Забытый майор
День за днем. События и публикации 25 января 1993 года комментирует обозреватель Игорь Корольков*
«Листая» электронную «подшивку» «Известий» двадцатилетней давности, встретил совершенно забытую фамилию, которая в пору бурных перемен в стране была на слуху. Молодого майора Лопатина знала вся страна. Ему еще не исполнилось и тридцати, когда он пришел в большую политику. Народный депутат СССР непривычно откровенно и жестко вскрывал проблемы Вооруженных сил. Подвергал беспрецедентно резкой критике утвердившуюся систему военного строительства, армейские порядки, действие высших должностных лиц Министерства обороны, вплоть до министра Язова, а позднее — министров Шапошникова и Грачева. Он открыто говорил о том, о чем прежде публично говорить было не принято — о серьезных разногласиях внутри военного руководства, о преднамеренном торможении военной реформы со стороны высших должностных лиц, представителей генералитета.
В Верховном Совете тогда еще существовавшего СССР Лопатин был одним из руководителей комиссии по разработке концепции национальной безопасности, которую возглавлял академик Юрий Рыжов. А в только что родившейся Российской Федерации стал заместителем председателя Государственного комитета РФ по оборонным вопросам. Главная задача, с которой майор пришел в политику — военная реформа.
Звезда майора закатилась так же стремительно, как и взошла. Всего спустя три года после того, как его избрали народным депутатом СССР, 32-летний Лопатин оказался безработным. Это и послужило поводом для интервью, о котором отставного политика попросили «Известия». Беседовал с Лопатиным один из лучших журналистов газеты, обозреватель отдела морали и права Альберт Плутник. На его первый вопрос, как же так случилось, Владимир Николаевич ответил:
«…работа, которая проводилась под руководством Грачева, тогдашнего председателя комитета (по оборонным вопросам — И.К.), а так же в рамках Главкомата СНГ, позднее преобразованного в Министерство обороны России, во многом не удовлетворяла меня. По единственной причине: она вела, как я был убежден, не к военной реформе, ради которой якобы и затевалась, но прямо к противоположному — к дальнейшему разложению армии.
Об этом я не однажды пытался говорить и Шапошникову, и Грачеву. Писал докладные записки на имя Ельцина. И лишь когда твердо убеждался, что мои обращения не вызвали никакой реакции, публично высказывался по существу в газетах, на радио и по телевидению. Одна из таких статей „Защитит ли Красная армия Белый дом“ была опубликована в феврале прошлого года в „Известиях“. Это была отчаянная попытка с помощью печатного слова обратить внимание российских должностных лиц на то, что происходит в нашем военном руководстве. Тогда же, в знак протеста и несогласия с проводящейся по сей день практикой военного строительства, я решился на крайнюю меру — потребовал снять с меня воинское звание полковник, присвоенное за август 91-го. Месяц спустя приказом Шапошникова воинское звание с меня было снято. Но уже, как ни странно, не в соответствии с моей просьбой, а по представлению Генерального прокурора…
— Как же мотивирует свое предложение Генеральный прокурор?
— Увы, самого протеста я не видел. Узнал о принятом решении в марте, из сообщения по телевидению. Впоследствии выяснилось, что тем же приказом я не только лишился воинского звания полковник, но и был еще и уволен из Вооруженных Сил… Госкомитет Российской Федерации по оборонным вопросам расформировался… Мне на руки не была выдана трудовая книжка. Я не получил никакого документа, который бы подтверждал, кем я был и что есть на сегодняшний день. У меня нет и документа, подтверждающего мое увольнение из Вооруженных Сил, полагающихся в таких случаях выписок из приказов, прочих справок, при наличии которых можно оформиться офицером запаса».
Читая интервью Лопатина, невольно вспомнил еще одного майора — Сергея Евдокимова, командира батальона Кантемировской дивизии, который поддержал не гэкачепистов, приславших его в Москву, а президента Ельцина. Это с его танка российский президент объявил действия гэкачепистов попыткой государственного переворота. Я видел майора в ночь с 20 на 21 августа у Белого дома. Моросил дождь, и на майоре была плащ-палатка. Невысокого роста, худощавый, если не сказать худой, с тонкой шеей, под накидкой он и вовсе выглядел не героически. Но на него с уважением смотрели безоружные защитники Белого дома, о нем говорила вся Москва. Совершивший поступок беспримерного мужества, он вдохнул в защитников зарождающейся российской демократии великую надежду на победу. Говорю о мужестве, потому как военного человека за невыполнение приказа его могли в любой момент расстрелять.
Те тяжелые дни у Белого дома, наверное, были звездным часом майора Евдокимова — человек сделал смелый выбор! Казалось бы, его судьба должна была бы сложиться как нельзя удачнее. Увы, очень скоро майор оказался вне армии. Поняв, что путч провалился, его начальники требовали, чтобы он говорил на следствии, что это они послали его защищать Белый дом. Но майор врать не умел, и перспективы его военной карьеры сузились до просвета на офицерском погоне. Какое-то время он послужил в одном из райвоенкоматов Москвы, а затем и вовсе уволился из армии.
Вот как высказался о майоре Евдокимове генерал-майор Дудник, один из активных участников обороны Белого дома: «Наполеон таких делал маршалами, которые потом выигрывали сражения».
Евдокимову же нашлась работа в похоронном бюро.
«То, что произошло со мной, — размышлял в интервью Лопатин, — частный случай из той общей практики, которая имеет место сегодня в армии. Обнажает себя таким образом сохранившаяся под внешними приметами демократии недемократичная система».
«Начиная с июня
После испытанных мытарств, всеобщее признание необходимости реформ Лопатин считает большим успехом. Ну, а как сами-то реформы, идут?
«…в главном все как раз осталось по-старому. Потому что незыблемой осталась власть военных в военном ведомстве. Да и само ведомство осталось прежним. Советники Язова, его окружение по наследству достались Шапошникову. После острой критики их отодвинули от власти, но теперь они вновь при ней — стали окружением Грачева.
Генералы-временщики живут одним днем, ибо понимают, что хотя они того или не хотят, время работает против них. И пытаются побольше успеть за свой век».
«…руководство России виновато сегодня в том, что по-прежнему передоверяет решение военных вопросов самому военному ведомству, виновному в свою очередь во многих бедах армии».
«Общество расплачивается за то, что реализация военной реформы доверена людям, больше всего заинтересованным в ее срыве».
Сказано двадцать лет назад, а как актуально! Особенно в свете последних разоблачений в Министерстве обороны. О начале реформирования армии говорил каждый новый министр, но, похоже, первым, кто действительно начал приводить в божеский вид хилые Вооруженные Силы, стал Анатолий Сердюков. По образованию и опыту — торговый работник, менеджер в сфере производства мебели, за что и получил у военных язвительное прозвище «Фельдмебель». По неформальному статусу — зять высокопоставленного чиновника Зубкова, занимавшего одно время кресло премьер-министра страны.
Президент Путин объяснил смысл такого кадрового решения тем, что в условиях реализации программы развития и перевооружения армии, связанной с расходованием огромных бюджетных средств, «нужен человек с опытом работы в сфере экономики и финансов». На фоне криминальных разоблачений, которые Следственный комитет выдает на-гора едва ли не каждую неделю, такое заявление президента не может не вызвать улыбку. Сердюков, как и рассчитывал Путин, действительно создал «новый облик» Вооруженных Сил.
Можно долго упражняться в злословии на счет Сердюкова, тем более, что, видимо, он дал для этого серьезный повод. Однако, исходя из отечественной практики, я бы не торопился с окончательными оценками. Не уверен в том, что поводом для разоблачений стали беспристрастные и объективные проверки минобороновских фирм правоохранительными органами. Сердце подсказывает: так масштабно шерстить Министерство обороны с выходом на самого министра наши следователи могут только после команды «фас!» Вполне возможно, что поводом для этого стала именно реальная попытка Сердюкова наконец реформировать армию. Уже к концу первого полугодия 2008 года (года, когда было объявлено о начале реформ) кадровый состав заместителей и начальников служб главы Минобороны обновился более чем на 70 процентов. Сердюков сделал ставку на омоложение высшего командного состава и привлечение гражданских специалистов. К 2011 году из десяти заместителей министра военными были только двое, один из них — начальник Генерального штаба.
Вместо шести военных округов Сердюков создал четыре оперативно-стратегических командования: «Запад», «Восток», «Центр», «Юг». Реорганизовал и сократил органы центрального военного управления. Приступил к реорганизации системы резерва и подготовки резервистов. Ликвидировал скадрованные соединения сухопутных войск и превратил все соединения в силы постоянной готовности. Перевел обслуживание систем обеспечения и обслуживания Вооруженных Сил гражданскими организациями. Запустил программу перевооружения: оснащение армии новейшими образцами вооружений и военной техники, в том числе зарубежного производства.
И это далеко не все. Но уже из представленного перечня ясно, какое количество врагов нажил шестой по счету российский министр обороны. Так что нет ничего удивительного в том энтузиазме, с которым сегодня пресс-служба Следственного комитета изобличает расшатывавших могущество нашей Родины.
Именно так, громко, с публичными разоблачениями, в Советском Союзе устранялись с руководящих постов крупные фигуры. Чем крупнее была фигура, тем уничижительнее ярлыки на нее вешали. Достаточно вспомнить, как Никита Сергеевич низвергал «скомпрометировавшего себя» маршала Победы Георгия Жукова.
Вряд ли майор Лопатин двадцать лет назад мог предположить, что армейские реформы, за необходимость которых он боролся еще в СССР, все еще не будут проведены и в первом десятилетии ХХI века. Жаль, конечно, что в Российской армии оказались невостребованными опыт и энергия умного, горячего сердцем майора. Но, с другой стороны, может быть, это и лучше? Зная честность и напористость Лопатина, можно предположить: его в конце концов разоблачили бы, как взяточника или шпиона. А то еще хуже — попал бы под прицел спецназовской винтовки.
Лучше забытый, но живой.
Игорь Корольков
