Имхо…
День за днем. События и публикации 20 мая 1993 года комментирует обозреватель Андрей Жданкин*
«Российская газета» в заметке «Секретарь Совета безопасности понимал опасность единовластия» анализирует решение об отставке Юрия Скокова, принятое еще в начале мая. Собственно, анализировать там было особо то нечего. Все и так было ожидаемо: Скоков не завизировал указ Ельцина об особом порядке управления страной, тот, в свою очередь, справедливо решил, что «кто не с нами, те против нас». Странно было, что Скокова «не ушли» еще в марте. Однако, скорее всего, тогда Борис Николаевич справедливо рассудил, что «коней на переправе не меняют», отложив принятие этого решения на пару месяцев.
«Российская газета» так комментирует эту отставку:
«Устранение Ю. Скокова из администрации расценивается демократами-радикалами как свидетельство решимости президента освободиться от всех, кто так или иначе не согласен с его действиями. По их мнению, это будет способствовать усилению президентской власти, консолидации сторонников крутых реформ и повышению эффективности управления общественно-политическими и экономическими процессами. Пользуясь итогами референдума, они жаждут еще более решительных действий».
Я бы тут, в свою очередь, немного «подкорректировал» РГ — Юрий Петрович был не просто «так или иначе не согласен» с действиями президента. Один из «старожилов» президентского аппарата, Скоков работал вместе с Ельциным еще в Свердловском обкоме КПСС. После обкома он долгое время работал на руководящих должностях на предприятиях ВПК. Накопленный им аппаратный опыт вкупе с личными связями стали главным аргументом при назначении его на пост секретаря Совета безопасности. Поддержавший Ельцина еще в
Сам Борис Николаевич впоследствии это признавал в своей книге «Записки президента»:
«Потом был трудный разговор со Скоковым. Юрий Владимирович понимал ситуацию так: раз он набрал больше всего голосов, то и прав стать премьером у него больше всех. Я ему сказал: учитывая наши давнишние отношения, говорю совершенно откровенно, поймите меня, сейчас никак нельзя. Вашу фамилию связывают с военно-промышленным комплексом. Короче говоря, я не могу. Внешне спокойно он это воспринял. «Ваше право», — говорит. И все-таки лицо выдает человека. Юрий Владимирович в глубине души был страшно обижен. На него тяжело было смотреть. Это слишком честолюбивый человек для такого разговора».
Впрочем, все прекрасно понимали, что не близость к ВПК была главной причиной отказа в должности. «Идеологически Скоков был очень близок прокоммунистическому Верховному Совету. Если бы он стал премьером, его союз с Верховным Советом мог бы быть роковым для президента. Под тем или иным предлогом Борис Николаевич был бы отстранен от власти в ближайшие же месяцы. И тогда Хасбулатов мог бы передвинуться на место премьера (Ельцин говорил о том, что Руслан Имранович хотел быть премьером), а Скоков повел бы борьбу за президентское кресло. Собственно, позднее его намерения обнаружились окончательно». (В. Костиков, «Роман с президентом»).
А это мнение обозревателя «Коммерсанта», обнародовавшего, к слову, информацию об отставке Скокова за два дня до самой отставки:
«В глазах демократов, усиливших в последнее время влияние на президента, Юрий Скоков всегда был «серым кардиналом», к тому же негативно влияющим на главу исполнительной власти. Такому мнению способствовало и отсутствие в прессе информации о деятельности Совета безопасности России и самом Скокове — он, в частности, ни разу не дал интервью ни одной российской газете, и, в свою очередь, не был ни разу упомянут в негативном ключе газетой «День». Случаи с регулярно возникающей, но впоследствии не подтверждающейся информацией об отставке Юрия Скокова наблюдателям весьма напоминают неоднократные отставки бывшего главы администрации Юрия Петрова. По неофициальной информации, после мартовского телеобращения президента к россиянам Юрий Скоков не раз посылал президенту заявление об отставке, но этот вопрос всякий раз откладывался по причине отсутствия кандидатуры на пост секретаря Совета Безопасности. После этого, по информации из тех же неофициальных источников, Скоков и вовсе перестал появляться в Кремле».
После отставки Скоков больше не занимал государственных постов. Но продолжил занятие политикой, к слову, в отличие от многих и многих своих коллег, ушедших с политической арены — и сразу подавшихся в бизнес. В
В
« — Юрий Владимирович, вас упорно называют «серым кардиналом». За что? И согласны ли вы сами с таким определением?— Вы знаете, для меня самого загадка — откуда и почему журналисты приклеили мне этот ярлык? Я никогда не пытался ничего делать чужими руками. Не перекладывал бремя решения своих задач с себя на кого-то другого… А если я не стремлюсь к тому, чтобы мое имя писалось в первых строчках тех или иных списков, то только потому, что не вижу необходимости и смысла — работу можно работать и без этого.
— Тем не менее, как вы считаете, этот эпитет — это упрек вам или комплимент?
— Думаю, что в устах журналистов, привыкших к жареным фактам и сенсациям, конечно же — упрек. Про меня невозможно написать скандальное расследование или опубликовать сенсационную «прослушку». В этом смысле — я скучный и неинтересный человек.
Из уст же моих коллег и товарищей я бы это воспринимал как похвалу: значит, к моему мнению прислушиваются, оно весомо и ценится…»
О том, что его мнение было весомо, и что оно действительно было ценно, говорит и тот факт, бывшие соратники Скокова — Дмитрий Рогозин, Сергей Глазьев — сегодня востребованы властью и занимают высокие посты. Значит, Юрий Владимирович умел подбирать людей и умел разглядеть в человеке нечто, что делало этого человека «ценным и перспективным кадром».
Просто Скокову не повезло: для
Из заслуживающих в те дни событий стоит отметить распоряжение «О дополнительных мерах по обеспечению сохранности служебной информации в администрации президента», подписанное главой администрации Сергеем Филатовым. По иронии судьбы, этот документ под грифом «ДСП» буквально на следующий день «утек» в СМИ и вызвал бурю негодования среди моих коллег, ибо был воспринят как попытка ограничить журналистов в доступе к информации.
20 мая Борис Ельцин подписал указ «О созыве Конституционного совещания и завершении подготовки проекта Конституции РФ». Верховный Совет тут же заявил, что отказывается участвовать в работе Конституционного совещания, а Фронта национального спасения основал комитет защиты конституции и конституционного строя, который 3 июня — за два дня до начала работы Конституционного совещания — сам проведет «альтернативное конституционное совещание». Процитирую Костикова, его «Роман с президентом»: «Увы, произошло то, от чего предостерегали сторонники президента. Энергия мощной победы была потеряна в ближайшие же дни. Вместо того чтобы мгновенно распустить оказавшийся без легитимной поддержки Верховный Совет и мощным броском принять Конституцию, президент «влип» в изнурительный процесс доводки Конституции, а потом в вяло текущее Конституционное совещание».
Не могу не согласиться с Вячеславом Васильевичем. Да, всего за полтора месяца работы КС выработал согласованный проект Конституции. Но до вынесения на референдум проект предстояло еще провести через массу органов: Общественную и Государственную палаты, а также Комиссию конституционного арбитража Конституционного совещания… В итоге, дело растянулось на много месяцев.
Фактически, Борис Николаевич проявил несвойственные ему осторожность и терпеливость, решив не делать «резкие движения» и не принимать радикальные решения. А в итоге, его попытка решить дело «с миром», на мой взгляд, и стала причиной октябрьских событий. Во всяком случае, «продави» Ельцин Конституцию раньше, многих осложнений ему удалось бы избежать.
Но это, как сейчас модно писать, ИМХО — мое личное мнение…
Андрей Жданкин
