Ельцин Центр

Читаешь газеты двадцатилетней давности и понимаешь: наша страна снова стояла на грани серьезных потрясений. Весь мир, затаив дыхание, следил за тем, что происходило в России. А происходили события, что называется, не приведи Господи! Реформаторский курс президента Ельцина оказался под угрозой. Реставрация КПСС стала настолько реальной, что у многих мурашки по телу побежали. Было очевидно: новая генерация коммунистических лидеров и разделяющих их взгляды, лишенные робости членов политбюро, пойдут на самые решительные меры в попытке восстановления прежнего режима. При всем желании, как мне кажется, им бы это не удалось. Но наломать дров, покуражиться, ввергнуть страну в политический и экономический хаос они могли бы вполне. 

В те дни особенно четко вырисовались две линии поведения. Одна – группы реформаторов во главе с президентом, на которой лежала ответственность за судьбу реформ, другая – противостоящих этим реформам, какими бы реверансами в сторону необходимости перемен они не прикрывались. Эта вторая группа, объединившаяся вокруг спикера Верховного Совета Руслана Хасбулатова, избрала беспроигрышную тактику, которой в свое время воспользовались большевики в отношении Временного правительства: бойкот, повсеместная огульная критика, разжигание недовольства населения реформами, попытка ограничения власти президента, вовлечение армии в назревающий конфликт (в 1917-м – разложение армии), срыв референдума (в 1917-м срыв проведения Учредительного собрания). 

Председателя Временного правительства Александра Керенского, прилагавшего неимоверные усилия для достижения общественного согласия, обвиняли в том, что он не был достаточно тверд в поддержании порядка в стране и, в частности, не проявил необходимой суровости по отношению к обнаглевшим большевикам. Демократ Керенский не смог встать над собственными принципами, и мы потеряли обновляемую Россию. 

Ельцин очутился перед той же проблемой, хотя и в более мягком варианте – не было войны. Но существующие институты власти, придуманные еще при СССР, и сформированные в подавляющем большинстве из партноменклатуры и ее сторонников, ставили президента и его правительство в заведомо проигрышное положение, обрекая на смертельно опасное бездействие, которое им же потом поставили бы в вину. Вот почему Ельцин, поняв, что кризис переговорами с противниками реформ не уладить, решил действовать. В выступлении по телевидению он рассказал о том, что намерен предпринять. В номере за 23 марта «Известия» опубликовали основные положения этого выступления.

 

«Сегодня я подписал Указ об особом порядке управления до преодоления кризиса власти. В соответствии с указом на 25 апреля 1993 года назначается голосование о доверии президенту и вице-президенту Российской Федерации. Будут приняты особые указы и распоряжения по всему кругу вопросов его организации. Пошел на этот шаг потому, что меня избирал не съезд, не Верховный Совет, а народ, ему и решать – должен ли я дальше выполнять свои обязанности и кому руководить страной: президенту и вице-президенту или съезду народных депутатов.

Одновременно с голосованием о доверии президенту будет проводиться голосование по проекту новой Конституции и проекту закона о выборах федерального парламента. Они также выносятся президентом и вступают в силу, если граждане России поддержат президента и вице-президента».

 

В этом же номере газета публикует отклики на выступление Ельцина мирового сообщества. Хотя ленты международных информационных агентств переполнены сообщениями о высказываниях политических лидеров и средств массовой информации, пишет газета, среди них нет ни одного, в котором последние меры президента России подверглись малейшему осуждению. В этой связи весьма интересна та часть статьи, в которой проводится параллель в действиях президента Ельцина и президента Перу Фухимори. В 1992 году только что избранный президент этой 16-миллионной страны после провала найти понимание в старом, насквозь продажном и бездарном парламенте, распустил его своим декретом и объявил новые выборы. И хотя вскоре в Перу был вполне демократически избран парламент, мировое сообщество к действиям Фухиморы отнеслось с осуждением. (Впоследствии международная изоляция Перу фактически была признана ошибкой: Международный валютный фонд выделил заем в 1.4 млрд долларов). Почему же совсем по-иному мир оценил действия Ельцина?

 

«Первое. Фухимори разогнал коррумпированный, неработоспособный, но законный парламент. Ельцин, при всей нелегитимности противостоящего ему Верховного Совета, о подобном не заявлял.

Второе. Фухимори приостановил деятельность политических партий, у Ельцина таких намерений нет. 

Третье. В Перу были ограничены права человека, в России на них президент ничуть не покушается.

Четвертое. В Перу президент сам решил судьбу парламента. В России президент отдал это право народу – и не по поводу парламента, а в отношении самого себя».

 

Хасбулатов заявил, что Россия вследствие действий президента Ельцина стала посмешищем на мировой сцене. Однако факты говорили о другом. В мире была тревога за исход конфликта, готовность помочь и даже самокритика из-за недостаточной помощи России. Но не было ни злорадства, ни осуждения в адрес президента. 

 

«Из заявления МИД Польши: «Борис Ельцин объявил о действиях, которые… создают условия для уверенного выхода из кризиса».

Желю Желев, президент Болгарии: «Формально недемократический акт (Б. Ельцина) продиктован необходимостью остановить надвигающуюся коммунистическую реставрацию и направлен на предупреждение растущего хаоса и беззакония в России».

«Весь мир заинтересован в том, чтобы Россия не отказалась от продвижения к демократии и рыночной экономике», - сказал президент Чехии Вацлав Гавел, назвавший Б. Ельцина «гарантом» этого продвижения».

 

Президент Франции Франсуа Миттеран высказался за то, чтобы резко увеличить помощь России, а Канада подтвердила свою «решительную поддержку» Ельцина и готовность быть гостеприимным хозяином российско-американского саммита. 

Довольно точно оценил действия Ельцина американский сенатор Билл Брэдли. 

«В ситуации, когда политические институты в стране несовершенны, шаг Ельцина был смелым. Он, похоже, говорит, что проблемы складывающейся демократии должны быть решены посредством еще большей демократии». 

 

Этой точки зрения придерживалось большинство западного общества. 

 

А вот что в это время происходило в некоторых регионах Росси. 24 марта «Известия» опубликовали статью своего волгоградского корреспондента: «Еще до обращения Ельцина к народу развернулась подготовка к его смещению».

«В субботу днем, еще до выступления президента, в Волгограде состоялась областная учредительная конференция Российского общенародного союза. Для участия в ней специально приехал народный депутат РФ, сопредседатель РОС Николай Павлов. …в программном выступлении Павлов увязал воедино итоги VIII съезда и программу дальнейших действий оппозиции. Суть в том, что…

оппозиция намерена добиваться намеченных целей, поднимая на борьбу против президента и реформ провинцию.

В фойе бывшего Дома политпросвещения обкома КПСС участникам конференции предлагался широкий набор национал-патриотических и коммунистических изданий. Особо рекламировался номер газеты «День» … с большим снимком пленных немцев на улицах Москвы и подписью под ним: «Вот так же пойдут демократы».

Одним из тех, кто в те непростые дни открыто встал рядом с Хасбулатовым, был… председатель Конституционного суда РФ Валерий Зорькин. Это он сделал все возможное для того, чтобы компартия в России не осталась под запретом. Спустя много времени, уже в наши дни, Зорькин сделал признание, из которого становится очевидным: он действовал не как беспристрастный правовед, а как скрытый политик, симпатизирующий криминальной организации. 

И теперь, когда президент сделал здравый шаг из тупика, Зорькин набросился на него со всей яростью, продемонстрировав скрытые до поры пристрастия. 

В номере за 24 марта «Известия» опубликовали выдержки из выступления председателя Конституционного суда на сессии Верховного Совета РФ, а рядом – некоторые статьи Закона о Конституционном суде, предварив их заголовком: «Уважает ли председатель Конституционного суда закон о Конституционном суде?»

 

«Конечно, - заявил на сессии Зорькин, - Конституционный суд не мог пройти мимо вчерашнего обращения… В сложившихся экстремальных условиях Конституционный суд вынужден был провести два совещания. Мы не могли не предупредить общество… Конституционный суд по собственной инициативе принял к производству и рассмотрению вопрос о конституционности и конституционной ответственности президента и должностных лиц, связанных с подготовкой обращения…» 

Подчеркну: обращение президента состоялось 20 марта, Зорькин выступил на сессии Верховного Совета 21 марта, а заключение Конституционный суд сделал 23 марта. И вот как эти действия соотносятся с параграфом третьим статьи 20 Закона о Конституционном суде: 

«Судья Конституционного суда РСФСР не имеет права где-либо, кроме заседания Конституционного суда РСФСР, публично высказывать свое мнение о вопросе, изучаемом или принятом к рассмотрению Конституционным судом РСФСР, до принятия им решения по этому вопросу». 

Зорькин грубо нарушил еще две нормы закона: параграф шестой статьи 32 и параграф третий статьи 74. Одна запрещает высказывать суждения о конституционности непринятых нормативных актов, а вторая – давать заключения по вопросам, «которые могут быть предметом рассмотрения в его заседании по делу о конституционности акта…»

За нарушение таких норм закон предусматривает лишение члена Конституционного суда полномочий.

Зорькин со товарищи рассмотрели и вынесли решение по нормативному акту, которого еще в глаза не видели, а Зорькин его еще и откомментировал на все лады. 

Почему председатель Конституционного суда, по идее самый грамотный в стране законник, нарушил закон? Будем исходить из того, что он, как сам выразился, такой же человек как все («все мы люди, все мы россияне») и в трудную минуту не мог оставаться равнодушным - бросился спасать и Конституцию, и Россию. Выходит, он, исходя из конкретной, экстремальной, как он сказал, ситуации посчитал вправе нарушить закон во имя высшей цели. Почему же этого не мог сделать президент, искусственно загнанный в тупик противниками реформ, понимающий, какая колоссальная ответственность лежит на нем? Зорькин не видел, как президенту подрезали крылья, как вязали по рукам, как блокировали работу кабинета министров, как разжигали в стране неприязнь к реформаторам, как втягивали в политическое противостояние армию? Он, гражданин своей страны, что-нибудь сделал, чтобы остановить все это? Или он тоже был глубоким противником реформ и не мог этого скрыть? А «засветился» лишь когда стало очевидно: благодаря планируемым мерам реформы продолжатся…

Слава богу, страна прошла тот отрезок истории с минимальными потерями. Если не считать октября 1993-го, которого могло бы и не быть…

Валерию Зорькину, спалившему себя в марте 1993-го, путь на судейский Олимп должен был быть заказан навсегда. Но он снова там! Теперь абсолютно ровный и покладистый. Соответственно обстоятельствам.