Свая забита, монета заложена, чин освящения совершен. На века!
Декабря осьмнадцатого дня две тысячи тринадцатого года, в среду, в самом сердце Москвы, рядом с церковью Большого Вознесения, где венчался Пушкин с Натальей Гончаровой, в городской усадьбе Бобринских на Малой Никитской, была торжественно, с проведением чина освящения, была забита первая свая.
Своим присутствием и участием этот торжественный акт почтили Наина Иосифовна Ельцина - супруга первого Президента России, чета Юмашевых – Татьяна Борисовна и Валентин Борисович, руководители Президентского центра Ельцина, строительной фирмы «ИГИТ» и много других достойных людей. Из Управления делами Президента РФ, Министерства культуры РФ, Департамента культурного наследия Москвы, сотрудники Центра Б.Н. Ельцина.
Эка невидаль – сваю забили! Не все так просто. Наша свая – другим не ровня, второй такой нет. Дело в том, что в городской усадьбе Бобринских, ее постройку историки относят к началу-середине ХVIII века, через какое-то время разместится Президентский центр Б.Н. Ельцина и разные иные культурные объекты, развернет во всю мощь свою уставную деятельность. Но до этого пройдут масштабные ремонт и реставрация, а первая свая (если дословно, то она далеко не первая) символизирует переход всех работ в максимально активную фазу.
Нет, молотобойцев со скульптурными торсами, заколачивающих кувалдами сваю, конечно, не было. Их работу взял на себя могучий домкрат. Он и вдавил выкрашенную золотой краской сваю до нужной глубины. Это почти 16 метров. Приложенное для того усилие было поистине титаническим – 500 тонн. Чтобы дело было верным и надежным, на века, в сваю была заложена золотая монета. Эту честь устроители оказали супруге первого Президента России Наине Иосифовне Ельциной.
А до этого священник отец Александр провел чин освящения фундамента. Традиция такая, очень даже неплохая, временем проверенная. Батюшка читал по требнику, трое певчих, когда нужно по чину, исполняли свои партии. Их музыкальная часть по-правильному называется «Молитвенное пение перед началом всякого дела». Пели по невмам. Красота и благолепие!
Помещение со сваями, где проходила церемония, располагалось ниже уровня земли, там, где и должен находиться фундамент. Церемония немного напоминала собрания первых христиан, когда они еще были гонимы. У всех присутствующих было ощущение сакральности происходящего.
Этому не помешало даже то обстоятельство, что строители постарались превратить полуподземный зал, похожий на римскую каменоломню, в нечто более современное: настелили для гостей деревянные полы, сделали аккуратные ступеньки, провели яркий электрический свет. Поставили для Наины Иосифовны роскошное кресло, но она им не воспользовалась.
Затем гости поднялись на бельэтаж, в парадную амфиладу комнат, где на потолках сохранилась ампирная роспись и лепные карнизы. Здесь их ждало небольшое историческое путешествие и представление в духе Петровских ассамблей: входящих встречали и приветствовали двое слуг в париках со свечами, играл ансамбль старинной музыки «ARS EGO».
По волнам исторической памяти
И мы совершим легкое пунктирное историческое путешествие по истории усадьбы. Сегодня усадьба Бобринских - памятник истории и культуры федерального значения. Это красивый трехэтажный дворец в стиле классицизма, соединенный с двухэтажными флигелями дугообразными одноэтажными переходами.
Первым владельцем и строителем этого дома на тогдашней Вознесенской был купец Данила Остафьевич Томилин. К началу XVIII века Томилины вошли в число «лучших людей» и могли позволить себе строить каменные палаты.
В 1714 году Петр I издал указ о переселении купцов и ремесленников из Москвы в Петербург. Переселяться должны были «первостатейные и средние зажиточные» москвичи, которые могли построить себе дома в новой столице. В число 90 купеческих фамилий попали и Томилины. Можно предположить, что именно с тех самых пор, у многих владельцев этого дома будет существовать традиция - жить на два города, иметь свои дома в обеих столицах.
На рубеже ХVIII-XIX веков усадьба принадлежала А.Н. Долгорукову. Со второй половины XIX века и до 1917 года – Бобринским. Бобринские – знаменитая фамилия, крупные землевладельцы и сахарозаводчики России. В 30-е годы здесь размещалась средняя школа. В самом начале 90-х годов – Министерство печати и массовой информации РСФСР. Здесь в двух комнатах первых недели две даже ютилась редакция только образованной «Российской газеты».
Какие имена, фигуры!
Многие владельцы, а позднее жильцы этого дома, были людьми масштабными, порой международного размаха. Таким, например, был знаменитый дипломат петровских времен Петр Павлович Шафиров. Сын лавочника, он выучил шесть языков, неоднократно побеждал в сложнейших переговорах с Польшей, Швецией и турками. Получил от Петра I титул барона, орден Андрея Первозванного и позднее стал сенатором.
Или, например, Михаил Иванович Леонтьев - двоюродный брат царицы Натальи Кирилловны Нарышкиной, матери Петра I. Он владел этим домом при Анне Иоанновне, а, впоследствии, с 1741 года стал губернатором Малороссии.
В этом доме в 1853 году снимал флигель один из самых ярких общественных деятелей своего времени князь Владимир Александрович Черкасский. Служил представителем России в Варшаве, московский городской голова. Скончался в тот день, когда был подписан мир Сан-Стефанский мирный договор с Турцией, давший свободу славянским странам.
Усадьба помнит и Пушкина. Поэт часто бывал в этом доме у своего друга молодого офицера Василия Зубкова, тоже снимавшего в 1826 году здесь флигель, и у которого в семье жила дальняя родственница поэта, Софья Федоровна Пушкина, по воспоминаниям «маленькая и субтильная блондинка, точная саксонская куколка, прехорошенькая, преживая и превеселая», в которую Пушкин был тогда влюблен.
Многие владельцы этого дома были меценатами и покровителями искусств и наук, и это отразилось даже в том, что в середине XIX века над окнами второго этажа по центру здания появился барельеф, сохранившийся до сих пор, где изображе Парнас и фигуры девяти муз вместе с Афиной Палладой со щитом и в шлеме с совой.
Дом был широко известен гостеприимством, хлебосольностью. Балы, ужины и маскарады давались здесь во все времена, пока точку не поставили большевики. Пара зарисовок, сохраненных историей, о той, безвозвратно ушедшей жизни, которая кипела здесь в пушкинское время и позже.
Вот описание одного из праздников, устроенных сюрпризом знакомыми графини Анны Владимировны Бобринской на святках 1824 года.
«Утром графине «подали письмо, написанное по-итальянски, что только что прибывший из-за границы табор цыган, солдаты, актеры и пр., в количестве до 100 человек, прослышав о ее гостеприимстве и веселом нраве, просит позволения развлечь ее нынче вечером... Графиня распорядилась все приготовить для бала, и в 10 часов начался маскарад.Раскрылись обе половинки дверей, и мимо гостей двинулась процессия: лавочка пирожника с чучелом мальчика-продавца внутри, наполненная конфетами, ликерами и прочим, старуха Офросимова в маске, в кресле на колесиках, кадриль из французских солдат и женщин; группа русских крестьян и крестьянок; маркиз и маркиза времен Людовика XIV; маркитант с ослом; кадриль из паломников и паломниц, извозчик с санями и лошадью и т.п. Каждая группа пела свою арию и танцевала танцы своей страны. Эти маски так заняли присутствующих, что бал можно было начать только в полночь, и он затянулся до 6 утра. Присутствовали около 150 человек. Сани извозчика были так хорошо сделаны, что он катал Бобринскую по комнатам».
Сергей Дмитриевич Шереметев, тогда адъютант цесаревича, а позднее действительный статский советник и предводитель московского дворянства, так описывает один из последних больших приемов по случаю приезда в Москву наследника (будущего императора Александра III) с женой в 1867 году.
«Приубрался и старый дом графини Бобринской на Малой Никитской. Хозяйка его графиня София Прокофьева давала блестящий раут. Огни горели во всех окнах.Кареты за каретами въезжали на широкий двор. Старый дворецкий Мефодий Иевлевич принарядился и важно расхаживал, делая распоряжения. Красив и типичен этот старый дом. На лестнице вазы empire (ампир); все убранство дома безукоризненно выдержано в том же стиле и до мельчайших подробностей. Древние иконы развешаны во всех комнатах. Знакомые давно картины, занавеси и вся обстановка дома - все ожило и осветилось при ярком свете множества свечей в художественных люстрах и подсвечниках. Особенно хороша большая гостиная empire, с темно-синими шелками по стенам и на мебели. В струнку вытянулись диваны и кресла этой безукоризненной гостиной. Свечи отражаются в широких зеркалах. Еще дальше проходная комната в одно окно, со старинными шкафами в стиле marquetterie (маркетри), с прекрасными образцами семейного серебра. На камине драгоценные часы Louis XVI, здесь же угловой диван и много кресел, удобно расположенных для разговора. То было слияние общества московского с прибывшими гостями из Петербурга.«Теснилась знать в роскошные покои,Былая знать минувшего двора...»Я был на этом рауте, и он навсегда запечатлелся в моей памяти; но более всего любовался я тогда хозяйками дома. Представительная и сановитая графиня Софья Прокофьевна принимала так, как умели принимать только в былое время, а молодая ее невестка в полном расцвете чарующей красы привлекала своей прелестью и простотой.Все это было очень давно. Все мы были еще тогда молоды, и счастье в этом доме казалось так несомненно и так прочно!»
Фото Александра С. Курбатова
