День Победы обошелся без жертв
День за днем. События и публикации 9 мая 1993 года комментирует обозреватель Олег Мороз*
Не допустить повторения кровавого Первомая!
Главная забота президента и правительства в дни, предшествующие празднику Победы, – не допустить повторения кровавых событий, спровоцированных красно-коричневыми 1 мая.
Тогда, напомню, в соответствии с распоряжением президента поход на Красную площадь, намеченный его организаторами, не был санкционирован московскими властями, которые отвели для митинга площадку на Крымском валу возле Центрального дома художника. Видимо, осознав, что до Красной площади им не добраться, манифестанты числом около семи тысяч по призыву Анпилова двинулись в противоположную сторону – к университету на Воробьевых горах. Довольно непонятный маршрут: демонстрации здесь бывали крайне редко, если вообще бывали. Но организаторы шествия, вероятно, решили, что куда-то идти все же лучше, чем стоять на месте.
Столкновения между демонстрантами и ОМОНом начались примерно в половине двенадцатого в районе площади Гагарина. Здесь милиция попыталась блокировать движение колонны, в том числе с помощью выставленных в ряд грузовиков, однако манифестанты прорвали заслоны. В ход шли металлические прутья, палки, древки флагов, камни, облицовочная плитка, отколотая в подземных переходах. Несколько грузовиков и автобусов были разгромлены, две машины подожжены…
Колонну, которая пришла в район площади Гагарина, возглавляли депутаты Михаил Астафьев, Илья Константинов, неугомонный лидер «Трудовой России» Виктор Анпилов, а также недавно освобожденные из СИЗО бывшие вице-президент СССР Геннадий Янаев и председатель КГБ Владимир Крючков. Транспаранты «Вся власть Советам!», портреты Ленина и Сталина причудливо сочетались у демонстрантов с императорским флагом.
Получив подкрепление, ОМОН все-таки остановил толпу и развернул ее в обратном направлении.
Первомайский праздник вышел кровавым. Причем со стороны стражей порядка пострадавших оказалось больше. Всего в результате столкновений различные раны и травмы получили более 200 сотрудников милиции и около 70 демонстрантов. 27 милиционеров и 12 человек с противоположной стороны попали в больницу.
Вся страна видела по телевизору, как был раздавлен омоновец Владимир Толокнеев. Какой-то мерзавец, вынырнувший из толпы, вскочил в кабину оставленного без присмотра грузовика (машина стояла поперек улицы в ряду других) и дал задний ход, приплюснув оказавшегося там старшего сержанта милиции к соседнему грузовику. После этого убийца выскочил из машины и растворился в толпе. Несмотря на все попытки врачей спасти Толокнеева, через несколько дней он скончался в больнице. Подонок, совершивший убийство во имя «власти Советов», так и не был найден.
Большое число пострадавших с обеих сторон не угомонило и не образумило антиельцинскую оппозицию.
– С сегодняшнего дня, – заявил Илья Константинов в интервью после побоища, – началось настоящее сопротивление. Я не удивлюсь, если 9 мая ОМОН будет встречен совсем по-другому.
Как же по-другому? Не одного омоновца раздавят, а целый взвод или роту?
Выступая позднее на вновь собравшемся митинге на Октябрьской площади, Константинов опять заявил: «Мы будем стоять насмерть», – и призвал всех 9 мая «вымыться, одеться во все чистое и идти вперед, не обращая внимания на противодействие властей». «Родина или смерть!» – резюмировал он, совсем как Фидель Кастро.
В таком же духе, даже еще более грозно, выступил и другой пламенный революционер – все тот же Виктор Анпилов.
– 9 мая начинается сегодня, когда пуль еще не было, – сказал он, – но завтра пули полетят. Момент сегодня решающий…
Удивительное дело, но для президентских структур такой поворот событий оказался неожиданным. «Такой вариант не просчитывался», – признался заместитель главы Администрации президента Вячеслав Волков в интервью «Интерфаксу». Сам Ельцин в этот день был на даче, хотя, наверное, мог бы в столь тревожный момент находиться и в Кремле. Поразительная беспечность главы государства вновь будет явлена через не столь уж большой срок, в октябре, и едва не окажется для него роковой.
Еще одна жертва реваншистов
Как уже говорилось, омоновец Владимир Толокнеев скончался в больнице через несколько дней. Ельцин направил его родственникам телеграмму, где, в частности, говорилось: «Потрясен страшной вестью. Разделяю вашу безмерную скорбь. Гибель Владимира Толокнеева – не только невосполнимая потеря вашей семьи. Это потеря всей России. Прошлое не уходит без сопротивления… Одно можно сказать с уверенностью – Владимир погиб за новую Россию. Встав на пути озверевших бандитов, он защитил всех нас…».
Президент не только послал телеграмму соболезнования, но и принял участие в церемонии прощания с погибшим омоновцем. Как и троим жертвам августа 1991-го, Толокнееву были отданы соответствующие почести на высшем уровне. Пока число жертв исчислялось единицами, это еще можно было делать. В октябре 1993-го, когда погибли сотни, трогательных слов о потере для всей России уже никто не произносил.
Президент и премьер отвергают насильственные методы
Стремясь предотвратить повторение кровавых событий в День Победы, президент Ельцин и премьер Черномырдин выступили с совместным заявлением, в котором дали оценку первомайскому побоищу.
«События 1 мая, происшедшие на Калужской заставе в Москве, – говорилось в заявлении, – вызывают серьезную озабоченность и тревогу… Речь идет об откровенной попытке экстремистского коммунистического меньшинства столкнуть российское общество с мирного пути реформ, навязать стране методы политического насилия. В действиях экстремистских партий и группировок просматривается стремление перечеркнуть путем насилия результаты всенародного референдума, сказавшего «да» реформам и социальному миру. События 1 мая показывают, что в обществе существуют силы, которые не хотят и не способны действовать законным, демократическим путем, предпочитая методы демагогии и подстрекательства к террору. Фактически часть коммунистического меньшинства общества сделала попытку скомпрометировать волю народа. К сожалению, находятся лица, в том числе и из депутатского корпуса, пытающиеся оправдать насильственные методы политической борьбы. Мы заявляем о своем твердом и непреклонном намерении сохранить в стране социальный мир. Хулиганским выходкам экстремистов будут противопоставлены решительные действия властей».
А вечером того же дня по Российскому телевидению с «контрзаявлением» выступил Хасбулатов. Он утверждал, что 1 мая, по существу, произошло столкновение между «широким союзом антимафиозных сил» (естественно, имелись в виду «коммуно-патриоты»-демонстранты) и «мафиозными представителями власти и их высокими покровителями». По словам спикера, инцидент был нужен тем, кто хочет отвлечь правоохранительные органы от расследования дел, связанных с коррупцией, – тех самых, о которых говорил Руцкой на сессии ВС, ссылаясь на свои «11 чемоданов компромата». Так же, как и Ельцин со своими сторонниками, Хасбулатов не преминул упомянуть итоги референдума, толкуя их, естественно, в свою пользу: по его мнению, первомайское столкновение – это политическая провокация, организованная теми силами, которые рвутся к диктатуре «вопреки результатам референдума».
В общем, все готовились к тому, что 9 мая в той или иной форме повторятся трагические первомайские события. Правда, Ельцин предупредил: «9 мая мы не допустим никаких провокаций со стороны национал-коммунистов». Со своей стороны, Хасбулатов в упомянутом телевизионном выступлении заявил, что и ВС не допустит, чтобы «российские парни избивали по приказу коррумпированных муниципальных (то есть московских – О.М.) боссов и их высоких покровителей своих же отцов, отстоявших в великой войне независимость нашего отечества».
Все говорило о том, что повторение первомайских событий в День Победы более чем вероятно. Соответственно, надежда на то, что после референдума в стране может наконец воцариться мир, таяла на глазах.
Ельцин предупреждает…
Вечером 6 мая, в преддверии Дня Победы, Ельцин выступил по Российскому телевидению. Он заявил, что считает главным итогом референдума 25 апреля «поддержку, которую граждане России оказали президенту, правительству и той политике, которую они проводят»: «Референдум подтвердил – россияне действительно хотят радикальных изменений в стране… Люди поняли и почувствовали главное: только через реформы, как бы они ни были тяжелы, Россия сможет выйти на путь возрождения». По словам президента, первомайская трагедия в Москве подтвердила, что «непримиримая оппозиция, опираясь на поддержку Верховного Совета, не остановится ни перед чем». «Необольшевики готовы еще раз принести в жертву народ, ввергнуть страну в пучину насилия и произвола, лишь бы вновь захватить власть», – сказал Ельцин. При этом, однако, он заверил, что у него и правительства хватит сил защитить стабильность и спокойствие в России: «Второй гражданской войны мы не допустим. Те, кто пытается разжечь ее, ответят по всей строгости закона». Ельцин призвал депутатов определиться: принимают ли они выбор народа, или по-прежнему будут отвергать курс президента и правительства, поддержанный россиянами? «От этого и будет зависеть их политическое будущее», – заявил президент.
Одним из ключевых в телевыступлении Ельцина опять-таки стал тезис, который он и его сторонники будут упорно отстаивать в течение всех месяцев, отделявших страну от грядущих трагических октябрьских событий: «Воля народа, воля большинства избирателей выше воли Верховного Совета, Съезда и любого другого органа или руководителя. Именно поэтому должны быть отменены и не приниматься впредь решения, которые препятствуют проведению реформ, дестабилизируют обстановку в стране. И Съезд, и Верховный Совет уже приняли немало таких решений».
В свою очередь, противники Ельцина столь же упорно станут возражать против этого тезиса.
Особо остановился Ельцин на своих отношениях с Руцким. Он сказал, что референдум стал поражением вице-президента.
– В последнее время, – заявил президент, – от критики некоторых направлений деятельности правительства, отдельных его действий он перешел к огульному отрицанию всего, что делают президент и исполнительная власть. Во время подготовки к референдуму вице-президент фактически стал одним из лидеров противников реформ. Ситуация, когда вице-президент вступает в политическую борьбу с президентом и его курсом, – уникальна. На такой случай ни в одной стране, в том числе и в России, даже не выработаны юридические механизмы. Но как президент я обязан принять меры. Я утратил доверие к Руцкому и освободил его от всех поручений, даваемых президентом. Причина проста: их выполнение используется в личных политических целях, в ущерб делу и тому курсу на преобразования, который проводят президент и правительство.
На другой день последовала и реакция Руцкого. На встрече с ветеранами войны он заявил, что его «совершенно не волнует» то, о чем вчера говорил в его адрес президент. «Я настолько привык к этой грязи и гадости, – сказал Руцкой, – что вывести меня из равновесия уже невозможно, я стал толстошкурым». Более того, выступление Ельцина, по словам вице-президента, заставило его принять решение, как он будет действовать в перспективе: до сих пор он не собирался выставлять свою кандидатуру на пост главы государства, однако «теперь, после вчерашнего выступления президента, после того, что делает президент и его окружение», он обязательно будет баллотироваться на очередных президентских выборах. Пока же он не собирается уходить в отставку: работы у него много.
Пройдет несколько месяцев, и Руцкой не только выдвинет свою кандидатуру на президентских выборах, но и самочинно, с позволения ВС, а потом и Съезда воссядет в президентское кресло, отодвинув Ельцина. Правда, просидит в нем недолго.
Слухи, слухи, слухи…
На очередной пресс-конференции Ельцин опроверг слухи о возвращении в правительство Егора Гайдара. По словам президента, этого «не хочет и сам Гайдар».
Однако бывший и.о. премьера в интервью «Интерфаксу» накануне вечером сообщил, что ни президент, ни премьер не делали ему предложения войти в состав кабинета. Если же такое предложение поступит, то, как дал понять Гайдар, он будет над ним думать. Деятельность правительства Черномырдина он оценил как «достаточно позитивную». По его словам, главное, что кабинету удалось избежать «попыток радикально повернуть назад экономические реформы» под влиянием политического противоборства и неразберихи. Оглядываясь на период его собственного пребывания на посту и.о. премьера, Гайдар заметил, что главным препятствием для него было сопротивление, чинимое российским парламентом. Прежде столь определенно он, кажется, не говорил об этом.
В другом своем выступлении в те дни Гайдар сказал, что, по его мнению, самые непопулярные в социальном плане экономические меры пришлись на 1992 год, а сейчас уже нет нужды проводить столь жесткую политику.
Возможность того, что Гайдар вернется в правительство, не исключил и вице-премьер Александр Шохин. Правда, он сказал, что Гайдар «мог бы стать министром без портфеля, курирующим финансовую политику». Это было похоже на насмешку, особенно учитывая некоторые нюансы их не слишком гладких отношений с Егором Тимуровичем.
Накануне октябрьских событий, 14 сентября, Гайдар все же вернется в правительство. Но пробудет в нем недолго. В сущности, он действительно окажется в роли «министра без портфеля», что, конечно, никоим образом его не устроит.
Кровавый Первомай не повторился
Вопреки опасениям никаких серьезных инцидентов День Победы не произошло. День прошел относительно спокойно. Демонстрация в 15–20 тысяч человек (для того времени совсем немного), организованная Союзом офицеров (в ней приняли участие и другие оппозиционные антиельцинские организации), беспрепятственно прошествовала от Белорусского вокзала по Тверской к могиле Неизвестного солдата. По пути на Триумфальной площади был организован митинг. Ораторы выступали, стоя под транспарантом с надписью «Победили фашизм – победим и ельцинизм». Миновав могилу Неизвестного солдата, где вожаки колонны возложили венки и цветы, все, опять-таки беспрепятственно, проследовали на Красную площадь. Здесь уже собралось много москвичей. Милиции видно не было. На площади радикальная коммунистическая «Трудовая Россия» устроила митинг. То, что власти пропустили демонстрантов на Красную площадь, ораторы, естественно, расценили как «нашу победу», за которой непременно последуют и другие. «На башнях Кремля еще взовьются красные флаги», – пригрозил один из выступающих.
Забавное описание событий этого дня дала «Российская газета» (в чем здесь особая забавность, скажу чуть ниже):
«Утром девятого Тверская была умыта и безлюдна, как в Олимпиаду. За витринами частных «шопов» мелькали взволнованные лица, а в Георгиевском переулке затаились омоновцы с «черемухой» и бронежилетами. В Елисеевском за дешевыми сосисками стояли всего шесть человек. «Наши» уже пошли (это не сегодняшние «Наши» – другие, тогдашние – О.М.) Их было тысяч пятнадцать с разноцветными флагами, портретами мертвых генсеков и транспарантами, самый невинный из которых звал к немедленной казни «Бориса Моисеевича Эльцина». Плечом к плечу шагали суровые «офицеры», «поддатые» «трудороссы», ухмыляющиеся бородачи из ФНС (оголтело реакционного Фронта национального спасения – О.М.) и «Памяти». Звонко запевали старухи с кастрюлями на головах. На Маяковке они устроили митинг. На грозную трибуну – зеленый бронированный тягач – взбирались вожди: депутаты Бабурин и Константинов, экс-генералы Стерлигов и Макашов, самая, как было объявлено, красивая женщина в СССР Сажи Умалатова, комсомольский секретарь Маляров, Лимонов и еще несколько менее известных. Звали на бой кровавый. Бабурин сравнил правительство с французами, которых поджидает «Старая Смоленская дорога». Маляров намекнул на бронепоезд, который на запасном пути. Лимонов спел любимую: «Красная армия всех сильней». Время от времени ораторов прерывали, скандируя «Фашизм не пройдет!», «Мы победим!», «Демократов – на фонари!», «Советский Союз!». От густых винных паров, пестрых лоскутьев, криков и солнца отдельные ветераны хватались за сердце…
Выкрикивая лозунги, колонна мощно покатилась вниз, обрастая случайными зеваками… Камеры всех телекомпаний мира готовились запечатлеть очередной бой «русских гладиаторов». Но на этот раз, к счастью, пронесло. Омоновцы из своего переулка носа не показывали, а безоружные милиционеры были предельно вежливы и корректны. Демонстранты почти бегом вылетали с Тверской, огибали Манеж, с ходу возлагали венки и вступали на Красную площадь. Однако и здесь им никто не препятствовал. Не готовая к такому обороту, колонна моментально развалилась. Красная площадь, заполнившись было любопытными, минут через двадцать почти полностью опустела. Демонстранты, оставшиеся сами с собой, встали в кружочки и устроили маленький Гайд-парк. Часа четыре кряду обсуждали, как бы поскорее перевешать демократов, спекулянтов и взорвать все коммерческие магазины…
«Трудороссы», совсем нализавшись, подкатили к музею Ленина свою «Оку» с громкоговорителями на крыше и до вечера несли уже совершеннейшую ахинею. Типа «Завтра захватываем Тушино и летим бомбить Кремль». Про День Победы большинство из них забыло еще утром».
Самое удивительное в этом описании, конечно, – то, что оно было опубликовано… в «Российской газете». К тому моменту она уже стала откровенно антиельцинским, прохасбулатовским изданием. Редактора Валентина Логунова, питавшего искренние, «односторонние» симпатии к спикеру, сместили лишь в сентябре 1993-го. Тот факт, что подобный фельетон с язвительными насмешками в адрес непримиримой антиельцинской оппозиции смог появиться в этой газете еще в мае, был труднообъясним.
Чем объяснить, что в День Победы удалось избежать открытых конфликтов? По-видимому, обе стороны решили, что первомайских кровавых столкновений достаточно: в тот день оппозиция продемонстрировала, что референдум ей не указ, что она не намерена снижать накал борьбы с «антинародной» властью, причем не брезгуя никакими ее формами, власть же показала оппозиции, что итоги референдума удесятерили ее силы, ее желание покончить с анархией и двоевластием в стране.
«Святая троица»: Хасбулатов – Зорькин – Руцкой
В «победные» дни мая на экране замелькала дружная троица Хасбулатов – Зорькин – Руцкой. Вот они встречаются с ветеранами, вот возлагают цветы к памятнику Неизвестному солдату…
Понятно, что именно должна была символизировать эта тройственная компания, о чем говорить россиянам своим мельканием там и сям: вот видите, никакого противостояния властей нет, все три власти – законодательная, судебная, исполнительная – ходят рядком, разве что за ручки не держатся; это только смутьян Ельцин всю картину портит, дестабилизирует.
В тот момент они как никогда были нужны друг другу. Получив доверие народа на референдуме, президент открыто провозгласил намерение игнорировать не получившие такого доверия Верховный Совет и Съезд. По крайней мере, в деле принятия новой конституции.
Естественная реакция Хасбулатова – призвать на подмогу Конституционный Суд.
Перед референдумом бывший верховный миротворец – он же председатель КС – Зорькин здорово подпортил игру спикеру Верховного Совета, изменив порядок подсчета голосов, принятый Съездом, и как бы сыграв на руку Ельцину. Но теперь Хасбулатов, похоже, милостиво простил ему это в ожидании грядущих услуг.
Вице-президент, открыто перебежавший в марте на сторону противников президента, так и остался в их стане. Безработный, лишенный доверия Ельцина и его поручений, он, тем не менее, номинально оставался вторым лицом в иерархии исполнительной власти. И в этом качестве, как считал спикер, тоже мог ему пригодиться. Во всяком случае, «11 чемоданов компромата» на эту самую исполнительную власть, о которых генерал объявил накануне референдума на заседании Верховного Совета, оказались как нельзя кстати и требовали, конечно, поощрения.
Насколько была опасна для президента эта новая коалиция, этот триумвират? Сам он, кажется, считал, что теперь, после референдума, – не опасна. Как иначе объяснить, что он так небрежно, вопреки протоколу, не пригласил председателей ВС и КС вкупе со своим полуотставным замом в Александровский сад на церемонию возложения венков 9 мая, а на митинг, проходивший в этот же день на Поклонной горе, и вовсе их не пустил?
Впрочем, может быть, это небрежение символизировало не столько недооценку опасности, сколько служило своеобразным знаком, отмечавшим возникновение совершенно новой политической ситуации, которое, по мнению президента, произошло после референдума. Можно было предположить, что такие знаки Ельцин при малейшей возможности теперь будет выставлять на всеобщее обозрение везде и повсюду.
Что же касается того, какова была реальная степень влияния тройственного союза на общественное сознание в сравнении с влиянием российского президента, подтвердившего на референдуме свою легитимность, это должны были показать ближайшие дни и недели.
Фотография Дмитрия Борко.
Олег Мороз
Писатель, журналист. Член Союза писателей Москвы. Занимается политической публицистикой и документалистикой. С 1966-го по 2002 год работал в «Литературной газете». С 2002 года на творческой работе. Автор нескольких сотен газетных и журнальных публикаций, более полутора десятков книг. Среди последних – «Так кто же развалил Союз?», «Так кто же расстрелял парламент?», «1996: как Зюганов не стал президентом», «Почему он выбрал Путина?», «Ельцин. Лебедь. Хасавюрт», «Ельцин против Горбачева, Горбачев против Ельцина», «Неудавшийся «нацлидер».
