Ельцин Центр

День за днем. События и публикации 29 апреля 1993 года комментирует обозреватель Аркадий Дубнов.*

 

Российские газеты в конце апреля 1993 года подводили итоги всероссийского референдума о доверии президенту Ельцину и его социально-экономической политике. Это было основным содержанием, или, как сейчас говорят, контента российской прессы тех дней. В рамках данного проекта уже было сделано много комментариев на эту тему и еще не раз придется к ней возвращаться, вспоминая, как развивались события в стране, подвигая ее к кровопролитной развязке в Москве первых дней октября. Ведь, если называть вещи своими именами, только та краткосрочная гражданская война и поставила точку в извечном вопросе о власти в России. 

 

Но, просматривая «Независимую газету» от 29 апреля 1993 года, я обратил внимание на весьма харАктерную для того времени «разброда и шатаний»» статью Олега Румянцева, весьма видного российского политика, одного из творцов нынешней российской конституции.

 

«Россия ищет союзников», так назвал автор свою статью и предпослал ей эпиграф:

 

«…Наш удел и есть всемирностъ,

и не мечом приобретенная,

а силою братства и братского

стремления нашего

к воссоединению людей».

Ф.М. Достоевский, 1880

 

 И подзаголовок: 

«К конференции духовно близких народов».

 

Первое, что надо отметить, - в советские времена подробный заголовок можно было обнаружить разве что, в изданиях религиозных, скажем, Московского патриархата, но ни в коем случае в светской прессе: какие такие «духовные» вопросы могли обсуждаться в советских газетах, девизом которых был девиз классика марксизма «Пролетарии всех стран – соединяйтесь!»…

 

Автор начинает полемически: «Кто мы и с кем мы? Этим вопросом задаются сегодня многие россияне в попытке понять свое окружение и своих союзников. Увы, под угрозой губительного прерывания находится складывавшееся веками общее геополитическое, религиозное, культурное и экономическое пространство. Без прекраснодушия признаем, что очутились мы в сердцевине геополитического котла, в котором происходят трагичные явления. Прежде всего это случилось вследствие проигрышной кончины Союза ССР и нарушения баланса интересов в европейской и мировой политике. 

 

Вместе с тем внятная общность и совпадение интересов, единство мировоззрения, созвучие духовных ценностей не раз в истории сближали Россию с надежными союзниками. Сегодня пришло время их поиска на новом, современном уровне».

 

Постановка вопроса очевидна. Как сказал несколько лет назад нынешний российский президент, «развал СССР – это крупнейшая геополитическая катастрофа 20-го века». 

Но вот что имел в виду Олег Румянцев, когда говорил об угрозе «общему религиозному пространству» в результате распада СССР? Ведь в контексте его рассуждений следовало очевидным, что этим общим было «православие». А, следовательно, он исключал из этого пространства бывшие советские, и чего уж говорить, - российские регионы с преимущественно мусульманским населением, Поволжье, Северный Кавказ. Не говорю уже о республиках Центральной Азии. 

 

Не признавал ли он уже тогда то, о чем сегодня откровенно говорят в этих постсоветских республиках, получивших  государственный суверенитет в результате распада Советского Союза, и на что с обидой и раздражением реагируют в правящей российской элите. Вспомним хотя бы то, что сказал в октябре прошлого года в Турции президент Казахстана Нурсултан Назарбаев о тюркском братстве, к которому принадлежат казахи и о том, что они 150 лет были под колониальным владычеством сначала царской, а затем - советской России.

 

В книге воспоминаний одного из тех, кого плакальщики по СССР называют его «могильщиком», бывшего члена горбачевского Политбюро ЦК Александра Яковлева, - «Сумерки», есть такие строки:

 «Ободряли наследников Ленина и Сталина возникновение социалистического лагеря, затем переименованного в социалистическое содружество, революции в Китае, крушение колониальных империй. «Смотрите, - восклицал в узком кругу Брежнев, - и в джунглях хотят жить по Ленину!». Я сам это слышал», пишет Яковлев.

 

Советский коммунизм рухнул, а джунгли остались. Туда сегодня пришли китайцы. Но вовсе не затем, чтобы принести туда свой, китайский коммунизм. Поднебесная пришла в Африку, чтобы обеспечить свое экономическое процветание, а вовсе не потому, что стремилась поддержать местных царьков, которые льстили Пекину славословиями и клялись служить правому делу Маркса-Ленина – Мао – Дэна… Никакой идеологии, исключительно – бизнес.

 

А Олег Румянцев тем временем ностальгирует: 

«Пугающее одиночество возникло нс случайно. Утрата объединительной идеи и ясной политической концепции во всех ее проявлениях раскрепляет прежние связи.

Нет уже ни просвещенного русского мессианизма, получившего оформление в XV-XVI вв. в виде «третьего Рима», сочетавшего отголоски идей богоизбранности народа и преемства вечного царства.

 

Нет ни династической монархии, дававшей мощное поле для сознательной полезной деятельности многих поколений. А ведь русский самодержавный строй, по признанию современников, был больше чем традиционная форма правления. Он «не есть какая-нибудь завоевательная деспотия, а строй глубоко национальный; он держится не на рабском подчинении ничего не знающих и ничего не сознающих людей, а есть сознательное достояние Русского народа, свято им хранимое и благополучно пронесенное сквозь долгие и тяжкие испытания истории» (Л. Тихомиров, 1985). 

 

Нет более коммунизма — ни самой идеи, ни державшегося на ней «второго мира», Варшавского договора, СЭВа. А ведь — худо-бедно — они обеспечивали действительное хозяйственное сотрудничество и взаимопомощь. Мы беззаботно пользовались венгерскими автобусами, чешскими трамваями, югославскими лекарствами, а братья по «лагерю» не жаловались на наши, жизненно необходимые им поставки».

 

Читая спустя 20 лет эти жалостливые стенания, не могу отделаться от мысли, что автору, которому на тот момент было чуть больше 30 лет, виделась лишь внешняя благопристойная оболочка «ближнезарубежной» обыденности, в которой большую часть жизни провел его отец, инженер-атомщик, высокопоставленный руководитель «Зарубежатомэнергостроя». Эти «венгерские автобусы, чешские трамваи, югославские лекарства», за которые Москва платила поставками нефти, газа и советского оружия, были условиями «социалистического разделения труда» того времени, которое обнаружило свою искусственность, как только рухнул Советский Союз. 

 

Точно так же на наших глазах со смертью Чавеса рушится сегодня миф о братской солидарности Кубы и Венесуэлы. Обнаруживается, что гарантией этой солидарности были не только обильное снабжение Кубы венесуэльской нефтью и тысячи кубинских врачей и учителей, работавших в Венесуэле, но и тысячи агентов кубинских спецслужб, следивших в этой стране за правильностью исполнений указаний своих вождей… 

 

Олег Румянцев продолжает: 

«Шатания породили сомнения внутри самой России. Нет сильной защиты регионов со стороны Москвы, резко ослабла определяющая роль морального ее рачения.

В создавшийся вакуум стремительно входят как Запад, так и Восток. Обращает на себя внимание все более активное расширение мусульманского пространства. В Турции вы сможете увидеть карты, на которых ясно обозначены два клина: один поднимается от Казахстана через Башкирию и Татарию; другой — пересекает Северный Кавказ и Закавказье, стремится к Черному морю. Усилия Востока подчас совпадают с вектором усилий Запада, и тогда становится неуютно». 

 

Тенденции здесь ухвачены верно. Особенно касательно «расширения мусульманского пространства». Сегодня, впрочем, приходится говорить, скорее, о расширении мусульманского влияния, идеологии, я бы сказал даже, пусть это звучит рискованно, обаяния этой идеологии для потерявшего ориентиры целого поколения, выросшего посреди глобальной несправедливости и отсутствия моральных авторитетов.

 

А затем Румянцев формулирует «замысел и задачи Конференции духовно близких народов». 

Ссылаясь на эпиграф Достоевского, он пишет: «идеализм, четкая направленность духовного потенциала может стать сильнее разобщенности, сильнее оружия и диктата». Он называет бывшую тогда не распавшейся полностью Югославию, страны Восточной и Юго-Восточной Европы в качестве ареала для воссоздания новой общности народов.

«Геополитически народы поствизантийского региона всегда составляли собой континент между Западом и Востоком. Представляется, что наше сосуществование с атлантической и мусульманской цивилизациями будет благотворным лишь при наличии взаимной поддержки между народами и правительствами в рамках своего собственного пространства, осознавая его самости.

 

Конференция поможет духовно близким народам сформировать благоприятные внешние условия для упрочения своей государственности, согласовывать свои действия на международной арене, обеспечить баланс в отношениях с напористой организацией «Исламская конференция». 

 

Один из творцов российской конституции видит «трудности и рогатки» этого процесса.

«Разъединяют споры о смежных землях, - пишет Олег Румянцев, - разъединяет прошлое участие в разных спорящих блоках (так, Югославия была неприсоединившейся, Болгария — членом Организации Варшавского договора, а Греция — НАТО). Разъединяют поиски арбитров на стороне: в Вашингтоне, в Бонне. Разъединяют и сами «арбитры», овладевшие сполна древним методом «разделяй и властвуй». (Характерно, что газета проатлантически настроенных болгарских радикальных демократов «Демократия» уже поторопилась оценить идею конференции как «руку Москвы». Вероятно, кое-кто поторопится приклеить ярлычок шовинистической национальной политики. 

 

Хотя созыв конференции поможет укрепить внешнеполитическое положение России (так случилось с Крещением Руси), не это главное для нас». 

Эка, какие амбиции одолевали творцов «неовизантийства»! Сейчас мне уже и не вспомнится, что были и такие настроения в первые годы после падения Берлинской стены, а затем и Советской власти. Сегодня, оглядываясь на то время, понимаешь, что подобные поиски и метания были неизбежны в условиях идеологического вакуума и экономического коллапса. В конце концов, не подобными ли, но обрамленными во вполне прагматические одежды основаниями были обставлены решения о выводе из рублевой зоны всех постсоветских республик, что сделало необратимым их «цивилизованный развод», необходимостью которого было обусловлено провозглашение СНГ.

 

 «Главное, продолжал Румянцев, чтобы многополюсность сделала неприемлемой гегемонию. Еще Византия была сильна своей многонациональностью, пересечением племен, культур — при общности духа. Создаваемый форум основывается на идеях равноправия, солидарности, открытости…». 

 

До чего ж, однако, прекрасен был образ «Третьего Рима», царивший в головах образованных молодых политиков, строивших 20 лет назад новую российскую государственность! 

 

Остается сказать, что конференция «духовно близких народов» состоялась в августе 1993 года в Москве, была богатой и шумной, с концертом в ныне почившем в бозе киноконцертном зале «Россия» с прибывшим на чартерном рейсе из Еревана армянском ансамблем, с обедом на теплоходе «Св. Георгий». Подробно рассказавшая об этом тогда в «Общей газете» известный журналист и политолог Марина Павлова-Сильванская обнаружила, что за проведением этой «неовизантийской» акции, в которую для идеологического обоснования был втянут известный тогда депутат Румянцев, стояли некие сербские организации и лидеры армянской диаспоры в России, среди которых ведущую роль играли бизнесмены - выходцы из Нагорного Карабаха. Целью последних, как выяснилось, была борьба за политическое влияние с правящей в Армении элитой.

 

Никакого продолжения эта конференция в будущем не имела. Россию ждал октябрь 93-го, а Сербию – кровопролитные войны с духовно «не близкими» народами, населявшими бывшую Югославию.