприятием рубля прибыли бригада получает 37 копеек. Деньги потом, так решили сами строители, делятся поровну между членами бригады. Плюс 90 рублей ежемесячной компенсации... <…>
И не потому ли так стремятся к независимости республики Прибалтики, что надоело им трепыхаться в паутине абсурдной экономики, где все против здравого смысла, где догмы весомее интересов человека... <…>».
«Навстречу Пленуму ЦК двух, трех, четырех коммунистических партий СССР» – страница 6
«<…> Политическим потрясением для КПСС–РКП стало поражение на выборах 12 июня. Победа некоммунистической «команды» Бориса Ельцина означала окончательный переход коммунистов крупнейшей республики в оппозицию. Мало некоммунистических лидеров – сама государственная система, обслуживающая полновластие КПСС, рухнула. Республика декоративных Советов на глазах перерождается в парламентскую. Перейден и Рубикон в экономике. Под панические причитания ортодоксов страна входит в рынок. <…>
Еще полгода назад сюжетные ходы пленума легко было предугадать: примерное равновесие ортодоксов и реформаторов неизбежно порождало не вредные, но обтекаемые решения. Однако при нарастающей поляризации умиротворяющий исход вряд ли достижим. Сегодня расстановка сил меняется на глазах, и на глазах нарастает их внутренняя непримиримость. <…>
КПСС в лице своего аппарата по-прежнему властвует над КГБ, армией и правоохранительным комплексом, почти монопольно владеет полиграфической базой.
Не обладай партаппарат такой силой, общество, а быть может, и президент давно забыли бы о пленумах этой партии. Социал-демократы создали бы свою. Новые предприниматели, в том числе из партфункционеров и крупных хозяйственников, – свою. Ортодоксы – свою. И далее сводили бы счеты не при закрытых дверях Свердловского зала, а с помощью всенародных выборов. <…>».
«Лобби по-советски» – страница 7
Подзаголовок – «Надо ли платить тем, кто тянет на себя одеяло»
«<…> Основная часть механизма, с помощью которого советские лобби выбивают свои решения, спрятана в высоких и в том числе партийных кабинетах. Его приводные ремни – партийно-бюрократическая подчиненность, личные связи, отношения политического бартера. Кто, где, когда проверяет, к примеру, достоверность бюджетных расчетов, до сих пор неизвестно. Известно другoe: даже члены Совета безопасности (а в прошлом Президентского совета) этой информацией не владеют. <…>
В отличие от западных коллег, наши за лоббистскую деятельность прямого вознаграждения не получают. Теневая деятельность поощряется теневыми благами: ускорением в продвижении по службе, повышением жалованья или другой специфически советской «валютой»: московской пропиской, загранпоездками, закрытыми распродажами, черными «Волгами»...
Но это не единственная особенность отечественного лоббизма. Лоббистская деятельность в СССР была и остается бесконтрольной. А как, собственно, контролировать то, чего вроде бы нет? Не потому ли парламентский контроль над бюджетом (который традиционно представляет собой главную точку приложения сил лоббистов) до сих пор отсутствует? <…>».
«Блудные дети» – страница 8, 9
Подзаголовок – «Все больше умирает санкт-петербургских дворцов. Все больше люмпенов и бродяг на ленинградских улицах. Их в Ленинграде около 100 тысяч – население среднего города. Огромная масса людей, которым воистину нечего терять. На что направят они колоссальный заряд агрессивности и отчаяния?»
«Сто лет назад публицист В. Махневич написал толстенную книгу о «язвах Петербурга», городе десятков тысяч бездомных – в России и тогда существовала паспортная система. У нас бродяги и беспаспортные стали именоваться «бомжами». Милицейская аббревиатура (БОМЖ – без определенного места жительства) превратилась в имя нарицательное. Однако об этих людях мало что известно. Их вообще как бы не существует, поскольку статистикой, которая знает все, они вообще не предусмотрены.
Это гражданам СССР конституция гарантирует право на медицинскую помощь, на труд, на жилище. Бомжам никто и ничего не гарантирует. Даже права на жизнь. <…>
Как правило, бедствия начинаются с потери прописки. Сегодня СССР – единственная страна, где существует паспортная система, важнейший инструмент тотального контроля. Согласно статье 198 УК РСФСР отсутствие штампа о прописке уже преступление и карается лишением свободы на срок до года. По статье 209 за тунеядство, бродяжничество и попрошайничество можно загреметь на срок до двух лет. <…>
Сегодня, впрочем, милиция не свирепствует. Любой милиционер наметанным глазом без труда определит в вокзальной толпе бомжа. Но документы проверять не спешит, чаще смотрит сквозь пальцы.
И все же в нашем сознании укоренилось стремление покарать виновного, даже если при этом пострадают десятки невиновных. К тому же разве не само общество, выталкивая бомжей, лишая их элементарных прав, заставляет их выбирать между медленным умиранием и преступлением? <…>».
«Сексот секунд. Телепролог к гражданской смуте» – страница 10
Подзаголовок – «Не думай о секундах свысока!» – заклинала романтическая песенка из сериала о советском чекисте. Свысока? Какое уж тут, если последний год телемгновения ленинградской передачи «600 секунд» – она же «Независимая телекомпания 600» – и впрямь свистели у виска юной демократии, что пули»
«<…> В Древней Руси считалось, что слава дедов переходит к их внукам. Я не знаю, похож ли Александр Глебович Невзоров на деда своего, чекиста, наводившего сталинский порядок на территории послевоенной Прибалтики, но повторим за автором «Слова о полку Игореве»: «Туга и тоска...»
Тоска потому, что, по признанию того же Александра Борисоглебского, «600 секунд» всегда ориентировались на силу, то есть на те социальные силы, которые казались авторам программы наиболее перспективными. <…>
Тоска, ибо сегодня Невзоров ставит на Макашова и более – на Жириновского. А еще более – на то единственное, что может дать шанс на политическое выживание и ему, и тем, кто стоит за ним, – на страх робких сограждан, на наш с вами страх. И не столь важно, делает он это «по заданию» или по душевной склонности, добровольно или под гипнозом собственного страха. Страх – это и есть тот «сексот секунд», секретный, но слишком явный сотрудник тех секунд, что столь нещедро отмерены историей для политической агонии. <…>».
«Военный советник президента» – страница 11
«И все-таки для меня остается загадкой, почему президент Михаил Горбачев выбрал себе в советники по военным вопросам маршала Сергея Ахромеева. <…>
Со слов маршала Ахромеева мы знаем, что одно из основных направлений работы военного советника Президента СССР – подготовка рекомендаций по проблемам, связанным с выработкой военной доктрины, военной реформы. Его позиция относительно военной реформы на редкость ясна и однозначна: «Я глубоко убежден, наше государство не может иметь чисто профессиональную армию, где все служат по контракту, прежде всего по геополитическим и экономическим причинам». <…>
Из многочисленных – и часто противоречивых – высказываний военного советника Президента СССР, посвященных реформе армии, а точнее – ее ненужности, меня особенно насторожило одно. Отвечая на вопрос, как президент относится к военным вопросам, маршал ответил буквально следующее: «Он понимает, что такой организм, как Вооруженные Силы, является одним из важнейших в системе государства. Последние годы на многих конкретных примерах президент убеждался, что на наши Вооруженные Силы высшие органы государственной власти действительно могут положиться». <…>».
«После Лондона: а жить-то надо» – страница 12
«<…> Наши ЦТ, ТАСС и некоторые газеты с воодушевлением оповестили об итогах лондонских совещаний. Результаты действительно есть. СССР и США сняли последние преграды перед договором о стратегических вооружениях. Контакты с «семеркой» переводятся на постоянную основу. При этом советский президент не продал Родину и вообще не пообещал Западу «ничего такого», что могло бы возбудить домашних ортодоксов. Все это тоже в своем роде успех, тем более накануне пленума ЦК КПСС. <…>
Право воспользоваться технической помощью даст нам и статус ассоциированного члена Международного валютного фонда и Международного банка. Но когда нас убеждают, что через полгода мы станем в них полноправными членами – что было бы очень важно,– то возникает вопрос: ждут ли нас там с нашей «антикризисной программой»? <…>».
«Ни да, ни нет, но – может быть…» – страница 12
«Такую формулировку предпочел обозреватель «Нью-Йорк таймс» Р. Эппл, давая оценку итогам встречи «большой семерки» с Президентом СССР.
Оценка, на мой взгляд, почти точная. Почти – потому что договоренность о подключении Советского Союза к Международному валютному фонду и Международному банку реконструкции и развития – это не «нет» и не «может быть». Это громко и ясно произнесенное «да». <…>».
«Брать или не брать, или Куда девать чужие деньги?» – страница 12
«<…> Служба изучения общественного мнения, руководимая профессором Борисом Грушиным, в очередном опросе лидеров общественного мнения (представителей депутатского корпуса, исполнительной власти, общественно-политических движений, функционеров и «звезд» прессы, деятелей науки и культуры) не обошла эту тему. Первый из двух вопросов, на которые ответили в общей сложности 749 человек, звучал так: «Как вы относитесь к тому, чтобы помощь стран Запала Советскому Союзу была оказана лишь при условии их контроля над проводимыми в стране реформами?».
Общий баланс ответов удручает своей слишком определенной неопределенностью: мнения разделились практически поровну: 44 проц. согласны на контроль и 46 проц. – нет. Поразительно, что в стране, где власти беспомощны, а система страдает несварением финансов, среди «властителей дум» хватает людей, которые не хотят этого понимать или считают возможным делать вид, что это не так. <…>».
«США в поисках советской политики» – страница 13
Подзаголовок – «Что думают американцы традиционного политического спектра о сегодняшних переменах в СССР»
«<…> Перемены – вещь многообразная. Если это стремительный акт – то революция. Если последовательно-длительный – это реформы. А если непоследовательно-длительный – это смута. Нет такого термина в английском языке, но вот понимание того, что перемены в Советском Союзе – это и не революция, и не реформы, а скорее смута, посещает американцев все больше. <…>
Все смешалось в советском доме. Страна, которая была кристально ясна для американцев (стужа сталинизма, мумифицированное руководство, огоньки в ночи – борцы за права человека), внезапно стала величайшим кроссвордом, в котором что ни строка – загадка. Не укладывается нынешний Советский Союз ни в какие схемы. Логичная Америка привыкла оперировать категориями добра и зла, черного и белого. Трудна логика у соседа. Но ведь после семидесятилетней стужи там наконец весна? Весна – да, но какая-то непонятная, неамериканская; может, вообще и не было таких весен в истории. Какого же цвета весна у соседа? Кто прав, кто виноват? Трудно ориентироваться. Америка – страна логичная... <…>».
«Кого спасать – кошку или Рембрандта?» – страница 14
Подзаголовок – «Год назад Татьяна Толстая в последний раз выступила в «МН» под авторской рубрикой «Своя колокольня». Этот год писательница провела в Америке, где читает курсы лекций в различных университетах. Наш корреспондент Елена Веселая беседует с Татьяной Толстой на хорошо знакомую тему: кому принадлежит искусство?»
«<…> Зачем им тогда наши культуртрегеры, что десятками и сотнями колесят по Штатам с лекциями? Ведь мы на славном прошлом поставили крест, смотрим на Америку как на землю обетованную, учимся демократии, которая поможет расцвести всем культурным цветам.
– А зачем они привозят утконосов из Австралии? Когда я вижу молодых ребят, записавшихся на мой курс, я им благодарна: в конце концов они могли бы пойти на что-то другое, допустим, на курс «Бросание тарелочки фрисби».
Мое глубокое убеждение: культура не должна начинаться с демократии. Культура должна быть элитарной, но открытой для присоединения к элите. Например, Мандельштам – элитарный поэт. Но человека от понимания Мандельштама отделяет только усилие: прочтение, размышление, переживание, больше ничего. <…>».
