Черчилль, Гавел и… Путин?
День за днем. События и публикации 7 августа 1993 года комментирует обозреватель Игорь Корольков*
Польская «Газета выборча» на трех полосах опубликовала беседу своего главного редактора Адама Михника и президента Чешской Республики Вацлава Гавела. Это была беседа известных в прошлом диссидентов, давних друзей. Один в свое время слыл активистом
Слушать умных людей всегда интересно и полезно. Тем более если разговор идет о том, что волнует каждого. Тем более, если взгляды излагаются не в форме навязывания своей точки зрения, а в форме спокойного размышления, отчего беседа приобретает и глубину, и мудрость. Когда люди, образованные и обладающие богатым жизненным опытом, чей путь был труден, но прям и честен, рассуждают о судьбах людей, населяющих посткоммунистическое пространство, и о том, каким должен быть политик в таком государстве, невольно задумываешься над политиками, которых судьба ниспослала в твою собственную страну. Если мысли изложены честно, они актуальны и спустя многие годы.
«Еще долгие десятилетия мир будет приходить в состояние равновесия, — утверждает Гавел. — Взрыв национализма, популизма, терроризма, конституционных кризисов
«В течение 40 лет, — излагают «Известия» точку зрения чешского президента, — была подавлена не только демократия, но вообще политика: то, что обожествлялось коммунистами как «политика», на деле было администрировано с помощью иерархического аппарата компартии».
Несмотря на это, «нашлись люди, настолько компетентные», что всего спустя несколько месяцев после падения режима сумели возглавить и успешно руководить министерствами — в период гигантской перестройки всей системы. Благодаря таким людям, замечает президент Гавел, в Чехии были успешно построены демократические и плюралистические структуры.
Собеседники затронули весьма интересную тему: почему интеллектуалы, возглавлявшие антикоммунистическую оппозицию и затем занимавшие высшие государственные посты, сегодня вытеснены на политическую обочину?
«Одну из многих причин Гавел видит в том, что весь характер поведения политика совсем другой, нежели у независимого интеллектуала. Но Гавел не признает заявлений, будто политика — это грязная работа, а мы, мол, чистые. Именно такой подход и делает политику грязной».
По пересказу трудно судить о полноте суждений чешского президента, в публикации «Газеты выборчей» должны быть подробности, детали, без которых приведенное высказывание кажется неполным и несколько провисшим. Но оно дает общий вектор, где искать ответ на этот вопрос и в российском случае.
В период перестройки в Советском Союзе выдвинулось много заметных лидеров. И сегодня у многих на слуху такие имена как Гавриил Попов, Юрий Афанасьев, Сергей Станкевич, Анатолий Собчак, Галина Старовойтова, Тельман Гдлян… Их судьба сложилась
Кумиры, олицетворявшие новую Россию… Они столкнулись с неподъемными реалиями порочной страны, изменить которые оказалось куда как труднее, чем обозначить их на митингах и в блестящих статьях. Одни стали приспосабливаться к этим реалиям, другие вынуждены были отойти под давлением рвущихся к власти людей практичных, не обремененных принципами и знающими толк в интригах.
В Чехии мягкий климат, мягкие люди и относительно мягкие проблемы. Возможно, это и позволило президенту Гавелу среди прочих как главную выделить проблему ухода из политики
«…она (политика — И.К.) должна быть… трудом самым чистым — служением гражданам. Нельзя оставлять эту сферу деятельности запачканным людям, это наносит вред, это измена самому интеллекту, отказ от ответственности за окружающий мир. Политикой должны, по Гавелу, заниматься люди наиболее самоотверженные, наиболее прозорливые, такие, которые лучше других видят общую связь разных явлений».
Глядя на российское Федеральное Собрание, думаю, мы давно предали и интеллект, и окружающий мир. Критерий требований, обозначенный чешским президентом, кажется настолько нереальным, что отечественных политиков и
«Самоотверженные», «прозорливые»… Вы их знаете? Вот и я не знаю. Тем более среди отечественных трудно отыскать политика, который бы лучше других видел «общую связь разных явлений». Как это могли Рузвельт, Черчилль, Де Голль. И как хотелось бы, чтобы это умел наш президент, взявший на себя ответственность руководить страной, в которой проблем больше, чем у США, Британии и Франции вместе взятых. Но его, ничем не проявившего себя, привели за руку и сказали: «Вот ваш пастырь». Таким образом, избавившись от одних опасностей, строящая демократию Россия оказалась перед новой ловушкой — харизматичным лидером, «который, словно отец нации, лучше всех знает, чему и как надлежит быть». Справедливости ради, заметим, что фактической харизмой новый президент не обладает, но все его поведение говорит о том, что он себя представляет именно таким.
«В условиях рождающейся демократии, — рассуждал Гавел, — естественно, существует опасность, что появится некто, предлагающий фальшивые ценности. Людям нужны гарантии безопасности, и на этом, собственно, спекулируют популистские лидеры, заявляющие: «Я — ваша гарантия. Я знаю, как надо решить ваши проблемы, я сделаю все за вас». Этот род вождей трактует демократию как балласт. Политические партии, парламент, свободная печать — все это мешает исполнению «вождистской миссии».
Все описанное точно соответствует вот уже на протяжении почти полутора десятка лет происходящему в России. Ельцин нес тяжелую ношу: стремился сохранить независимыми ветви власти и СМИ. Несмотря на массу проблем, первый президент России делал все возможное, чтобы демократические институты прижились и работали. Путин же эти структуры, видимо, расценил, говоря словами Гавела, как балласт, оставив им лишь роль декорации. Вместо жесткой конструкции КПСС, которая прежде скрепляла власть, возникла пресловутая административная вертикаль, при которой без указания сидящего на ее вершине не тушат пожары, не выделяют квартиры, не борются с криминалом.
«От хаоса и от вождей-популистов нас может спасти только авторитет демократических институтов. А он создается годами…»
В России таких институтов, как известно, пока нет, а потому и стали возможными цирковые манипуляции с выборами президента: один стережет место, пока другой, соблюдая Конституцию, снова не займет вожделенное кресло. Исключительно потому, что больше никто не в состоянии управлять страной лучше.
«Думаю, если наша страна намерена иметь какой-то авторитет, достоинство или перспективу, — говорил Гавел, — то ее существование не может зиждиться на обмане, ошибках или стереотипах мышления. Поэтому я всегда пытаюсь касаться самых болезненных мест нашего существования».
Жульничество с президентской рокировкой; игра в демократическое назначение губернаторов; агрессия, совершенная в отношении суверенной Грузии, но выдаваемая за миротворческую миссию; поддержка самых одиозных режимов на планете; сомнительные международные поставки оружия… Видятся ли вам при столь скверных манерах заманчивые перспективы нашего отечества?
«Затрагивать непопулярные темы — это долг главы государства… Он просто обязан говорить непопулярные вещи в интересах психического здоровья общества. Национальное сознание не может базироваться на стереотипах и фальшивках».
Фашизм, духовное обнищание, повальное хамство и взаимная ненависть, падение чувства ответственности, повсеместное исчезновение такого понятия, как совестливость — не это ли свидетельство психического нездоровья общества?
Думаю, при этих обстоятельствах нашли бы что сказать народу и Черчилль, и Рузвельт, и Гавел.
Игорь Корольков
