Ельцин Центр

Они были уверены, что вот-вот «дожмут» Ельцина

День за днем. События и публикации 11 марта 1993 года комментирует обозреватель Олег Мороз*

Съезд отвергает компромисс

На первых полосах центральных газет за 11 марта 1993 года — отчеты о первом дне открывшегося накануне VIII внеочередного съезда народных депутатов России. Известинский отчет озаглавлен «Съезд отвергает компромисс с президентом и берет курс на конфронтацию». Все ясно. Никаких подвижек в умонастроениях хасбулатовского антиельцинского большинства не произошло. Оно, большинство, в последующие месяцы так и будет без оглядки лезть напролом, «наезжать» на президента, на реформы, пока в октябре президент не даст ему «по рогам».

Вернемся, однако, к началу съезда, в Георгиевский зал Большого кремлевского дворца. Открывая заседание традиционным, как он сказал, «очень коротеньким введением», спикер ВС Хасбулатов, по существу, определил направление предстоящего разговора и задал ему тон. Он сказал, что созыв съезда «обусловлен необходимостью безотлагательного решения вопроса о референдуме 11 апреля»: дескать, с требованием созвать съезд «выступили граждане в многочисленных обращениях в Верховный Совет, в республиканские, областные и краевые Советы, а также главы администраций, политические партии и движения, ученые, юристы». Все они, по словам спикера, «высказывают серьезные опасения по поводу наших решений о референдуме 11 апреля и его возможных последствий» (напомню, на этом референдуме предполагалось узнать мнение российских граждан, за кого они — за президента или за его противников). Спикер так и не объяснил, чем же вызваны опасения многочисленных граждан и юристов, связанные с предстоящим референдумом, ни словом не упомянул о пожелании президента, чем должен заняться Съезд (принятием конституционного соглашения), и перешел к общей оценке развития политической ситуации за три месяца, прошедших после VII съезда (который, как известно, состоялся в минувшем декабре; на нем произошла рокировка Гайдар — Черномырдин).

«Три месяца назад, — сказал Хасбулатов, — мы расстались с вами на волне осторожного оптимизма. И для этого были, как тогда казалось, достаточные основания. Во-первых, нам удалось избежать угрозы прямой конфронтации между президентом и законодателями… Во-вторых, страна обрела… главу правительства, легитимность которого впервые не вызывала каких-либо сомнений…» В-третьих, по словам Хасбулатова, были приняты «конкретные решения о направлениях дальнейшего развития экономической реформы, усилении борьбы с преступностью, нормализации положения в армии». Однако последующие события склонили спикера от осторожного оптимизма к пессимизму: «Нет позитивных сдвигов в экономике. Нам до сегодняшнего дня не представлены программа стабилизации экономики и корректировка курса реформ. Напротив, усиливается рефрен в пользу сохранения прежней стратегии преобразований, разрушающей производительные силы. Утрачиваются надежды, что забрезжит свет в конце мрачного коридора реформ». (Хасбулатов пытается представить дело так, будто реформы — это злокозненная выдумка президента и правительства, как бы забывая, что депутаты на V съезде с восторгом дали «добро» на их начало, фактически стали соавторами реформ).

В общем, из «очень коротенького введения» Хасбулатова стало ясно: более всего он недоволен тем, что, несмотря на смену премьера на VII съезде, желаемая для него и его единомышленников «корректировка курса» экономической реформы так и не была проведена, то есть реформа не была придушена. Вопрос же о референдуме притягивался сюда за уши: Хасбулатов и Ко прекрасно понимали, что, если голосование на референдуме будет в пользу Ельцина, ни о какой «корректировке курса» реформ после этого речь уже не заведешь.

Ельцин пытается не допустить склоку

Пожалуй, ни на одном другом съезде Ельцин не прилагал столько усилий, чтобы добиться компромисса, как на VIII-м. Однако уже первые часы его работы показали, что шансов на компромисс крайне мало.

По поручению Ельцина Сергей Шахрай предложил оставить в повестке дня съезда лишь один вопрос — о взаимодействии властей ради преодоления кризиса и о путях достижения согласия. Вторая часть президентского предложения — исключить из повестки дня второй вопрос, — о соблюдении Конституции органами власти и должностными лицами.

Шахрай:

— Снятие второго вопроса, предложенного ВС, — это уход от склоки. Стороны найдут, к сожалению, что текст Конституции несовершенен, найдут, в чем обвинить друг друга. В десятках, в сотнях нарушений Конституции. Не это нужно сейчас Съезду и народу Российской Федерации.

Между тем, непримиримые оппозиционеры открыто заявляли, что желают именно скандала и склоки. Николай Павлов (фракция «Россия»):

— Будет очень хорошо, если второй вопрос повестки дня — о выполнении Конституции высшими должностными лицами — взорвет съезд, и он превратится в склоку: лучше ужасный конец, чем ужас без конца.

Поскольку предложение Ельцина не было поставлено на голосование, президент отозвал его. Это формально. Фактически же депутаты отклонили это предложение, проголосовав за иную повестку: первый вопрос — о постановлении VII съезда о стабилизации конституционного строя (сюда входил и вопрос о референдуме), второй — о соблюдении Конституции РФ федеральными органами государственной власти и высшими должностными лицами, третий — информация председателей правительства и Центробанка об экономической ситуации в стране.

С основным докладом на съезде выступил заместитель Хасбулатова Николай Рябов. Хотя считалось, что он «примыкает к центристам», выступление его было резко конфронтационным, антипрезидентским. Доклад Рябова был посвящен постановлению VII съезда «О стабилизации конституционного строя Российской Федерации» и президентскому проекту конституционного соглашения (вот оно всплыло, это соглашение, но отнюдь не на главном месте). Постановление от 12 декабря вице-спикер назвал уступкой в пользу исполнительной власти, сильно ограничивающей собственные полномочия законодателей. «Практика показала, — заявил Рябов, — что уступки ведут к дестабилизации положения, а любые соглашения вне рамок Конституции пагубны». Докладчик обвинил исполнительную власть в подрыве действующего Основного закона с помощью идей о Конституционном собрании, референдуме и создания различных, не предусмотренных законом президентских структур, — например, комиссии по подготовке референдума, руководимой Владимиром Шумейко. Назвав постановление от 12 декабря ошибочным, Рябов призвал Съезд предупредить политиков или органы власти, которые вздумают проводить референдум, об ответственности за его последствия (снова ответственность — как будто речь идет о каком-то страшном преступлении).

Все заметили: когда Рябов произнес фразу «Высшим гарантом конституционности в стране является Съезд», Ельцин криво усмехнулся.

Весьма оригинально докладчик истолковал принцип разделения властей. Как он полагает, «разделяться» должны президент, правительство и Конституционный Суд, а Съезд ни в каком таком разделении не участвует, он стоит над всеми и «компенсирует отсутствие баланса».

Рябов назвал Ельцина высшим чиновником, подотчетным народным депутатам, и отверг идею создания президентской республики.

В таком же конфронтационном духе выступали в прениях большинство депутатов. Почти все они резко критически оценивали деятельность президента.

Пытаясь разрядить обстановку, Ельцин в конце первого дня съезда направил в его секретариат письмо, в котором еще раз напомнил о необходимости искать пути к сотрудничеству.

Параллельно пресс-секретарь президента Вячеслав Костиков озвучил и не столь мягкую реакцию президентской стороны на происходящее в зале заседаний Съезда. По его словам, «пальмовая ветвь, с которой президент пришел на съезд, никем не принята» — в Георгиевском зале весь день шел хорошо спланированный и целенаправленный расстрел президента со стороны руководства ВС. В окружении Ельцина, сказал Костиков, крепнет убеждение, что Съезд подходит к последней черте, за которой произойдет опрокидывание политической ситуации и восстановление в России прокоммунистической диктатуры Советов. Если депутаты не проявят воли к сотрудничеству, Ельцин обречен «на глубокие и трагические раздумья по поводу того, какие решения он будет принимать для спасения реформ и демократии».

Впрочем, по словам Костикова, президент рассчитывает, что дополнительные инициативы, с которыми он выступит по ходу съезда, «отрезвят депутатов»; он, Ельцин, считает, что на съезде не должно быть ни победителей, ни поверженных; лучший вариант заключается в том, чтобы стороны «пришли к мировой, к ничьей, с четким разграничением сферы компетенции исполнительной и законодательной властей». Если Съезд не пойдет по пути компромисса и согласия, — а пока он не расположен по нему идти, — все должен решить референдум.

О том, что Ельцин, добиваясь компромисса, стучался в наглухо закрытую дверь, можно судить хотя бы по словам одного из лидеров непримиримой антиельцинской оппозиции Михаила Астафьева из фракции «Российское единство»:

— Пути к компромиссу на съезде я не вижу… Путь же к конструктивному решению существующего кризиса — отрешение от должности президента и отдача его под суд за измену родине (выделено мной — О.М.)

Вот так. Вот и найдите пути примирения с ними.

Вечером в первый день работы Съезда стало известно, что Ельцин внес на его рассмотрение свой проект постановления, в котором предлагал не отменять соглашение между ветвями власти, достигнутое на предыдущем съезде. Кроме того, президент предложил объявить мораторий на внесение изменений и дополнений в Конституцию до проведения всероссийского референдума по основным положениям нового Основного закона.

«Коммунопатриоты» хорошо подготовились к атаке на президента»

Большинство зарубежных СМИ, освещавших начавшийся съезд, сразу же расценили его как очередной виток острой конфронтации между президентом и его противниками, возможно как кульминационную ее точку.

Би-Би-Си:

Международное канадское радио:

«Немецкая волна»:

Ельцин взывает к благоразумию своих непримиримых врагов

Выступив на съезде в самом начале второго дня его работы, 11 марта, Ельцин предпринял очередную попытку переломить его конфронтационный ход.

Ельцин отверг попытки своих оппонентов обкорнать полномочия президента:

Признав, что время для подготовки референдума упущено, Ельцин сделал еще один примирительный жест — сказал, что референдум придется перенести на ту дату, которую определит Съезд. Дескать, все в ваших руках, уважаемые депутаты.

Что касается «дополнительных мер», в связи с которыми возник шум среди нардепов, — кое-какие основания для беспокойства у них, по-видимому, все же могли быть. 11 марта в беседе с журналистами Вячеслав Костиков сказал, что в арсенале президента остались еще «очень сильные карты». При этом он обратил внимание своих собеседников на то, что перед началом утреннего заседания Съезда Ельцин, войдя в зал, прежде всего подошел к министру обороны Павлу Грачеву, министру безопасности Виктору Баранникову и министру внутренних дел Виктору Ерину, поздоровался с ними за руку. Костиков не стал комментировать этот жест президента, однако намек пресс-секретаря, надо полагать, все и без того поняли. Такие детали в такой обстановке обретают символическое значение.

После Ельцина слово взял премьер-министр Черномырдин. Его выступление не отличалось блеском идей, но изобиловало тезисами, вполне доступными пониманию депутатов, ласкавшими их слух. Вы требуете корректировки реформ? Пожалуйста: суть корректировки, по мнению премьера, — в более реалистическом, прагматическом и приземленном подходе к реформам. Чего надо добиться в первую очередь? «Жесткого, но в рамках закона повышения управленческой дисциплины во всех институтах государства. И прежде всего речь должна идти о повышении ответственности руководителей. Нельзя расхлябанность, разгильдяйство, леность оправдывать приверженностью к демократии».

Вот это то, что нужно! Это вам не разговоры об ограничении роста денежной массы, о снижении и повышении банковской кредитной ставки и прочих монетаристских штучках. Это родное, знакомое депутатам, усвоенное ими с молоком матери.

Спикер, которого «бес попутал», опять затевает скандал

Хасбулатов, встревоженный миролюбивыми речами Ельцина и Черномырдина, выступая вслед за ними, категорически отверг предложение сохранить соглашение, достигнутое на VII съезде, назвал это соглашение ошибкой, в том числе и его собственной.

Таков был ответ председателя ВС на призыв президента в максимальной степени сохранить соглашение, достигнутое три месяца назад. Это хасбулатовское «бес попутал» потом бесконечное количество раз цитировалось в прессе.

Хасбулатов сказал также, что его разочаровали выступления президента и премьер-министра, после чего пошел в атаку на Черномырдина. Он обвинил его в «неискренности», заявил, что «в стране есть еще два премьера — Владимир Шумейко и Анатолий Чубайс», и призвал Съезд сегодня же отправить второго в отставку.

Немедленно снять требовалось не только Чубайса. Хасбулатов: «Сколько раз президент говорил, что он снимет с работы министра иностранных дел? (то есть Козырева, которого хасбулатовцы «на дух не переносили»; как и Чубайса, как ранее Гайдара — О.М.)…" «В конце концов, надо быть хозяином своего слова, — поучал спикер президента. — Сказал — сдержи это слово».

Хасбулатов также заверил Черномырдина, что ВС не утвердит представленный правительством бюджет на 1993 год (а ведь идет уже третий месяц этого года!), и рекомендовал не выплачивать правительственным чиновникам зарплату в связи с плохой работой.

Даже сторонники спикера сочли его выступление «излишне эмоциональным». Не относящиеся же к таковым оценили эту речь как совершенно разнузданную. Так, лидер Партии экономической свободы Константин Боровой заявил, что поражен жесткостью выступления Хасбулатова. И вообще, по степени жесткости, сказал Боровой, Съезд напоминает ему чеченскую мафию, «для которой важнее всего процесс установления собственной власти». По словам Борового, эксперты его партии рассматривают несколько наиболее вероятных моделей дальнейшего развития событий, в том числе и вариант с приходом Хасбулатова на временное правление в качестве президента России (попадание в точку!)

Сам Анатолий Чубайс, немедленной отставки которого добивался спикер, также прокомментировал его выпад в свой адрес. По словам Чубайса, теперь стало ясно, что главная цель Хасбулатова — получить как можно больше власти и что спикер парламента хочет добиться права назначать и снимать по своему усмотрению министров и других членов кабинета (Конституция не давала парламенту такого права).

Нельзя, однако, сказать, что Хасбулатов просто поддался эмоциям: его эмоциональность была вполне просчитанной. Депутат Петр Филиппов (фракция «Радикальные демократы»):

— Мы имеем дело с непрофессиональным Съездом. Поэтому взять верх в голосовании можно, только устроив скандал, эмоциональный всплеск. Хасбулатов это хорошо понимает.

Ельцин готов на все ради достижения компромисса

На мягкое рейтинговое голосование были вынесены три проекта постановления Съезда. Один — хасбулатовский, представленный редакционной комиссией, второй — главами субъектов Федерации, третий — президентом. Лучшие голоса получил первый проект, который и был принят за основу.

Проект постановления «О конституционной реформе», разработанный редакционной комиссией, предполагал проведение этой реформы только в рамках действующей Конституции. Он предусматривал также отказ от референдума, отмену декабрьского соглашения между ветвями власти, введение в действие всех замороженных на VII съезде поправок к Конституции, резко ограничивающих полномочия президента и, более того, ставящих его в положение, когда над его головой постоянно занесен топор (статья 121–6).

После этого в Грановитой палате Кремля редакционная комиссия начала доработку проекта. В состав комиссии были включены Хасбулатов, председатель КС Зорькин и… Ельцин. Неслыханное дело — от президента требовали снизойти до такого «не царского» занятия. Но Ельцин готов был пойти на все, лишь бы добиться тех целей, которые он для себя наметил. В данном случае — если и не сделать политическую ситуацию более стабильной, то, по крайней мере, сохранить эту стабильность на том уровне, на котором она оказалась после VII съезда.

Ельцин покидает зал заседаний

Как и ожидалось, обсуждение второго вопроса повестки дня — о нарушении Конституции двумя ветвями власти, — состоявшееся 11 марта, вылилось в бессмысленную взаимную перепалку. Депутаты жаждали пригвоздить Ельцина — как они считали, главного нарушителя Основного закона — к позорному столбу. Так, Михаил Челноков (парламентский блок «Российское единство») напомнил, что Конституционный Суд уже принимал решение о неконституционности ряда указов Ельцина. В связи с этим «в соответствии со статьей 121–10» Конституции депутат внес предложение об отрешении президента Ельцина от должности.

Надо сказать, это предложение не было вольной импровизацией данного депутата. О намерении «Российского единства» поднять вопрос об импичменте еще перед открытием съезда заявлял один из лидеров блока Сергей Бабурин.

После заявления Челнокова Ельцин не торопясь собрал бумаги, поднялся, застегнул пиджак и демонстративно покинул зал заседаний.

К ответной атаке прибегли и демократы. Борис Золотухин из Парламентской коалиции реформ обвинил Хасбулатова в присвоении «всех полномочий по руководству парламентом, Съездом, народными депутатами», что также является нарушением Конституции, и предложил упразднить пост председателя ВС, сохранив лишь должности председателей двух его палат.

В общем, организаторы съезда добились того, чего хотели, — благодаря этому второму вопросу повестки дня градус взаимного раздражения, враждебности на нем вновь «зашкалил», превысил всякие пределы.

Толпа вопит: «Добей гадину!»

Обстановка вокруг съезда — истеричная. Прохановский «День» на первой полосе опубликовал фотографию: 1944 год, по Москве ведут пленных немцев. Подпись под снимком: «Вот так же пойдут демократы!» (Надо сказать, тогдашний редактор этой лживой газетенки — «Соловей Генштаба», как называли Проханова в советское время, — до сих пор не слезает с телеэкрана и не вылезает из эфира «Эха Москвы», торжествует: демократию в России ему и его единомышленникам из разных лагерей удалось-таки придушить!)

На пути из Кремля к гостинице «Россия» депутаты вынуждены идти по милицейскому коридору сквозь толпу, орущую: «Долой Ельцина!» Над толпой — портреты Сталина, лозунги «Депутат, добей гадину!» (то есть президента), «Это твой Сталинград», знамена Союза русского народа, Фронта национального спасения.

По ходу съезда непримиримые оппозиционеры не гнушаются прибегать к прямым провокациям. Так, 12 марта Михаил Астафьев сообщил коллегам, будто в Кремль введены войска. Председатель Комитета ВС по обороне и безопасности Сергей Степашин посоветовал Астафьеву обратиться к Съезду, чтобы его лишили депутатских полномочий и привлекли к уголовной ответственности за провокацию и клевету. Однако депутаты немедленно поручили проверить это сообщение председателю другого комитета — по вопросам законности, правопорядка и борьбы с преступностью — Асламбеку Аслаханову. Естественно, выяснилось, что заявление Астафьева — «утка».

По сообщениям прессы, перед началом съезда Хасбулатов, не очень полагаясь на кремлевскую службу безопасности, пригласил для охраны депутатского собрания 80 человек из своей личной охраны.

Позже стало известно, что организаторы съезда заранее озаботились и тем, чтобы для его проведения было подготовлено резервное место, снабженное всем необходимым. Так, на всякий случай. В качестве такого резервного места был выбран Парламентский центр на Цветном бульваре.

Съезд превращает президента в английскую королеву

Продолжая попытки спасти ситуацию, Ельцин внес в проект постановления съезда, принятый за основу, принципиальные поправки, которые предусматривали исключение из него двух пунктов. Один из них признавал утратившим силу постановление VII съезда о стабилизации конституционного строя, другой вводил в действие ряд статей Конституции, на которые на VII съезде был наложен мораторий, в том числе ту самую статью 121–6, немедленно прекращающую полномочия президента в случае, если он попытается «распустить, либо приостановить деятельность любых законно избранных органов государственной власти».

Перед голосованием по седьмому пункту проекта постановления, вводящему в действие замороженные на VII съезде поправки к Конституции, Ельцин взял слово и предупредил депутатов, что «наступил решающий момент в работе съезда». Однако его предложение исключить из проекта этот пункт было отвергнуто. Среди прочих, депутаты ввели в действие и злосчастную статью 121–6. Согласно другой «размороженной» статье, парламент обретал право приостанавливать до заключения Конституционного Суда действие президентских указов, не соответствующих, по мнению депутатов, Конституции.

Постановление, принятое Съездом, по существу превращало президента в фигуру, лишенную каких-либо серьезных властных полномочий. Отныне Ельцин в осуществлении внутренней и внешней политики обязан был строго следовать в фарватере Верховного Совета и Съезда.

Приняв проект постановления, представленный редакционной комиссией, Съезд тем самым отменил постановление «О стабилизации конституционного строя РФ», принятое на VII съезде, включая пункт этого документа о проведении референдума 11 апреля.

Это уже было окончательное фиаско президента. Начальный этап его разгрома — тот предыдущий, декабрьский съезд. Здесь — этап завершающий, к которому шли терпеливо и последовательно. Результат: Ельцина «дожали».

Снова следует жест уже не протестующего, а как бы поверженного — Ельцин вновь покидает зал. Вместе с ним уходят члены правительства и часть депутатов, поддерживающих президента.

На съезде объявили перерыв. Хасбулатов, Зорькин и Руцкой (этот, вице-президент, тоже в антипрезидентской компании!) отправились к Ельцину с визитом — видимо, для того, чтобы продемонстрировать всем: вот какие они миролюбивые, склонные к компромиссу. После одержанной победы можно проявить и великодушие к побежденному.

Однако никаких конкретных результатов этот визит, естественно, не принес. По словам очевидцев, «встреча была короткой, и стороны расстались, крайне недовольные друг другом».

Депутаты демократических фракций, собравшиеся в перерыве, расценили произошедшее как переворот, направленный на узурпацию власти руководством ВС.

В середине следующего дня на съезде распространился слух, что Ельцин намерен выступить по телевидению с обращением к российскому народу. Видимо, по этой причине, — чтобы иметь возможность оперативно отреагировать на очередной ход президента, — Съезд, по предложению Хасбулатова, решил продлить свою работу еще на один день. «Мы посмотрим, как будет себя вести другая ветвь власти», — сказал спикер.

Но Ельцин молчал. Держал паузу.

Как подумаешь, какую нечеловечески тяжелую борьбу пришлось вести Ельцину сначала с Верховным Советом — Съездом, а потом с Думой, причем — на протяжении всего его, Ельцина, президентства! Можно ли себе представить, чтобы нынешний, с позволения сказать, «парламент» отважился бы на хоть сколько-нибудь похожее противостояние с Путиным?

(Вместе с тем должен заметить, что 21 месяц, в течение которого происходило драматичное противоборство Ельцина с хасбулатовско-руцковской камарильей, был единственным в истории России периодом, когда к Конституции относились серьезно, — ожесточенно сражались за каждую статью, едва ли не за каждое слово в ней. Нарушить ее Ельцин был вынужден лишь тогда, 21 сентября, когда его загнали в гибельный тупик).

Пытаются подчинить себе ведущие СМИ

В этот же день непримиримая антиельцинская оппозиция предприняла попытку захватить электронные СМИ и ведущие информационные агентства. Пока что не физически — законодательно. После перерыва депутатам был роздан проект постановления Съезда о государственном телерадиовещании. Его первым пунктом предполагалось подчинить Верховному Совету Российскую государственную телерадиовещательную компанию «Останкино», а также Федеральную телерадиовещательную компанию «Россия» и ИТАР-ТАСС. Очень не нравилась депутатам неумолкающая критика в их адрес, раздававшаяся с телеэкранов. Что касается крупнейшего в России информагентства, целью было, — чтобы каждое их эпохальное решение мгновенно разлеталось по всему миру…

Этот депутатский демарш был прологом к реальному штурму останкинского телецентра и того же ТАССа, который произошел несколько месяцев спустя.

Депутат Сергей Юшенков так прокомментировал этот проект:

К слову сказать, ельцинскую терпимость к критическим выступлениям прессы, о которой говорил Юшенков, всегда отмечали даже многие враги президента.

Несмотря на сопротивление демократов, упомянутое постановление о телерадиовещании, хотя и в несколько измененном виде, было принято — правда, на следующем, IX-м, съезде.

Правительству «бросают кость»

В качестве умиротворяющего жеста, призванного смягчить удар, нанесенный президентской команде, Съезд решил кое-в чем пойти навстречу президенту и премьеру — передал правительству текущее управление федеральной собственностью и некоторыми федеральными экономическими службами. Председателям Центробанка, Российского фонда федерального имущества, Пенсионного фонда, Госкомстата и ряда других финансово-экономических учреждений и ведомств было разрешено «по должности» входить в состав Совета Министров. При этом их подконтрольность Верховному Совету была сохранена.

Только в этот момент многие осознали тот потрясающий факт, что эти важнейшие учреждения до сих пор не были подчинены правительству. Они не были подчинены ему и при Гайдаре. Ими руководил Верховный Совет. Спрашивается, как при такой ситуации осуществлять экономическую реформу?

11 марта в «Известиях» появилось интервью с руководителем Администрации президента Сергеем Филатовым. Среди прочего, он обращал внимание читателей на то, что некомпетентное вмешательство законодательной власти в сферу экономики самым непосредственным образом сказывается на реформах, тормозит их; в частности, оно прямо отразилось на итогах 1992 года. Например, Центробанк, подотчетный лишь парламенту, предпринимает шаги, подрывающие усилия правительства по обузданию инфляции. Налоги столь высоки, что предприниматели всеми силами стремятся укрывать доходы, парламент же и не думает пересматривать налоговое законодательство. И таких примеров великое множество.

Еще более красочно описала ситуацию, сложившуюся к тому времени, французская «Трибюн»:

Непримиримая антиельцинская оппозиция утверждала, что начатые в стране экономические реформы ведут к образованию экономической системы латиноамериканского типа. В действительности к латиноамериканскому варианту вела инфляционная политика парламента и полностью зависимого от него Центробанка.

Олег Мороз

Писатель, журналист. Член Союза писателей Москвы. Занимается политической публицистикой и документалистикой. С 1966-го по 2002 год работал в «Литературной газете». С 2002 года на творческой работе. Автор нескольких сотен газетных и журнальных публикаций, более полутора десятков книг. Среди последних – «Так кто же развалил Союз?», «Так кто же расстрелял парламент?», «1996: как Зюганов не стал президентом», «Почему он выбрал Путина?», «Ельцин. Лебедь. Хасавюрт», «Ельцин против Горбачева, Горбачев против Ельцина», «Неудавшийся «нацлидер».