Приватизация «по Чубайсу» или приватизация «по-депутатски»?
События и публикации 10 июня 1992 года
комментирует обозреватель Олег Мороз*
Поправки в пользу директоров
В «Известиях» за 10 июня 1992 года заметка Михаила Бергера под парадоксальным заголовком – «Программа приватизации может сорвать… приватизацию». В чем тут дело? Что за парадоксы? Дело в том, что между правительственными реформаторами и противниками реформ, захватившими большинство в Верховном Совете, идет ожесточенная, смертельная борьба, в том числе по проблемам приватизации. Как ее, приватизацию, проводить и вообще надо ли ее проводить каким-либо организованным образом (номенклатуру вполне устраивает стихийная приватизация, которую она ведет уже несколько лет – разумеется, исключительно в свою пользу)?
Драка вокруг приватизации была на всех ее этапах. В этом этапе суть «расхождений» в следующем. Обсуждается правительственная программа приватизации на текущий, 1992-й, год. Правительство выдвинуло ее вовремя, но Верховный Совет соизволил начать ее рассмотрение лишь в конце мая. Депутаты – противники правительства выдвинули кучу поправок к этому документу, которые, в общем-то, выхолащивали его суть, практически вели к срыву программы. Так что заголовок опубликованной заметки Бергера, если его точно расшифровать, должен бы звучать так: «Программа приватизации с принятыми поправками парламентариев может сорвать приватизацию».
Как известно, противники реформ именуют российскую приватизацию «приватизацией по Чубайсу», тем самым сваливая ее огрехи – реальные и мнимые – на одного, самого ненавистного для них человека. В действительности приватизация в России, как уже сказано, началась задолго до того, как ею занялся Чубайс. Стихийно и в довольно широких масштабах она проходила уже в 1989–1991 годы: сплошь и рядом самые шустрые директора принялись сдавать в аренду своим родственникам, друзьям, а нередко самим себе наиболее привлекательные куски «своих» предприятий, после чего за чисто символические деньги передавали их в собственность арендаторам. Юридически основные правила приватизации (за исключением тех, что были связаны с ваучерами) были определены законом «О приватизации государственных и муниципальных предприятий в РСФСР», который Верховный Совет РСФСР с подачи правительства Ивана Силаева принял 3 июля 1991 года. Чубайс же, как известно, возглавил Госкомимущество лишь в ноябре этого года, когда, собственно говоря, и было сформировано новое правительство – «правительство реформ».
Его обещали застрелить, посадить, повесить…
Тем не менее, роль Чубайса в российской приватизации действительно велика. Вряд ли кто станет с этим спорить. Думаю, эту, одну из главных российских реформ без труда могли бы придушить уже в самом начале (впрочем, удушение не однажды сумели бы произвести и потом), если бы не удачный выбор человека, возглавившего ее. По оценке Гайдара, Чубайс был одним из двоих по-настоящему одаренных администраторов в тогдашнем правительстве (второй – министр связи Булгак). Что касается Чубайса, его административные способности были тем более удивительны, что в сферу госуправления он, в общем-то, пришел из науки, до той поры лишь короткий срок пребывал на управленческих постах. В гайдаровском правительстве, как известно, было немало людей, вышедших из научных кабинетов и лабораторий, однако теперь, на расстоянии лет, уже ясно: ни один из них не в состоянии был сравниться с Чубайсом по части этой самой административной хватки, административной эффективности.
Без сомнения, именно благодаря этому Чубайс так надолго задержался в правительстве, после отставки через некоторый срок вновь вернулся в него. В значительной мере, в какой это было возможно, он обеспечил преемственность между кабинетами Гайдара и Черномырдина – то, что непосредственно в драматический момент смены премьеров в декабре 1992-го казалось почти невозможным: уж слишком велико было несходство премьера уходящего и вновь назначенного.
Ощущение такое, что сам Чубайс редко сомневается в успехе своего дела, даже тогда, когда обстоятельства вроде бы безнадежны. Это некий психологический тип. Тип интеллигента-технократа, излучающего энергию, напор, оптимизм, убежденность в силе здравого смысла, в правоте своего дела, неподдельную заинтересованность в нем. И главное – обладающего фантастическим потенциалом для реализации всего этого, потенциалом управляющего, менеджера.
Редкие административные способности, исключительная энергия Чубайса – это то, что у одних вызывает великие надежды и восхищение, а у других – столь же великие ужас и ненависть. Всякий раз, когда Анатолий Борисович занимает какой-то ключевой пост, – в правительстве ли, в президентской ли администрации, в хозяйственной структуре, – он тут же становится мишенью для истерических атак его противников. С одной стороны, реакция эта чисто рациональная: для его ненавистников ясно – никто не сможет обеспечить столь эффективного продвижения в нежелательном для них – созидательном – направлении, как Чубайс; с другой – пребывание его на высоком посту главные его враги воспринимают просто как личное оскорбление.
«...За последние четыре года, – признавался Анатолий Борисович, – меня обещали застрелить, посадить, повесить на Красной площади, выплеснуть в лицо соляную кислоту, проклясть в будущих поколениях, зарезать при выходе с работы – уж всего и не упомню...»
Это было сказано в мае 1995-го. За минувшее с той поры время список угроз, наверное, здорово разросся. Во всяком случае, в ноябре 2004 года в интервью «Файнэншл Таймс» он сказал, что ему известно, по крайней мере, о трех заказах на его убийство. Причем он знает все детали, имена тех, кто должен был их осуществить. Последний такой заказ был сделан полтора года назад (отсчитывая от ноября 2004-го). У него были чисто политические мотивы: ненависть, связанная с тем, что он, Чубайс, «продал Россию».
«Когда каждый день, возвращаясь домой, допускаешь, что за углом может стоять убийца с противотанковым гранатометом, – сказал Чубайс, – смотреть на жизнь начинаешь по-другому».
17 марта 2005 года на Анатолия Борисовича было совершено уже настоящее покушение: когда он выезжал на Минское шоссе с боковой трассы, рядом с его машиной взорвалась мина, после чего по кортежу открыли огонь из автоматов. Слава Богу, все обошлось...
Провалы в памяти Хасбулатова
Первые конкретные шаги в сфере приватизации правительство сделало уже в конце декабря 1991-го – приняло и передало на утверждение парламента проект Государственной программы приватизации на следующий, 1992 год, – той самой, о которой пишет Бергер. Согласно этой программе, к концу года намечалось приватизировать 70 процентов предприятий в легкой промышленности, строительстве и автотранспорте; 60 процентов – в розничной торговле, пищевой промышленности, бытовом обслуживании и материально-техническом обеспечении сельского хозяйства; половину – в общепите, промышленности стройматериалов и т. д., всего на сумму 92 миллиарда рублей.
Не дожидаясь, что скажет ВС, Ельцин своим указом от 29 декабря утвердил «Основные положения программы приватизации» и поручил правительству приступить к их реализации уже с 1 января.
Забавна, кстати, такая деталь. В своих воспоминаниях, патетически озаглавленных «Великая российская трагедия», бывший спикер парламента, один из главных противников реформ Хасбулатов уверяет, что накануне либерализации цен реформаторы думать не думали о такой важной мере, как приватизация. Дескать, он, спикер, пытался им о ней напомнить, но тщетно.
«Помнится, накануне этого шага (отпуска цен – О.М.), – пишет мемуарист, – я собрал у себя в кабинете многих разработчиков «новой экономической политики» и убеждал их в том, что нам необходимо разработать целый комплекс реформаторских систем. И прежде всего – механизм приватизации как основу для создания рыночной инфраструктуры, для конкурентных начал в экономике. Все они высокомерно отмолчались».
Какой же такой «механизм приватизации» имеет в виду экс-спикер? Как уже говорилось, базовый закон о приватизации, где все ее механизмы (кроме ваучеров) были прописаны достаточно подробно, сам же Верховный Совет, с подачи правительства Силаева, принял еще летом – 3 июля. А теперь вот, как раз к концу года, подоспела и новым кабинетом передана в ВС Госпрограмма приватизации на 1992 год, президентом утверждены упомянутые «Основные положения…»… Как могло случиться, что все это выпало из экс-спикерской памяти? Загадка сия велика есть.
Начиная с марта в стране широко разворачивается так называемая малая приватизация – передача в частные руки предприятий торговли, общепита, сферы услуг.
Основное сопротивление здесь сразу же сорганизовалось под лозунгом защиты интересов трудовых коллективов. Лозунг вроде бы благородный, как большинство достославных большевистских лозунгов, однако за ним сплошь и рядом скрывались иные интересы – директоров магазинов, столовых, кафе, местных чиновников и депутатов. Во-первых, они желали получить собственность в свои руки, не отдавать ее чужакам, а во-вторых – получить ее по минимальной цене. Отсюда постоянные требования проводить приватизацию не через аукционы – дескать, трудовые коллективы не в состоянии соревноваться с пришлыми богатыми покупателями, – а через аренду с последующим выкупом, причем по остаточной стоимости (в роли арендатора и в дальнейшем покупателя, естественно, выступал этот самый трудовой коллектив, у которого затем собственность без особых хлопот изымалась в пользу тех самых директоров и чиновников).
«Труженики прилавка» сопротивляются
В те дни сообщения о такого рода конфликтах интересов приходят отовсюду.
В Нижнем Новгороде работники торговли угрожают в начале апреля провести забастовку в знак протеста против продажи магазинов с аукциона. Нельзя сказать, что они так уж обездолены: трудовым коллективам предоставляется 30-процентная скидка с продажной аукционной цены, годовая рассрочка платежей, другие льготы. Из девятнадцати магазинов, проданных в городе с начала года, их работникам досталось четыре. И тем не менее труженики прилавка недовольны. Причина недовольства все та же: дескать, даже при этих льготах они не в состоянии на равных соперничать с частным бизнесом. Они требуют продать им предприятия торговли по остаточной стоимости. Остаточная стоимость предельно низка, она ни в малейшей степени не соответствует реальному уровню цен. Если продавать магазины по остаточной стоимости, теряется смысл приватизации. Однако эти доводы никто не желает слушать. Ни один аукцион не проходит без пикета или митинга протеста. Причем некоторые из протестующих угрожают даже самосожжением, если «их» магазины уплывут в чужие руки.
Однако здесь (что бывало далеко не везде) местные власти заняли твердую позицию, заявили, что не откажутся от аукционов. Тогдашний нижегородский губернатор Борис Немцов даже пригрозил, что те магазины, которые пойдут на забастовку, будут выставлены на аукцион в первую очередь.
Пример другого отношения властей к приватизации – в Ростове-на-Дону. 22 апреля первый заместитель главы тамошней администрации заявил, что власти города не намерены спешить с передачей предприятий в частные руки: приватизироваться будут только те из них, коллективы которых согласны изменить форму собственности.
Это явно противоречит закону о приватизации. Там четко сказано: перечень объектов, подлежащих приватизации, составляет Госкомимущество, его территориальные агентства и соответствующие комитеты по управлению имуществом. Ясное дело: если отдать все на откуп работникам магазина или столовой, они согласятся на приватизацию лишь тогда, когда выговорят максимально выгодные для себя условия.
В начале мая о предзабастовочной ситуации объявляет пленум тюменского областного профкома работников торговли и общепита. В заявлении, направленном 12 мая областной администрации и президенту Ельцину, выдвигается то же требование, что и в Ростове-на-Дону: «выставлять предприятия торговли на аукционы только после того, как от них откажутся трудовые коллективы, а также перепродавать магазины и столовые трудовым коллективам по балансовой и остаточной стоимости».
К концу мая собираются бастовать работники торговли и общепита в Екатеринбурге, Рязани, Саратове, Кемерове, Липецке, в ряде городов Московской и Тульской областей. Этакая эпидемия протестов. Заголовок в «Независимой газете»: «Забастует ли российская торговля?»
Ждут подмоги от депутатов
В ряде мест противники приватизации требуют отложить ее до окончательного утверждения ее программы на июньской сессии Верховного Совета: ходят слухи – надо сказать, небезосновательные, – что российские депутаты собираются-таки предоставить трудовым коллективам немалые льготы и преимущества.
Впрочем, тут надо еще раз уточнить: лишь формально – трудовым коллективам, а на деле – директорам, всякого рода начальникам.
Из той самой известинской заметки Михаила Бергера, с которой я начал этот разговор:
«Оппоненты правительства (в своих поправках к правительственной программе приватизации – О.М.) практически лишают доступ к акциями предприятий тех, кто на этих предприятиях не работает… Предлагают свободный переход акций из рук в руки (без участия покупателей со стороны) по взаимной договоренности и по любой цене».
Это последнее предложение, понятное дело, нацелено как раз на то, чтобы директорам предприятий легче было под любыми предлогами отнимать, или за бесценок покупать акции у рядовых сотрудников, своих подчиненных (при том, что «посторонние» от приватизации вообще будут отстранены).
Интересно, что уже в первые месяцы легальной приватизации авторство в составлении ее правил – естественно, «плохих», «никуда не годных», – с мстительным наслаждением стали опять-таки приписывать Чубайсу, хотя базовый закон, определявший эти правила, как уже говорилось, был принят Верховным Советом еще 3 июля 1991 года, за несколько месяцев до появления правительства реформаторов. Так, председатель Алтайского крайсовета Александр Суриков (ныне посол России в Белоруссии) заявил 2 июня:
«Взамен конкурса и аукциона, предлагаемых Чубайсом, на Алтае на первое место должны выйти закрытое акционирование и аренда с правом выкупа».
Между тем в упомянутом уже не раз базовом законе черным по белому было записано (депутатами записано, а не Чубайсом!), что решение о выборе способа приватизации предприятия опять-таки принимает Госкомимущество, его территориальные агентства или местные комитеты по управлению имуществом.
К самым решительным методам борьбы с приватизацией, естественно, призывают левые радикалы. Так, один из лидеров Партии труда 2 апреля выдвинул лозунг «оккупационных забастовок» в случае угрозы приватизации: при такой угрозе работники должны захватывать предприятие и продолжать на нем работать.
«Вряд ли у Ельцина хватит смелости использовать войска», – сказал он.
Арендуют и выкупают за бесценок
Надо заметить, обычные граждане, не имеющие отношения к торговле, без особой симпатии относились к протестам тружеников прилавка. За годы Советской власти они много натерпелись от «торгашей», прекрасно знали, что самая захудалая продавщица всегда живет припеваючи, катается, как сыр в масле. Вечный советский дефицит ей только на руку: благодаря ему она – царица, она властвует над окружающими, помыкает ими как хочет, а потому нисколько не заинтересована, чтобы ситуация в торговле изменилась, чтобы на прилавках появились товары. К тому же и среди простых людей многие понимали: за всей этой демагогией о первоочередных правах трудовых коллективов скрываются интересы номенклатурных приватизаторов.
Соцопросы четко фиксировали эту разницу в настроениях и устремлениях. Так, согласно опросу, проведенному в начале апреля социологами Иркутского университета, 67 процентов работающих в госторговле – против приватизации, в то время как 60 процентов населения Иркутска считает, что магазины необходимо приватизировать.
Как бы то ни было, приватизация набирает обороты. Согласно сообщению Госкомимущества, опубликованному 24 апреля, число заявок на приватизацию растет очень быстро: если на январь их было подано менее полутора тысяч, то на март – свыше 11 тысяч. Если к началу года от приватизации поступило всего 200 миллионов рублей, на март сумма выросла уже почти до двух миллиардов. Прогноз на 1992 год – 92 миллиарда.
Свыше 70 процентов продаж госсобственности приходится на сферу торговли, общепита, услуг. Но в приватизацию постепенно втягиваются и товаропроизводящие отрасли – легкая, пищевая… К сожалению, наиболее распространенный ее способ – тот самый выкуп имущества по договорам аренды. Средняя цена продаж по такой схеме – 800 тысяч рублей. Это в 10 раз меньше, чем при открытом аукционе или коммерческом конкурсе.
Бои неместного значения
Острая борьба за и против чрезмерных прав «трудовых коллективов» при приватизации, а на самом деле за и против его номенклатурного варианта как раз и развернулась в конце мая – начале июня, когда Верховный Совет не торопясь начал рассматривать поправки к Закону о приватизации и ее программу на 1992 год (как вам нравится: миновало уже почти полгода, а люди только еще начинают обсуждать, что и как в этом году делать; среди прочего, эта неторопливость объяснялась, конечно, еще и тем, что отсутствие соответствующих нормативных актов позволяло многим депутатам и связанным с ними «заинтересованным лицам» ловить рыбу в мутной воде давно идущей стихийной приватизации).
Ожесточенная дискуссия произошла на заседании ВС 29 мая. Согласно правительственной программе, приватизация могла осуществляться в двух вариантах, причем и в том, и в другом трудовым коллективам предоставлялось льготное право на выкуп части акций по остаточной стоимости. Вместе с тем учитывались и права местных органов власти, а также сторонних граждан.
Более всего эти варианты не устраивали директорское лобби, представленное фракцией «Промышленный союз». «Директора» усмотрели в них урезание своих прав на приобретение госимущества. Было выдвинуто требование, чтобы проект программы отправили на доработку, причем проводил бы ее не парламентский Комитет по реформам, а подконтрольный «директорам» Комитет по промышленности.
Резко против рассматриваемых документов выступил также оппозиционный блок «Российское единство».
Дело было отложено на неделю. В качестве компромисса рассмотреть предложенные поправки поручили обоим комитетам – по реформам и по промышленности, – а также Комиссии по социальной политике.
Комментируя это решение парламента, Гайдар твердо заявил: «Мы будем действовать в русле принятой программы приватизации». Имелось в виду, разумеется, – принятой правительством и утвержденной президентом.
Бурными были и дебаты на следующем заседании – 5 июня. Оппозиция вновь попыталась не допустить принятия обсуждаемых документов. В перерыве между заседаниями блок «Российское единство» организовал пресс-конференцию. Выступившие на ней депутаты в очередной раз потребовали при приватизации отдавать приоритет трудовым коллективам. Один из лидеров блока, Владимир Исаков, предупредил:
– Парламент стоит на пороге принятия чрезвычайно опасного решения… Правительство совершенно произвольно, без серьезного обсуждения выбрало идеологию приватизации – идеологию, рассчитанную на максимальное распыление собственности и ее передачу не трудовым коллективам, а посторонним инвесторам и собственникам… Мы считаем, что это приведет к социальному взрыву в трудовых коллективах, которые сочтут себя обманутыми такой моделью приватизации.
Ясное дело, стремление правительства не отдавать все на откуп трудовым коллективам (а на самом деле – директорам) открывало перед оппозицией широчайший простор для социальной демагогии. И, как всегда в таких случаях, она не преминула им воспользоваться, поставив во главу угла вопли о том, что правительство-де «ущемляет права трудящихся».
Главное – не потерять темпа
Несмотря на столь активное противодействие, поправки в Закон о приватизации – причем весьма полезные – были все же приняты, но программа на 1992 год вновь отложена.
Выступая на брифинге 8 июня, Анатолий Чубайс выразил удовлетворение этим обстоятельством. Вместе с тем он высказал опасение, что на заседании ВС 11 июня, где в очередной раз будет обсуждаться программа приватизации, оппозиционеры постараются взять реванш. По словам Чубайса, оппозиция вполне может попытаться заблокировать наметившийся курс «на подлинно народную приватизацию», в которой смогло бы поучаствовать все население, а не только трудовые коллективы, чьими интересами прикрываются противники правительственной программы.
Отвечая на обвинения оппозиции, будто программа приватизации ущемляет интересы трудящихся, глава Госкомимущества заметил, что в этой программе предусмотрен целый ряд льгот для трудовых коллективов, чего не было ни в одной стране, осуществлявшей приватизацию. «При проведении приватизации мы стремимся к справедливости и эффективности», – сказал Чубайс.
Между делом замечу, что именно недостаточно справедливый характер осуществленной в России приватизации был и остается излюбленной темой всех ее противников и критиков.
В принципе, Чубайс согласился, что правительственная программа, конечно, не идеальна. Идеальная программа должна предусматривать целый комплекс мер по демонополизации, социальной защите населения, допуску иностранного капитала, но ее разработка и внедрение потребует около пяти лет, а «такого времени у российского правительства уже нет».
Опасения Чубайса оказались не напрасны – 11 июня оппозиционерам в самом деле удалось всунуть в программу приватизации в дополнение к двум предложенным правительством вариантам приобретения акций приватизируемого предприятия еще и третий. Согласно этому варианту (в принятой программе он шел под номером два), членам трудового коллектива предоставлялось право преимущественного приобретения 51 процента акций по остаточной стоимости. Как писал впоследствии Гайдар, «за этим шагом слышалось еще не угасшее эхо большевистского «заводы – рабочим», обернувшегося впоследствии всевластием бюрократии, стремлением спрятаться от суровых реалий рынка за спину трудовых коллективов; и не удивительно, что структура собственности приватизированных по этому варианту предприятий приобрела характерные черты промышленных колхозов».
Естественно, возникает вопрос: разве нельзя было попытаться как-то предотвратить это «промышленно-колхозное» строительство? Может быть, следовало предельно обострить ситуацию, – допустим, как тогда в апреле 1992-го на VI съезде угрозой отставки. Либо на время вообще приостановить приватизацию, неизбежно вызвав тем самым широкий социальный протест: многие ведь уже втянулись в процесс приобретения собственности, жаждут ее получить. Наконец стоило, возможно, прямо призвать на помощь президента…
Гайдар:
«Правительство оказалось перед выбором: упорно стоять на страже чистоты замысла, затормозив процесс распределения прав собственности, или согласиться с искажающими план корректировками, понимая, что формирующаяся структура собственности будет далека от оптимальной. Потеря темпа для нас – непозволительная роскошь, и мы идем на уступки, которые разблокируют движение механизма приватизации, во многом предопределившее дальнейшее развитие экономических реформ в России».
Вот так в действительности обстоит дело с «приватизацией по Чубайсу». С гораздо большим основанием ее следовало бы назвать «приватизацией по-депутатски». Во всяком случае – имея в виду большинство просчетов и огрехов, заранее заложенных в порядок ее проведения.
Олег Мороз
Писатель, журналист. Член Союза писателей Москвы. Занимается политической публицистикой и документалистикой. С 1966-го по 2002 год работал в «Литературной газете». С 2002 года на творческой работе. Автор нескольких сотен газетных и журнальных публикаций, более полутора десятков книг. Среди последних – «Так кто же развалил Союз?», «Так кто же расстрелял парламент?», «1996: как Зюганов не стал президентом», «Почему он выбрал Путина?», «Ельцин. Лебедь. Хасавюрт», «Ельцин против Горбачева, Горбачев против Ельцина», «Неудавшийся «нацлидер».
