Ельцин Центр

В студии программы собрались ведущий Сергей Медведев и гости: Геннадий Бурбулис, советник Председателя Совета Федерации, и Борис Минаев,  главный редактор журнала «Медведь», автор «ЖЗЛовской» биографии первого Президента России. Публикуем транскрипт беседы.

 

МЕДВЕДЕВ: Добрый вечер, добрый предновогодний вечер. Это программа «Археология», в студии Сергей Медведев. Вы знаете, часто цитирую, так у меня получается, двух авторов примерно из одной эпохи, один – Остап Бендер, второй – профессор Филипп Филиппович Преображенский. Ну, одна из самых частых цитат Филиппа Филипповича: «Никогда не читайте перед обедом советских газет». Я немножко модифицирую эту фразу: не смотрите перед Новым годом телевизор. Лучше встречать его на улице, на открытом воздухе под звёздами или под падающим снегом, в единении с природой. Праздник, в общем-то, языческий, и, я думаю, какие-то такие природные ритуалы более подобают.

 

И я, в общем-то, следовал этому правилу всю свою жизнь, и всегда старался встречать Новый год на улице, вот сам момент Нового года. Но однажды довелось мне встретить Новый год у телевизора. Дело в том, что я в тот момент был в Германии, то ли тоска по родине замучила, то ли не время было ещё выходить на улицу, потому что там было 10 вечера, а по российскому времени 12. И было это 31 декабря 1999 года, когда по телевизору выступал президент Борис Николаевич Ельцин.

 

И, вы знаете, когда... Я думаю, вы все вспомните, кто видел это выступление, когда он появился на экране, с первой же секунды я понял, что происходит что-то важное, что – я ещё так и не сформулировал. Он совершенно очевидно волновался, и точно так же это волнение передалось мне. И когда он начал произносить эти слова, слова (с самого начала уже было понятно) прощальные, слова извинения, которые он произнёс... Извинялся он перед многими: перед страной, перед теми людьми, которых он не уберёг. Я понял, что заканчивается целая эпоха. К концу этого выступления, совершенно очевидно, у Ельцина в глазах были слёзы. И, вы знаете, у меня тоже стоял комок у горла, я понял, что закончилось что-то большое и важное.

 

И, соответственно, я хочу сейчас, одиннадцать лет спустя, вспомнить этого человека, который ушёл из жизни, и привязать это к одному событию, которое произошло в нашей общественно-политической жизни и литературной. Вышла книга, первая полная биография русского автора на русском языке в серии «Жизнь замечательных людей» , книга Бориса Минаева, автора книги «Ельцин» в серии «ЖЗЛ», который сегодня у нас в студии. Добрый вечер, Борис.

МИНАЕВ: Добрый вечер.

МЕДВЕДЕВ: И вместе с ним вспоминать Бориса Николаевича, рассказывать о том феномене, которым был Ельцин, о человеке, об эпохе, о памяти будет Геннадий Бурбулис, российский государственный деятель, в 90-92-м году бывший советником Бориса Эдуардович Николаевича. Добрый вечер.

БУРБУЛИС: Добрый вечер.

МЕДВЕДЕВ: Первый и единственный государственный секретарь РСФСР. Борис Минаев, между прочим, является ещё и помимо того, что он автор этой книги и писатель, главным редактором журнала "Медведь". Вы знаете, Борис, вам первый вопрос: у вас Ельцин ассоциируется с медведем?

МИНАЕВ: Ну, пожалуй, да. Он был очень могучий человек физически, в нём была какая-то очень обаятельная неуклюжесть, что ли, которая очень помогала его образу, помогала вот этому обаянию. Так что что-то есть, да.

МЕДВЕДЕВ: И вот эта его какая-то мощь внутренняя. Он же, как я помню, прозвище Бульдозер... Было, да, у него такое?

МИНАЕВ: Вы знаете, у него было много разных коллективов, в которых он работал, и клички были разные. Как известно, последняя его кличка Дед или Дедушка. Бульдозером, скорее, называли его недоброжелатели в Свердловске или в Москве. Но это далеко не единственная история, связанная с различными реакциями на него, на его образ, на его стиль. Это отдельная тема, я тут, кстати, не очень глубокий специалист. Может быть, Геннадий Эдуардович тут лучше знает.

МЕДВЕДЕВ: Вот такой вот вопрос к Геннадию Эдуардовичу: он революционер по своему складу был?

БУРБУЛИС: Я думаю, что нет. Если в чьём-то сознании революционер ассоциируется с решительным, бескомпромиссным ниспровергателем устоев жизненных, государственных, и человек, который ради какой-то сокровенной идеи готов и способен на поступки, угрожающие жизни других людей... Нет, в этом отношении Борис Николаевич был в высшей степени человек сочувствующий, сострадательный, милосердный, но, безусловно, решительный, в хорошем смысле с темпераментом лидера и вождя.

И самое главное – вся его биография, вся его жизнь, особенно те годы, которые мы вместе работали, дружили, это была такая бесконечная обеспокоенность, неравнодушное, ответственное отношение к тому, что в жизни происходит. Ельцин и благодушие, покой, наслаждение такое сибаритское текущим моментом – это несовместимо. Более того, могу сказать, что когда возникали ситуации днями и неделями в хорошем смысле беспроблемные, то Борис Николаевич неуютно себя чувствовал. То есть, это некий такой, может быть такой ещё с детства, потом подтверждённый многократно спортивным его увлечением, темперамент человека, требующего испытаний, требующего препятствий.

МЕДВЕДЕВ: То есть ему нужно было постоянно что-то преодолевать. Ну вот, мы уже вышли на первую большую тему нашего разговора. А разговор наш, чтобы уже окончательно было ясно, о чём мы говорим, я его хочу назвать "Борис Ельцин. Человек. Эпоха. Память". Вот в первой части нашей передачи говорим мы о Ельцине как о человеке, о его человеческих качествах.

Наши корреспонденты вышли на улицу и спросили прохожих, каким им запомнился Ельцин со своей человеческой стороны: "Каким Борис Николаевич Ельцин был человеком?"

(Опрос)

– Скорее, хорошим. Надо было что-то менять в стране, он это начал. Мало что удалось, но кто-то должен был начинать.

– Нормальным, обычным. Были свои слабости. Но какие реформы он сделал – это тоже надо учитывать.

– Неоднозначным. Что-то было хорошее, что-то было плохое.

– Вообще никак, если честно!

– За то, что он стал президентом, уже за это можно его уважать.