Будет ли новый путч?
Ельцин играет в теннис…
На первой полосе «Независимой газеты» за 9 октября 1991 года снимок: Ельцин играет в теннис. Над снимком огромная «шапка»: «В отсутствие Ельцина будущее Алма-атинских договоренностей оказалось под вопросом. Покинет ли президент России свой «добровольный Форос»?
Да, всех начинает раздражать долгое отсутствие Ельцина, уже месяц отдыхающего в Сочи. В стране происходят серьезные события. В Алма-Ате несколько республик подписали Договор о создании экономического сообщества. Подписала его и Россия рукой вице-премьера, министра экономики Евгения Сабурова. Однако российское правительство отказывается признать его подпись, заявляет, что Сабурова никто не уполномочивал ее ставить. В знак протеста вице-премьер подает в отставку.
А что же Ельцин? Ведь именно от него Сабуров получил соответствующие полномочия. Ельцин играет в теннис.
Загадка вроде бы безразличного отношения президента к происходящему вскоре разрешится. Он дожидается очередного Съезда народных депутатов РСФСР, который должен состояться в конце октября, чтобы, не размениваясь ни на что другое, менее значительное, оповестить мир о радикальных экономических реформах, которые начинает Россия. К этой идее он пришел после того, как в Сочи его навестил госсекретарь Геннадий Бурбулис, который представил ему документ, позднее получивший название «Меморандум Бурбулиса» и составленный командой Гайдара.
Кстати, вернувшись в Москву, Ельцин отклонил отставку Сабурова. Россия подписала-таки Договор о создании экономического сообщества.
В чем виноват Горбачев?
Еще одна публикация на первой полосе «Независимой газеты» за 9 октября – результаты опроса, проведенного ВЦИОМом в сентябре, вскоре после путча.
Один из вопросов: в чем, по вашему мнению, состоит ответственность Горбачева за августовские события?
Ответы, в общем-то, предугадываемые. Более половины опрошенных полагают, что его вина в ошибочном подборе кадров. Ну да, если эти «кадры» предали Горбачева, стало быть, он ошибся в их подборе. Ежу ясно. Кто бы еще подсказал, как нужно правильно подбирать эти кадры. Вроде бы нормальные люди, нормально работают, а потом – бац, и оказались предателями, путчистами!
Более 37 процентов полагают, что Горбачев виноват в том, что уступал консервативным силам, 35 – что он не порвал с КПСС и ВПК. Легко судить – уступал, не уступал, порвал, не порвал… Чтобы удержаться у власти, Горбачев, как всякий политик, маневрировал, сближался то с одними, то с другими, то с консерваторами, то с реформаторами. Поражение могло ожидать его на каждом углу.
Легко сказать: надо было порвать с КПСС и ВПК. Партийная номенклатура, генералы ВПК в случае чего сами «порвали» бы Горбачева. Разжевали бы его, не подавившись, а потроха выплюнули.
20 процентов считают, что Горбачев и сам участвовал в подготовке августовского переворота. Эта версия жива до сих пор. Более всего ее возникновению способствовал сам Горбачев. Начиная с апреля 1989 года, с Тбилиси, в привычку у него вошло при каждой очередной заварухе оставаться в тени, за кулисами. Тбилиси, Баку, Вильнюс… Он мог сказать: «Действуйте, я вас поддержу». И – никаких письменных свидетельств поддержки. И – организация собственного алиби: зарубежная командировка или что-то.
И с путчем все происходило похоже. Его предупреждали, что зреет заговор, что вот-вот что-то случится. Но он как-то легкомысленно отмахивался: да ничего не будет, они же трусы! Имелись в виду потенциальные заговорщики из горбачевского окружения. И тоже вроде бы позаботился, чтобы на всякий случай продемонстрировать свою непричастность к путчу – уехал в Крым. Все вроде бы говорит о том, что он мог участвовать в подготовке переворота.
Но… по-видимому, все-таки не участвовал. Его помощник Анатолий Черняев довольно резко пишет по поводу утверждений о причастности Горбачева к путчу:
«Мне… противно наблюдать эти трусливые, корыстные, подлые умственные упражнения и пробы пера на Горбачеве. Я видел его на близком расстоянии, и упрятывать с такой дистанции каждый день подлинные мотивы и намерения, мысли и переживания было бы невозможно, да передо мной-то ему это было и не нужно».
Есть простой, «бытовой» аргумент против версии Горбачева. Во время заточения в Форосе больше всех переживала по поводу происходящего супруга Горбачева Раиса Максимовна. В результате этих переживаний у нее случился микроинсульт, отнялись рука, половина лица. Если бы Горбачев был связан с заговорщиками, что бы ему стоило, плюнув на всякую конспирацию, сказать: «Рая, да не переживай ты так! Все будет нормально. Это просто спектакль». Что-нибудь в этом роде. Жену он горячо любил.
Но ничего такого Горбачев не сказал, не успокоил супругу. Он и сам переживал и тревожился. Особенно когда гэкачеписты объявили, что президент тяжело болен и не в состоянии управлять страной. Горбачев прекрасно понимал, что при современном уровне гэбэшной «медицины» заговорщикам ничего не стоит сделать так, чтобы он действительно «заболел».
Второй вопрос сентябрьского опроса ВЦИОМа: возможен ли новый переворот? Лишь четверть респондентов опасается такой возможности. 46 процентов заявили, что исключают такую возможность. Остальные затруднились с ответом.
А Шеварднадзе считает угрозу нового переворота вполне реальной
Об этом заявлении бывшего министра иностранных дел СССР «Независимая газета» пишет на второй полосе. Шеварднадзе считает, что угроза правого переворота в Советском Союзе остается. По его мнению, она исходит не от каких-то конкретных людей или структур, а может быть вызвана просто ухудшением экономической ситуации в стране:
«Я очень боюсь стихийных выступлений на улице, которые могут быть вызваны ухудшением условий жизни людей».
Как известно, в декабре 1990 года Эдуард Шеварднадзе, тогда министр иностранных дел СССР, громогласно, на Съезде народных депутатов, заявил, что над страной нависла страшная угроза:
− Сейчас наступает диктатура, заявляю это со всей ответственностью. Никто не знает, какая это будет диктатура, что за диктатор придет и какие будут порядки.
Шеварднадзе заявил, что он уходит в отставку с поста министра иностранных дел:
− Пусть это будет моим протестом против наступления диктатуры. Я не могу примириться с теми событиями, которые происходят в стране. Я верю, что диктатура не пройдет, что будущее за демократией и свободой.
Это выступление не только вызвало шок среди депутатов, но и потрясло многих в стране. Что стояло за этим заявлением? С какой стороны Шеварднадзе почувствовал смрадное дыхание наступающей диктатуры? Сам он не стал тогда распространяться об этом. Возможно, он ощутил, что Горбачев начинает прогибаться под натиском черносотенного крыла КПСС. Не исключено, что и сам Шеварднадзе ощутил на себе давление черной сотни − давление, которому он уже не в силах был противостоять. Среди таких черносотенных группировок тогда числилась парламентская группа «Союз», которую возглавляли «черные полковники» Алкснис, Петрушенко, в которую входила фанатично-истеричная Сажи Умалатова, другие коммунистические фундаменталисты… Они сами не раз публично хвастались, что сняли со своего поста ненавистного им министра внутренних дел Вадима Бакатина, и вот теперь как бы настала очередь Шеварднадзе.
Горбачев тогда заявил, что решение Шеварднадзе стало для него неожиданностью. Он упрекнул своего соратника: дескать, тот своим поступком поставил под сомнение весь курс на перестройку, а между тем ему готовился второй пост в исполнительной власти − пост вице-президента.
Если это действительно так, если бы вице-президентом действительно стал Шеварднадзе, а не Янаев, у гэкачепистов в августе 1991-го могли бы возникнуть проблемы… Кого бы они назначили и.о. президента? По Конституции в той придуманной ими ситуации Горбачева мог заменить только «вице». Больным пришлось бы объявлять и второе лицо в государстве. Не слишком ли много больных? Да нет, пожалуй, вообще пришлось бы изменять сценарий, отказываться от версии горбачевского заболевания. А это уже был бы ничем не прикрытый военный переворот…
Реагируя на неожиданное выступление Шеварднадзе, Горбачев также уверил Съезд, что не располагает информацией о каком-то заговоре, о грядущем установлении какой-то диктатуры. Президент отверг такую возможность.
Впрочем, не всех его слова убедили. Кое-кто выдвинул ту самую версию, - что к заговору может быть причастен и сам Горбачев, пусть даже не как главное действующее лицо.
«Российская газета» писала в те дни:
«В нынешнем лидере страны диктатора мало кто предполагает. Но наша история полна примерами быстрой смены лидера. Может прийти другой, и он выполнит какую-нибудь «историческую миссию». Гарантий от этого практически нет».
Что на самом деле стояло за демаршем Шеварднадзе? Сам он позднее уверял, что предупреждал именно о подготовке путча. Так, в интервью телеканалу «Киев» 10 октября 2008 (возможно, были и другие, более ранние, его выступления аналогичного содержания), объясняя, почему он, министр иностранных дел, знал то, чего не знал даже президент, Шеварднадзе сказал:
– Понимаете, у меня было много очень осведомленных сотрудников и знакомых (по-видимому, имелись в виду дипсотрудники, одновременно находившиеся на службе в лубянском ведомстве – О.М.) Ведь как, допустим, готовили людей в КГБ? Приметив грамотных, умных ребят в средней школе, с ними, начиная с восьмого-десятого класса, уже работали: они взрослели, оканчивали Дипломатическую академию и становились агентами. Эти интеллектуалы буквально все знали, поэтому у меня было больше информации, чем у Горбачева. Горбачев, допускаю, о путче не ведал, но я-то был в курсе и, когда подал в отставку, сделал известное предупреждение.
Если быть точным, он сначала заявил об угрозе установления диктатуры и лишь потом – об отставке. Но это, разумеется, несущественно.
Непонятно все же, почему Шеварднадзе, располагая такой важнейшей информацией, не прибег к самым эффективным способам противодействия – не передал эту информацию лично Горбачеву, с упоминанием конкретики (фамилий, намечаемых сроков переворота и т.д.), а выступил публично и довольно неопределенно.
Подозреваю, ничего конкретного он все же не знал, знал обо всем лишь приблизительно, больше догадывался…
Так или иначе, Шеварднадзе с тех пор считался своего рода оракулом. К его предупреждению о возможном повторении переворота, хотя и на другой основе, не могли не прислушаться: переворот может придти с улицы…
По мнению Шеварднадзе, «симптомы оздоровления экономики и политической жизни могут проявиться не раньше, чем во второй половине 1992 года».
На самом деле оздоровление экономики после кризиса, в который загнали страну коммунистические правители, заняло гораздо больше времени. За это время были разнообразные проявления уличного протеста – демонстрации, митинги, забастовки, перекрытие автомобильных и железных дорог… Однако какого-то общего восстания, общего бунта, которой мог бы привести к перевороту, к смене власти, так и не произошло. Народ все вытерпел, как ни пытались его спровоцировать на массовое выступление красные и не красные провокаторы.
Так что на этот раз Шеварднадзе не угадал.
Там, где должно было заседать резервное правительство
«Российская газета» за 9 октября 1991 года на второй полосе публикует сенсационные снимки, сделанные в секретной ставке резервного правительства, которое под руководством Олега Лобова должно было начать работу, если путчисты одержат победу в Москве.
Ставка – это подземное сооружение где-то под Екатеринбургом: кабинеты, конференц-зал, телефоны, телетайпы…
К счастью, она не пригодилась.
Еще один вариант сохранения демократической власти при форс-мажорных обстоятельствах, который тогда предусматривался, – создание правительства в изгнании. Его мог создать министр иностранных дел Андрей Козырев, находившийся тогда за границей. Согласно сложившейся международной практике, министр иностранных дел имеет право образовать такой кабинет. Для этого ему не требуется, чтобы его полномочия утвердил парламент страны или кто-то еще.
Однако, положа руку на сердце, если бы путчисты каким-то образом устранили от власти или просто расстреляли Ельцина, ни Лобов, ни Козырев, конечно, не смогли бы составить ему адекватную замену. У них даже близко не было ельцинского авторитета. Так что поражение демократии свершилось бы уже в августе 1991-го.
Другое дело, что коммунисты, вернувшись к власти, ничего не смогли бы сделать с разраставшейся экономической катастрофой. Страна полетела бы в тартарары…
Олег Мороз
Писатель, журналист. Член Союза писателей Москвы. Занимается политической публицистикой и документалистикой. С 1966-го по 2002 год работал в «Литературной газете». С 2002 года на творческой работе. Автор нескольких сотен газетных и журнальных публикаций, более полутора десятков книг. Среди последних – «Так кто же развалил Союз?», «Так кто же расстрелял парламент?», «1996: как Зюганов не стал президентом», «Почему он выбрал Путина?», «Ельцин. Лебедь. Хасавюрт», «Ельцин против Горбачева, Горбачев против Ельцина», «Неудавшийся «нацлидер».
