Украденный очаг
События и публикации 3 ноября 1992 года комментирует обозреватель Игорь Корольков*
Первые полосы почти всех газет двадцать лет назад запестрели сообщениями о вспыхнувшем осетино-ингушском конфликте. Он возник 31 октября и закончился 4 ноября. Всего пять трагических дней в истории новой России. Этот локальный конфликт на территории огромной страны мало кто заметил, за исключением, разумеется, самих ингушей, осетин и их соседей. 583 погибших, около тысячи раненых. Большинство – ингуши.
Межнациональные конфликты полыхали во многих регионах бывшего СССР. На территории России – впервые. Война с Чечней была еще впереди.
Вот фрагмент из корреспонденции, освещающей события с ингушской стороны и опубликованной «Независимой газетой» 3 ноября.
«Как известно, последней жертвой «мирного» еще 31 октября стал житель ингушского села Дачное Яндиев. Он погиб во время учений осетинского ОМОНа и национальной гвардии, проводившихся на территории Пригородного района. Стихийное возмущение ингушей вылилось в строительство баррикад на окраинах населенных пунктов, возведение завалов на автодорогах. Местное население, сообщил Ибрагим Костоев (заместитель полномочного представителя Верховного Совета РФ в Ингушской республике – автор) в ответ на попытки представителей МВД СО (Северной Осетии) разогнать безоружные заставы ингушей на дорогах с голыми руками атаковало многочисленные посты ОМОНа и осетинской гвардии, расставленные в районе в соответствии с режимом чрезвычайного положения, вновь введенного ВС, Советом безопасности и Советом министров Северной Осетии с полудня 31 октября».
«Ингуши поднялись стихийно. Бесконечная череда безнаказанных убийств ингушского населения в Пригородном районе, предшествовавшая нынешним событиям, всколыхнула народ. Согласитесь, это ведь законное права человека защитить свой дом», - заявил по телефону из Назрани… Костоев».
А это фрагменты сообщения со стороны Северной Осетии.
«Во Владикавказе не прекращается митинг перед зданием ВС Северной Осетии. Участники митинга требуют раздать оружие и укомплектовать добровольческие отряды. Раздаются обвинения в адрес руководства республики. Осетинское население Владикавказа обвиняет лидеров Северной Осетии в неспособности организовать оборону республики…»
«Вице-премьер России Георгий Хижа 31 октября прибыл во Владикавказ с целью добиться прекращения конфликта…
Некоторые осетинские лидеры не были согласны с предложением российского вице-премьера, так как, по их мнению, в предлагаемом плане разделения сторон был фактически закреплен захват ингушами 70 процентов территории Пригородного района.
В то же время вице-премьер Георгий Хижа заявил, что «пересмотр границ в пользу Ингушской Республики сейчас невозможен и приведет только к войне».
«Ингуши поднялись стихийно…» Это не совсем так. Обида копилась десятилетиями.
Всех ингушей (и чеченцев) в 1944 году по распоряжению советского руководства войска НКВД затолкали в вагоны и отправили кого в Сибирь, кого в Казахстан. Тысячи людей в этой жестокой депортации погибли.
Пригородный район принадлежал ингушам и входил в состав Ингушской автономной области, которая незадолго перед войной вместе с Чечней образовала Чечено-Ингушскую АССР. После депортации Чечено-Ингушскую АССР упразднили, территорию разделили между Грузией, Дагестаном и Северной Осетией. Именно последней достался Пригородный район, поскольку располагался рядом с Владикавказом.
Когда говоришь о событии общими словами, они мало трогают. Особенно очерствевших россиян. Нужно увидеть подробности того страшного 23 февраля 1944-го года.
Весной 1991-го, когда конфликт в Пригородном районе только начинался, я выехал на Кавказ в командировку от «Российской газеты». Меня свозили в Аргунское ущелье. На обратном пути заехали в аул, где хозяин угостил нас чаем. На противоположной стороне ущелья едва были заметны развалины. Сопровождавший меня сотрудник рескома партии сказал, что это было село, в котором он родился. 23 февраля село окружили войска, выгнали людей из домов, погрузили на машины, затем – в телячьи вагоны и отправили в Сибирь. Само село - разрушили.
Я представил картину: гордых горцев прикладами выталкивают из их домов, плачут дети, кричат женщины… Резкие команды офицеров НКВД вперемежку с матом…
Показывая развалины, мой сопровождавший сжал зубы, чтобы не заплакать. Он же в Грозном мне показал дорогу, бордюры которой были выложены странными плитами. Оказалось, это надгробные плиты. Они у чеченцев узкие и очень подходили для ремонта дорог. И еще он показал огромный колхозный хлев, часть которого была выложена такими же плитами. Рассказал, как в 20-х начальник местного НКВД решил сломить обычаи мусульман и заставил разводить свиней. И что смерть этого большевистского самодура была страшной…
Недавно в Интернете я наткнулся на воспоминания русского солдата, защищавшего Брестскую крепость. Боец рассказал, как храбро сражались чеченские ребята. Они там защищали нашу общую Родину, а Родина здесь издевалась над их родителями, женами, детьми…
Из недр традиций горцев, гордых и самолюбивых, из хамства метрополии выросло сопротивление, которое назвали чеченской войной, унесшей тысячи жизней…
Давайте представим 23 февраля в Пригородном районе. То же вооруженное оцепление, что и в Чечне, те же окрики, тот же плачь и те же стенания. Вам это ничего не напоминает? Когда наша пропаганда хочет показать ужас фашизма, она показывает именно такие кадры: людей выволакивают из дома, бьют прикладами, заталкивают в телячьи вагоны…
Много лет спустя, кто выжил, вернулись к своим домам. На порог – а там занято. Сразу же после того, как ингушей депортировали в Сибирь, их дома заселили жители Северной Осетии.
Представьте, что это вас из вашей квартиры, на приобретение которой вы много лет собирали по крохам, ремонтировали, обставляли мебелью, в которой родились ваши дети, пришли солдаты и вышвырнули вон. А когда вы, поседевшие, заработавшие кучу болячек в чужих краях, вернулись домой, вас не пустили в вашу квартиру – ее захватили другие. Возможно, представив все это, вы поймете чувства ингушей, требующих возвращения к своему порогу. Тем более, что в апреле 1991 года Верховный Совет РСФСР принял закон «О реабилитации репрессированных народов». Этот закон, среди прочего, предусматривал и территориальную реабилитацию ингушей.
В появлении этого закона едва ли не главную роль сыграл тогдашний Председатель Верховного Совета РСФСР Борис Ельцин. Его позиция – это реакция совестливого человека на совершенную несправедливость. Жаль, что верный закон так и остался на уровне декларации. Конечно же, реализовать его было бы не просто. Но, как говорится, при желании все возможно. Прежде всего, видимо, следовало бы подготовить почву для возвращения района восстановленной Ингушетии. Видимо, следовало бы терпеливо объяснять осетинам и российскому обществу в целом необходимость такого шага. С одной стороны, важно было взывать к совести соседей-горцев, а, с другой, собирать деньги, и немалые, для того, чтобы предоставить жилье осетинам, освобождающим занятое жилье депортированных ингушей.
Трудная программа, но при наличии политической воли и умных решений ее можно было бы реализовать. Эффект от этого трудно переоценить. С одной стороны, была бы восстановлена справедливость, утихла бы боль оскорбленных людей. С другой, осетины почувствовали бы себя нацией людей великодушных, щедрых, справедливых и исчезла бы тлеющая причина для вражды.
К сожалению, вполне объяснимый бунт был подавлен, обида загнана в подпол. Это порох, который при благоприятных условиях может вспыхнуть с еще большей силой.
Как ни горько это признать, напряжение в кавказском регионе российские власти решают предельно просто: вначале заливают его кровью, затем – деньгами. Поддерживая в конфликте кого-то одного. Характер народа, его психология, традиции при этом в расчет не берутся. Причины конфликта не устраняются, а лишь загоняются вглубь. Так наркотиками заглушаются страдания тяжелобольного.
Разрешение осетино-ингушского конфликта по уму имело бы далеко идущие последствия. Разрешив его, власти должны были бы точно так же разрешить множество других конфликтов – более частных. Ведь в России после переворота 1917-го года большевики отняли собственность у всех, у кого она была. Ее надо было бы вернуть. Реституция – так называется процесс возвращения собственности ее законным владельцам.
Очень непростое дело! Не одного года и, возможно, даже не одного десятилетия. Но если бы этот процесс начался, в нашем сознании стали бы происходить очень важные процессы. Мы бы начали понимать: собственность - неприкосновенна. Она непременно будет возвращена тому, у кого ее незаконно отняли. А это значит, что каждый из нас станет увереннее в себе и в государстве. Это значит, что в самом государстве произойдут необратимые перемены, гарантирующие, что власть перестанет зариться на чужое имущество. Рейдерство будет вспоминаться, как плохой сон.
Реституции у нас боятся. Но ее провели и проводят в странах Балтии. Оказывается, ничего страшного. Оказывается, можно. Нужно только испытывать чувство исторической справедливости, обладать политической волей и житейской мудростью.
Игорь Корольков
Работал в «Комсомольской правде», «Известиях», «Российской газете» (1991 год), «Московских новостях». Специализировался на журналистских расследованиях. Лауреат премии Союза журналистов России и Академии свободной прессы.
