Назад, в Советский Союз!
День за днем. События и публикации 17–19 марта 1992 года
комментирует обозреватель Олег Мороз*
Съезд при свечах
Как я уже писал здесь, первую довольно внушительную по своим масштабам антиельцинскую, антиправительственную акцию «коммунопатриоты» организовали 23 февраля 1992 года. Следующей датой, которую оппозиция сочла вполне подходящей для неких массовых (и немассовых) выступлений, было 17 марта, – первая годовщина референдума, на котором большинство участников вроде бы высказалось за сохранение Советского Союза. Правда, вопрос на эту тему тогда был поставлен так, что отрицательно на него было трудно ответить: «Считаете ли вы необходимым сохранение Союза Советских Социалистических Республик как обновлённой федерации равноправных суверенных республик, в которой будут в полной мере гарантированы права и свободы человека любой национальности?» Ну, кто ж, в самом деле, будет голосовать против того, чтобы все были богатыми и здоровыми, а не бедными и больными? Впрочем, и при другой, менее лукавой, формулировке, мнение большинства, наверное, тоже оказалось бы «за».
Так вот, в первую годовщину этого события оппозиция решила провести чрезвычайный VI съезд вроде бы уже канувших в небытие народных депутатов СССР. Съезд не съезд, но некое собрание бывших депутатов состоялось в подмосковном совхозе «Вороново» под Подольском: вместо ожидавшихся 2250 человек в зале присутствовало менее двухсот. Вопреки громкому названию – Чрезвычайный съезд – заседание продолжалось недолго, всего 55 минут. Вот как описывает это заседание в «Независимой газете» за 18 марта журналистка Елена Трегубова (впоследствии она стала знаменитой благодаря своей книге «Записки кремлевского диггера»):
«Электричества в Доме культуры не было… Но это даже дополняло атмосферу – президиум сидел за деревянным столом, покрытым кумачом, при свечах. Сразу было заявлено: «Единственный вопрос, который ставят перед собой депутаты, это понять, что произошло и происходит с народом. Большего от депутатов ожидать нельзя». Собравшиеся проголосовали за состав своего «постоянного президиума», в который вошли Алкснис… Макашов, Сухов… (бывший депутат из Харькова, один из самых известных в ту пору отстаивателей «коммунистических устоев» – О.М.) и другие».
На пост председателя постоянного Президиума Съезда народных депутатов СССР и главы постоянно действующего оргкомитета Съезда народных депутатов СССР избрали бывшую работницу одной из грозненских фабрик тоже небезызвестную Сажи Умалатову. Кажется, она еще долго боролась за восстановление Советского Союза. Во всяком случае, в сентябре 1998 года, когда я с ней встречался по своим журналистским делам, эта ее борьба была в самом разгаре. В тот момент она возглавляла все тот же постоянный Президиум Съезда нардепов СССР, а еще Партию мира и единства и была, как она мне сказала, «абсолютно убеждена», что Советский Союз будет восстановлен. Судя по тому, что Сажи Зайндиновна со своей партией занимали просторный офис в самом центре Москвы, на Кузнецком, у нее имелись щедрые спонсоры, как и она, целиком устремленные вперед в прошлое (вечная для меня загадка, которую я, наверное, унесу в могилу: как это предприниматели, бизнесмены – а кому же еще и быть спонсором! – могут мечтать о восстановлении советского тоталитарного режима, в котором уж кому другому, а им-то сразу же и без всяких разговоров открутят башку?)
Думаю, вулканическую энергию, фанатическое мессианское упорство Сажи Умалатовой в достижении целей (на вопрос, что ее интересует, помимо политики, она мне выпалила, сверкая очами: «Меня сегодня, кроме моей страны и народа, ничего не интересует!»), можно было бы использовать несравненно более продуктивно – например, для установления мирной, цивилизованной жизни на ее родине, в Чечне.
Возвращаясь к репортажу Елены Трегубовой о вороновском съезде, – внимание:
«Съезд постановил отменить решения союзных властей об аресте Лукьянова, Рубикса, Бакланова, Стародубцева и других (гэкачепистов – О.М.). Соглашение в Беловежской пуще съезд охарактеризовал как противоречащее Конституции и факт распада Союза не признал. Сажи Умалатова уверила: «Пусть нас мало, но мы дали понять всему миру, что страна существует. Обсуждая отставку Горбачева, депутаты согласились с высказыванием Александра Оболенского: «Снятие Горбачевым с себя полномочий президента Союза не освобождает его от ответственности за все последующее до тех пор, пока его отставка не будет рассмотрена в законном порядке на очередном съезде». В общей сложности съезд принял около 20 постановлений и обращений… Сажи Умалатова, закрывая съезд, сказала «Много-много столетий будут вспоминать, что мы сделали и в каких условиях».
Я думаю, она сильно преувеличила историческое значение этого самодеятельного «съезда» в совхозе «Вороново». На самом деле Съезд народных депутатов СССР прекратил свое существование еще 5 сентября 1991 года, когда он принял решение о самороспуске, и попытка его реанимировать, точнее, – гальванизировать, с юридической точки зрения была совершенно бессмысленной, хотя и представляла собой определенную опасность для российской власти, поскольку представляла собой лишь одну из череды протестных акций «коммунопатриотической» оппозиции.
«Всенародное вече» на Манежной
Гораздо более многочисленным, нежели съезд, оказалось созванное в тот же день в его поддержку по инициативе анпиловской «Трудовой России» «Всенародное вече».
Оппозиционеры постоянно старались подчеркнуть, что они выступают от имени всего народа. Для этого использовали и старинные русские названия своих сборищ – вот «вече», например.
Правда, некоторый комизм этой затее придавали вспоминающиеся строки из щедринской «Истории одного города»:
«В порыве восторга (по случаю прибытия нового градоначальника города Глупова Дементия Варламовича Брудастого. – О.М.) вспомнились и старинные глуповские вольности. Лучшие граждане собрались перед соборной колокольней и, образовав всенародное вече (выделено мной – О.М.), потрясали воздух восклицаниями…»
Инициатором «веча» выступила, как уже сказано, «Трудовая Россия» во главе со своим вождем, неистовым революционным трибуном Виктором Анпиловым. То было их золотое времечко. Почерк этого вождя-трибуна, бывшего журналиста, чувствуется в листовке, призывавшей граждан к участию во «Всенародном вече»:
«ГРАЖДАНЕ! Год назад состоялся первый в истории нашей страны референдум. Народ сказал решительное «ДА» – единому Союзу Советских Социалистических Республик. Однако высшие должностные лица попрали волю народа, преступили Конституцию страны и в угоду западному капиталу объявили СССР несуществующим. Тем самым клика Горбачева – Ельцина спровоцировала развал государства, ограбление народа, гражданскую войну. Долг честных людей – восстановить законную власть и пресечь спланированный геноцид… Надо помочь депутатам собраться (на тот самый VI чрезвычайный – О.М.) и утвердить волю народа – результаты референдума. Параллельно со Съездом созывается ВСЕНАРОДНОЕ ВЕЧЕ. Его цель: – подтвердить выбор народа, сделанный на референдуме; – положить конец антинародной политике и принять программу вывода страны из кризиса; – утвердить Главу Государства и Правительство СССР, предложенное Съездом. Мы призываем направить в Москву на Всенародное Вече представителей городов, областей, республик, избранных в трудовых коллективах от станка и плуга. Призываем трудящихся столицы, военнослужащих и милиционеров быть на Вече. Сбор: 17 марта, в 17.00 на Манежной площади Москвы. ВОЛЯ ВСЕНАРОДНОГО ВЕЧА – СВЯЩЕННА! Движение «Трудовая Россия».
Как видим, планы были грандиозные. Чего стоит одно только намерение – «утвердить Главу Государства и Правительство СССР, предложенные съездом». В дальнейшем, правда, планку понизили…
На этот раз московские власти не возражали против проведения акции на Манежной площади – возможно, после вмешательства Верховного Совета и лично Хасбулатова, «расследовавших» события 23 февраля.
Организаторы потом уверяли, что на «вече» присутствовало более 350 тысяч человек. По оценкам милиции, их было около 100 тысяч. Тоже, впрочем, немало.
Как уже говорилось, «вече» планировалось как мощное продолжение довольно хилого вороновского съезда. Началось оно, как и планировалось, 17 марта в 17-00.
«Независимая газета», 18 марта 1992 года:
«Члены оргкомитета по подготовке VI съезда союзных депутатов рассказали о принятых на нем резолюциях. «Союз был, есть и остается», – заявила под бурные аплодисменты председатель Оргкомитета С. Умалатова…
«Нас бьют, а мы только крепчаем», – заявил В.Анпилов и предложил начать сбор подписей за предание суду Г.Попова (в ту пору мэра Москвы – О.М.) и отставку Бориса Ельцина.
В целом обстановка на митинге была спокойная… Небольшая потасовка возникла, когда группа юношей 15-16 лет стала выкрикивать антикоммунистические лозунги типа «Коммунистов – на Кубу!» и размахивать флагом РСФСР с нарисованной свастикой, но милиция и члены дружины «Трудовой России» предотвратили драку.
Писатель Эдуард Лимонов пожурил собравшихся за их слишком благодушное настроение и предложил готовиться к гражданской войне».
Вот какие тогда были настроения у нашего нестареющего письменника-революционера.
О характере речей, произнесенных на «вече», можно также судить по выступлению бывшего офицера вильнюсского ОМОНа М. Войцеховского (эти два ОМОНа – вильнюсский и рижский – хорошо «погуляли» в Прибалтике в последние годы существования СССР, круша и поджигая возникавшие тогда таможенные и пограничные сооружения, избивая и убивая всех, кто подозревался в «подрыве» советской империи).
– Теперь мы, сотрудники вильнюсского ОМОНа, – сказал Войцеховский, – разбросаны по всей России... Все, все зубами скрипят и говорят: придет время... Будет еще литерный поезд. Отцы «демократов» валили лес, а они будут пни корчевать, к чертовой матери. И я попрошу назначить меня никаким не начальником, я попрошусь просто начальником литерного состава, и восемьдесят процентов они не доедут туда при попытке к бегству.
«Не доедут при попытке к бегству» – не правда ли, замечательная формула! Требуются ли комментарии? Даже сталинские вертухаи до такого не додумались. Единственно, что непонятно, почему только восемьдесят процентов не доедут, а не все сто. Патронов, что ли, может не хватить?
Впрочем, некоторые участники «веча» остались как раз недовольны недостаточной решительностью вождей оппозиции. Так, бывший Генпрокурор Литовской ССР Андрис Рейниекс сокрушался позднее: дескать, люди пришли на митинг, надеясь избрать новое советское правительство, но «приехали такие же, как руководители ГКЧП, и сказали – никаких провокаций, только выступим и расходимся, никаких выборов, никакой Советской власти, ничего не объявим. Это потом пытались объявить, когда нас стало мало, а тогда было полмиллиона (вот уж и цифра полмиллиона замелькала – О.М.). И так же дрожали руки, как дрожали руки в августе, тогда, когда надо было давить безжалостно эту нечисть».
Что ж, и Лимонов, как мы помним, утверждал: 17 марта можно было власть захватить. Но вот «руки затряслись»…
Тем не менее, на «Всенародном вече», как и на вороновском съезде, приняли ряд звонких решений и резолюций. Подтвердили стремление сохранить СССР, избрали постоянно действующую Думу Всенародного веча во главе со все тем же генералом Макашовым, выдвинули кандидатами на пост главы единого государства (вакантный после отставки Горбачева) опять-таки Макашова (очень популярная была личность среди оппозиционеров) и еще двух деятелей в лампасах – адмиралов Владимира Чернавина и Игоря Касатонова (видимо, все из того же простого расчета – привлечь на свою сторону армию).
«Независимая газета»:
«Программа кандидата (Макашова – О.М.) была сформулирована кратко. Как и во время предвыборной кампании на пост президента России, он предложил высечь на Лобном месте всех предателей, после чего толпа радостно проскандировала имя Макашова и было произведено несколько залпов в его честь (из какого оружия, интересно? – О.М.)»
Как видим, все же довольно либеральным был тогда генерал-черносотенец: предлагал всего-навсего сечь не Лобном месте своих супостатов, а не отрубать им башку и не четвертовать.
Примечательно, что оппозиционеры никогда не выдвигали на высокие должности (хотя бы и сугубо фантастические) Виктора Анпилова. Это при всем его неистовстве и неслыханной активности в «отстаивании интересов народа». Считалось, в частности, что, увлекаясь революционной риторикой, он слишком мало внимания уделяет практическим вопросам, что выдает его явное тяготение к анархизму: мол, приди Анпилов к власти, на следующий день он не будет знать, как накормить народ. Фокус, однако, заключался в том, что в таком же положении оказался бы любой оппозиционный деятель: ни у кого из них за душой не было ни малейшего представления, каким образом наладить хозяйственную деятельность в стране, если отринуть то, против чего они так рьяно боролись.
Участники «веча» отвергли проект новой конституции России, подготовленный Конституционной комиссией, и постановили, как и предлагал Анпилов, начать сбор подписей за проведение новых выборов главы российского государства (пока что занятый Ельциным). Были приняты также резолюции о необходимости освобождения членов ГКЧП, отставки (не предания суду) мэра Москвы Гавриила Попова и руководства российского телевидения (на телевидение в ту пору оппозиция особенно «наезжала»).
Считается, что это было самое массовое выступление сторонников оппозиции. В дальнейшем им уже не удавалось собирать такое число участников.
Газеты успокаивают
В последующие дни газеты довольно активно комментировали оппозиционные акции 17 марта. При этом акцент делался на то, что напрасно, мол, боялись этих акций – ну, состоялись они, и ничего такого не произошло.
«Теперь, когда 17 марта прошло и ничего не случилось, – писал Отто Лацис в «Известиях» за 18 марта, – стало немножко смешно и немножко стыдно. Хочется понять, зачем нас пугали, чем нас пугали и почему мы немножко испугались-таки, хотя пугаться было нечего… Первопричина очевидна: обжегшись на молоке, дули на воду. События 23 февраля (предыдущая массовая акция «краснокоричневой» оппозиции – О.М.) не могли не вызвать отвращения и тревоги у каждого нормального человека. Непозволительная агрессивность демонстрантов и неумное запретительство властей опасно приблизили нас к той черте, которую очень не хочется переступать. Россия, обеспокоенная незатухающими пожарами у своих южных границ, уставшая от всевозможного экстремизма, от ГКЧП и просто от ЧП, более всего лелеет надежду преодолеть трудное время терпением и трудом, но не кровью. Поэтому общество настороженно следило: пойдет ли после 23 февраля политическое напряжение на спад или на подъем… Страх перед опасностью – сама по себе серьезная опасность. Жизнь нынче нервная и если без конца пугать, когда-нибудь и не пронесет, когда-нибудь кинемся друг на друга со страху».
Успокоить народ старается и «Российская газета» в номере за 19 марта 1992 года:
«Отчего же такая почти повсеместная паника? Думается, здесь две причины. Первая и главная в том, что нестабильна сама политическая и экономическая обстановка в России. Еще не выветрились воспоминания об августовском путче и слишком трудно и сложно идут процессы радикальной экономической реформы. Вот на этом и спекулируют сегодня правые силы, стремящиеся к реваншу. Но народ и в августе прошлого года практически не поддержал попытку переворота. И сейчас, после январской либерализации цен, проявляет высочайшую степень сдержанности (что показывают многочисленные социологические опросы общественного мнения). А это значит, он доверяет своим лидерам и властям… Хотелось бы надеяться, что политическое фиаско инициативной группы по созыву так называемого «чрезвычайного съезда народных депутатов СССР» позволит извлечь уроки и тем, кто инициировал весенние политические страсти, и тем, кто поддался панике, и тем, кто хотел воспользоваться угрозами вчерашних, чтобы накинуть узду на представительную власть, обвинить ее в излишней демократичности или, хуже того, в подыгрывании консерваторам».
Чем объяснить такую «успокоительную» интонацию газет, повествующих о событиях 17 марта, их желание не столько объективно рассказать о событиях, сколько – «погасить пожар»? Объяснение простое: в тот момент газеты действительно преследовали эту немудрящую и вполне понятную практическую цель – успокоить людей. В действительности, все эти «съезды», все эти скопления гигантских масс одураченного народа на московских площадях были вовсе не так уж безобидны. Недаром московский мэр Гавриил Попов потребовал для себя «особых полномочий», чтобы ввести в столице что-то вроде чрезвычайного положения. Дело в том, что оголтелые атаки на Ельцина, на правительство реформаторов велись тогда со всех сторон, не только со стороны явных, не скрывающих своего лица врагов новой российской власти – этих самых «коммунопатриотов». Ширился повсеместный саботаж чиновничества, старой и новой номенклатуры. Набирали силу наскоки со стороны хасбулатовцев в Верховном Совете…
В связи с этим хотел бы обратить внимание на то место в комментарии «Российской газеты», где Верховный Совет берется под защиту: напрасно, дескать, его обвиняют в «подыгрывании консерваторам». Пройдет немного времени, и эта газета превратится в карманное издание не просто консервативного, а откровенно реакционного хасбулатовского большинства в российском парламенте, в главное печатное средство, которое Хасбулатов и Ко будут на полную катушку использовать в борьбе с правительством реформаторов.
Так что Ельцину и его команде, по сути, приходилось держать круговую оборону. Какое уж тут спокойствие и умиротворение!
Олег Мороз
Писатель, журналист. Член Союза писателей Москвы. Занимается политической публицистикой и документалистикой. С 1966-го по 2002 год работал в «Литературной газете». С 2002 года на творческой работе. Автор нескольких сотен газетных и журнальных публикаций, более полутора десятков книг. Среди последних – «Так кто же развалил Союз?», «Так кто же расстрелял парламент?», «1996: как Зюганов не стал президентом», «Почему он выбрал Путина?», «Ельцин. Лебедь. Хасавюрт», «Ельцин против Горбачева, Горбачев против Ельцина», «Неудавшийся «нацлидер».
