Как пить кофе, не проливая его на соседей
События и публикации 6 сентября 1992 года
комментирует обозреватель Игорь Корольков*
В этот день «Московские новости» на странице трех авторов в разделе «В мире» опубликовали размышления заместителя главного редактора газеты Виктора Лошака. «Последний муляж СССР» – так называется заметка. Автор посетил в Испании международную выставку, и это позволило ему увидеть родную страну свежим, не замыленным взглядом.
«Что такое «трезвая политика»? – пишет Лошак. – Наверное, умение увидеть себя со стороны. Можно горячо бить себя в грудь и кричать друг другу в ухо о том, какая мы великая держава; а можно попасть на мировые смотрины – «Экспо-92» в Севилье и увидеть, что на русском нет ни одного путеводителя, ни одной рекламы, ни одного радиоперевода…»
Верное наблюдение. Зачем путеводители на русском, если русские за границу не ездят? То, что демонстрировали на выставке, было предназначено для буржуазного запада исключительно с одной целью: продемонстрировать преимущество страны развитого социализма. (Выставку готовили еще в СССР). Во всем мире выставки устраиваются, чтобы на них заключались выгодные коммерческие сделки и только у нас – для создания имиджа великой державы.
«У всех праздник – у нас политическая акция… Мы, оказывается, органически не умеем участвовать в празднике: все дарят друг другу радость, дурачатся, веселятся – мы же демонстрируем достижения.А с кем им сравниться? С павильоном «Панасоник»? Так это другая планета. С Америкой? Так у нее вершина экспозиции – оригинал билля о правах и площадка, на которой желающие целый день гоняют в баскетбол. С Японией? Так она выстроила огромный деревянный дом и счастлива: никакой техники. Можно с Чили, но трудно, потому что вся чилийская выставка – это огромный айсберг, который днем тает, а ночью его опять намораживают».
Лжевеличие – так автор определяет наше почти столетнее раздувание щек. С этим нельзя не согласиться. Именно для этого мы построили постоянно действующую ВДНХ. То, что мы здесь представляли в единственном экземпляре, во всем мире лежало на полках магазинов россыпями.
«Если допустить, что разнокалиберные руководители, путешествующие по миру, представляют народ, то страна у нас довольно невоспитанная. И время пока не особенно разрушило старый принцип: грубая прямолинейность – как черта принадлежности к руководству великой ракетно-танковой державы. После визита одного из наших первых лиц на «Экспо» генеральный комиссар выставки до сих пор считает, что переводчик недопонял и неверно перевел пламенную русскую речь».
Это тоже справедливое, хотя и горькое наблюдение.
Прошло двадцать лет. Увы, ничего не изменилось. Двадцать лет – слишком малый срок, чтобы 140 миллионам научиться вежливости.
Я любил с семьей во время отпуска ездить в одну и ту же гостиницу в район турецкого Кемера. Пока в отеле, где мы останавливались, наших соотечественников было меньше половины постояльцев, все было нормально. Но когда их количество перевалило за 50 процентов, отдыхать в отеле становилось невозможно. Даже те, кто прежде вели себя вполне прилично, при такой критической массе начинали разговаривать громче и вести себя развязнее. Почему-то именно за столиком у русских кофе непременно проливался, в автобусах возникали матерные перебранки по поводу занятых мест, а матери на пляже постоянно кричали на детей.
Теперь при выборе отеля я непременно интересуюсь: а много ли там живет русских? Лучше всего, если не больше 25 процентов. Тогда отдых можно считать удавшимся.
Это нам, русским, неуютно со своими же. А каково иностранцам? Три года назад мне довелось побывать в Женеве. Тогда вся Швейцария обсуждала невероятную ситуацию: сынок крупного российского бизнесмена, гоняя на дорогущей иномарке, насмерть сбил человека. Для нас это будни. Для них – история чрезвычайная.
Мир полной мерой хлебнул ложку дегтя от падения «железного занавеса»: Европу и Америку наводнили наши соотечественники, заставляя ежиться местное население – в большинстве своем доброжелательное, неагрессивное, доверчивое. Какой образ мы могли у них создать своей бесцеремонностью, агрессией, лживостью?
Ситуация зашла так далеко, что об отрицательном имидже нашей страны заговорил один из дуумвирата – Дмитрий Медведев. Еще три года назад было объявлено: в администрации тогдашнего президента страны создана комиссия по формированию международного имиджа России. Возглавил ее глава администрации Медведева Сергей Нарышкин. В ее состав вошли глава МИДа Сергей Лавров, заместитель Нарышкина Алексей Громов и помощник президента по международным вопросам Сергей Приходько. Заседания комиссии, выяснили СМИ, будут проводиться в закрытом режиме. Как оказалось, настолько закрытом, что до сих пор никто ничего не знает о ее работе.
Факт создания комиссии свидетельствует о двух вещах: что проблема выросла до понимания этого первыми лицами государства и что эти лица совершенно не представляют, что с этим делать.
Совсем недавно Медведев, уже в качестве премьер-министра, снова вернулся к теме имиджа России.
«Имидж страны, – заметил он, – имеет вполне прикладное, стоимостное значение – немало примеров, когда проекты с российским участием, даже такой знакомый проект, как «Северный поток», например, тормозились только потому, что их настороженно воспринимала общественность тех или иных государств…Приток иностранных инвестиций этому потенциалу (России – И.К.) не соответствует, и причины недоинвестирования связаны с имиджевыми и репутационными потерями, которые мы несем. Эти проблемы не нужно упрощать. Они существуют, и надо признать, что часть проблем коренится в нас самих».
В этой последней фразе обозначен корень проблемы. Он действительно в нас. В нашем характере. В нашем поведении. В образе нашего мышления. В том числе и в образе мышления первых лиц государства. Как Дмитрий Анатольевич полагает: его решение (или решение Путина, это не имеет принципиального значения) о начале военных действий на территории суверенного государства Грузии улучшило имидж России или ухудшило? Эксперты утверждают, что ухудшило. Но они сводят все к неудачной пиар-кампании, в результате которой независимость самопровозглашенных республик Абхазия и Южная Осетия помимо России признали только Никарагуа, Венесуэла и микроскопические островные государства Науру и Тувалу.
Интересно, а какой должна была быть пиар-кампания, чтобы убедить мир, что внутреннее дело Грузии – это дело России? Как можно было бы объяснить миру, почему Россия имела право на своей территории в отношении Чечни наводить «конституционный порядок», а Грузия такого же права на своей суверенной территории Россией почему-то была лишена?
То-то и оно. Видимо, президенты-премьер-министры все-таки выводят себя за скобки в утверждении, что проблема имиджа России лежит в нас самих. Они, видимо, убеждены: они-то уж точно своими действиями формируют исключительно благоприятный образ руководимой ими страны. А вот все остальные…
Возможно, нашим двум лидерам нации, юристам по образованию, кажется, что они, перехитрив Конституцию и нас с вами, убедили весь мир: они – решительные поборники права. А мир почему-то считает по-иному: способ, к которому прибегли в России для сохранения власти в одних и тех же руках, позаимствован у привокзальных наперсточников.
Медведев, обнажая проблему имиджа страны перед представителями Россотрудничества за рубежом, призвал их эффективнее использовать площадки организации «для презентации страны, ее регионов и подключать «общественную дипломатию», возрождать общества дружбы с зарубежными странами, развивать, искать новые формы… Словом, все то, что мы уже слышали, когда были значительно моложе. Но такие меры – все равно, что зеленка для больного туберкулезом.
В Интернете обнаружил любопытное интервью вице-президента Центра политических технологий Сергея Михеева. Он тоже размышляет об имидже России. С его точки зрения, проблема нашей страны вот в чем:
«Мы, совершенно добровольно, признали единственно легитимным центром цивилизации Запад, евроатлантическую модель развития. А его нынешнее политическое устройство – окончательным в политической истории, единственной целью, к которой нужно стремиться. Тем самым обрекли себя на вторичность – и в программах политического развития государства, и в экономике, и в культуре, да, собственно, во всем».
Это очень напоминает рассуждение о том, что нам не следовало бы пользоваться, скажем, законом о всемирном тяготении, открытого, как известно, на Западе, а нужно было бы открыть свой собственный закон.
Дескать, придумали на Западе четырехколесный автомобиль, и мы пошли у него на поводу. Изобрел Пастер прививку от бешенства – мы слепо пользуемся плодом его открытия. Я не утрирую. Один из наших патриотов на митинге заявлял: нам не нужна их, еврейская, религия; давайте создадим свою, русскую.
Рассуждения о своем, самобытном, пути начинают одолевать, когда понимаешь, что жить так, как живет сосед, с хорошо отлаженной канализацией, с не засоренным дымоходом, с не протекающей крышей, с предупредительным обращением друг к другу членов семьи за столом, не получается. Не потому, что не хочешь, а потому, что в голове что-то не так. И тогда выстраивается философия собственного, неповторимого пути. В конце-концов, такая философия ведет к тому, что дом соседа хочется поджечь.
В Японии в свое время, чтобы изменить имидж милитаристской, самурайской страны, насколько известно, не создавали специальных комиссий по улучшению имиджа. Там просто работали. Строили самые большие в мире танкеры. Отличные автомобили. Я уж не говорю про электронику.
Не создавали подобных комиссий ни в послевоенной Федеративной Германии, ни в Южной Корее. А добрая слава о них почему-то пошла гулять по свету.
Почему? Если мы ответим себе честно на этот вопрос, есть надежда, что что-то начнет меняться в нас самих. Пока же нам остается проливать кофе на соседей, демонстрируя, таким образом, свою самобытную независимость.
Игорь Корольков
Работал в «Комсомольской правде», «Известиях», «Российской газете» (1991 год), «Московских новостях». Специализировался на журналистских расследованиях. Лауреат премии Союза журналистов России и Академии свободной прессы.
