XX съезд КПСС (14-25 февраля 1956 года). На съезде первый секретарь ЦК КПСС Никита Хрущев выступил с закрытым докладом «О культе личности и его последствиях»
Родители пятого и четвертого года рождения, были крещеные люди. Но, поскольку мать уже была рождена даже не в Костроме, откуда они происходят, там город Галич есть, а уже в Ленинграде, поскольку отец у нее занимался отхожим промыслом — ремонтировал квартиры, она родилась уже в Ленинграде. Летом были там, а зимой со старшими ее братьями ремонтировал квартиры, даже квартирку купил до революции двухкомнатную. Вот, и она поступила потом в институт, не знаю, в каком-то там 31 или не знаю каком году, и родитель приехал из Белоруссии, тоже году, поступил, познакомились там, сошлись гражданским браком. Расписались знаете когда? В 1946 году. Почему? Потому что был принят указ Верховного Совета СССРУказ Президиума Верховного Совета СССР «Об увеличении государственной помощи беременным женщинам, многодетным и одиноким матерям, усилении охраны материнства и детства...» от 8 июля 1944 г. придавал правовое значение только зарегистрированному браку , подписанный Калининым, что дети, рожденные вне заключенного гражданского брака, никакого права на имущество родителей не имеют. Потому что после войны, естественно, женщин мало, мужчин еще меньше, все хотят если не выйти замуж, то ребенка поиметь просто, ну, естественное женское ощущение. А потом начинается: вот это от него — а он женат. Пошли скандалы, да, приняли такой указ. А поскольку отецВладимир Геращенко — заместитель председателя правления Госбанка СССР (1940 – 1944), заведующий экономическим отделом НКИД/МИД СССР (1944 – 1948), первый заместитель председателя правления Госбанка СССР (1948 – 1958) работал тогда в МИДе с 1944 по 1948 год, летал заграницу на совещания всякие как зав экономическим отделом, потом еще что-то, самолеты-то еще были вшивые всегда, везде, и у них тоже — а вдруг разобьется что-то? У нее фамилия Климова, а у него Геращенко, брака нету. Они пошли расписались.
- Почему вы решили поступать в Московский финансовый институт?
Я хотел быть юристом. У меня всегда была, с 7 класса, тяга к справедливости определенной. И был Юридический институт тогда, он был угол Моховой и Герцена, там, где потом был театр Быкова, да, университетский, эта актриса, недавно ушедшая в мир иной — забыл, простенькая такая, но замечательная актриса, они играли эту пьесу Когота «А если это любовь?», ну, потом... Театр тогда прославился, да. Но институт закрыли, объединили с факультетом юридическим. А там готовили юристов — больше так, теоретиков. А брат моего отца младший как-то развивался по комсомолу, во время войны был в истребительном каком-то полку замполитчасти. Второй работал в Министерстве высшего образования, сказал: «Вить, ну что ты пойдешь в юридический? Нам юристов девать некуда, у нас справедливое государство. Иди в экономический — экономисты всегда нужны: на предприятии, в министерстве, в колхозе, даже в ЖЭКе». Я подал заявление в госэкономический институт, который потом объединили с Плехановским. Я подал заявление туда, фамилия вот в Минобразования начальник — это не родственник? Я говорю: это дядька мой. Потом отец приходит, говорит, там скандал между директором и профессорами, как в театре Любимова — между директором… Это еще 1956 год. «Поэтому ты заявление оттуда забери, а то тебя возьмут завалят при экзамене». Хотя я учился хорошо и отлично, кроме алгебры, алгебру я с пятого класса не понимал: а в квадрате плюс б в квадрате — и что, что дальше? Геометрия и тригонометрия у меня пятерки, а алгебру я не понимал. Ну, учителя еще были такие, больные. Вот. «Давай в финансовый». Полгода период проучишься, а дальше мы тебя в госэкономический переведем. Ну, я пошел туда. Там баскетбол прекрасный, я в 14 лет в баскетбол играл еще за «Пищевик». Сложилась команда — куда переходить? Знаете как, коллектив есть коллектив. Поэтому я в финансовом оказался случайно, а не потому что папа у меня был зам. Я наоборот старался от этого держаться подальше.
- Как вы попали на работу за границу?
Нас, 16 человек, предъявили в Управление иностранных операций в 1960 году, кто был с московской пропиской. Четверо мальчиковВиктор Геращенко в 1965 г. возглавил Московский народный банк (Moscow Narodny Bank) в Лондоне, затем работал в отделении этого же банка в Ливане, в 1976 г. стал председателем правления Советского банка в ФРГ, а в 1977 г. — управляющим отделением Московского народного банка в Республике Сингапур. Нас и языку учили, но так, не разговорному, и 12 девочек. Не хватало операционистов, чтобы обслуживать растущие объемы внешней торговли. Политика Хрущева, мирное сосуществование, увеличение торговли, операции растут. У нас объединение «Экспортлен», которое продавало хлопок (коротковолокнистый — длинноволокнистый мы почти не выращивали, нам не хватало самим, покупали в Египте, Пакистане), льняные ткани шли вот в Западную Европу, громадные требования — хотя партии небольшие, но сидели на «Экспортльне» два человека, чтобы обслужить вот объем. Плюс, если тебе приносили мало, тебе давали промсырье, или там лес, или еще что-то, обрабатывать документы. Полдесятого получил — до шести должен отправить, если они в порядке; не в порядке — пишешь письмо: разрешить принять — не принять. Вот, значит, нас распределили в эти отделы оперативные. Вот товарищи мои начинали двигаться, мальчики, девочки, конечно, как сидели, так и сидят. А я не двигался — фамилия не та. Потом мне один товарищ говорит: «А давай к нам переходи». Нас еще во Внешторгбанк выделили, чтобы мы могли штат увеличить. Каждые два года в СССР выходило постановление о сокращении штата чиновников министерств. Их сокращали, естественно, а объемы-то все равно росли, все равно промышленность — ну, неважно, они росли, поэтому все равно было нужно много людей, поэтому шла борьба. Поэтому нас перевели во ВнешторгбанкРусский коммерческий банк, преобразованный в 1924 г. во Внешторгбанк СССР, был учрежден в 1922 г. шведским финансистом Олофом Ашбергом, который был создан в 1922 году шведским бизнесменом. Потом у него лицензию отняли, отдали в Наркомат внешней торговли, потому что банк для внешней торговли, а торговли-то не было, а ему дали другую лицензию. Вот так был банк Министерства внешней торговли, потом госбанк, но коммерческий — эти решения не распространялись на него. У него растут операции — увеличивают штат. Но все люди двигались, а я нет. У меня зарплата повышалась. Ну, часть народа уходила в объединения, там платили лучше: женщина сидит, лет двадцать работает. Начальник отдела получал 140 рублей, зам — 135, а я дорос до 125. Женщина уехала с мужем в Ливан работать, в страховое общество, мне дали ее оклад. Я был Валентина ГагановаВалентина Гаганова — бригадир прядильной фабрики Вышневолоцкого хлопчатобумажного комбината, Герой Социалистического Труда. В 1958 г. перешла в отстающую бригаду и в короткие сроки вывела ее в передовые в отделе после трех лет работы. Новые приходили, надо было их натаскивать. Я говорил: «Вот из этого человека (хотя в основном девушки были после института) получится, а из этого не получится — рассеянный, невнимательный». Знаете, ну, характер. И поэтому я вот получал третий оклад, но сидел все равно занимался вот этими операциями. Потому что мне сказал один: «Давай к нам, начальником, говорит». А чтобы перейти в Госбанк из Внешэконом, надо идти к председателю. Я говорю: «Я с этой фамилией к председателю не пойду». А потом сказали: «У нас появилась практика посылать людей заграницу на шесть месяцев без жены, чтобы он там побыл, освоился с банком, языком разговорным (потому что одно дело — ты читаешь, а по-английски-то говорить совсем надо по-другому)». И вот, значит, там тройками посылали; один третий человек отказался, это я вам просто рассказываю, он был управляющим Сочинским отделением Госбанка. И я попал, потому что председатель, который в Лондоне был, он человек такой, до войны в Китае работал, во время войны был в страховом обществе, страховал грузы, которые везли нам по ленд-лизу, хотя когда топили, а когда не топили, то хорошие премии получали, орден Красного Знамени после войны.
- Работая за границей, вы сталкивались с «опекой» со стороны сотрудников КГБ?
Нет. В банках никогда не было людей, которые бы занимались неправильной работой. Банки были настолько важны для страны, загранбанки, что репутацию пытались ничем не мочить — никаких работников чужих. Вот то, что ГордиевскийОлег Гордиевский — бывший полковник ПГУ КГБ СССР, в 1974 г. завербованный британской разведкой. В 1985 г. бежал в Великобританию тогда сбежал, собака, он часто приезжал в банк и спрашивал человека, я знаю его, он младше меня, Валерий Ипатов, что там происходит, туда-сюда, ты мне расскажи-объясни, вот с ним он общался, а потом, собака, взял и включил его в количество сотрудников, хотя он никакой не сотрудник. Его пришлось срочно переводить в Вену. Банки старались не марать. Загранбанки — это были форточки: когда нас прижимали через местные взаимоотношения — потому что ты общаешься с местными банками, они видят, что ты нормальный мужик, ты не пытаешься чего-то выведать, или что-то сделать, или во что-то вовлечь. Даже наоборот: предлагали бизнес на соцстраны, который они потом от нас увели, потому что у них более дешевые кредиты, чем у нас, мы не имели возможности привлекать средства населения, не было этого совершенно, отсюда средства всегда дорогие на межбанковской. И они потом привыкли, что те платят, плановая экономика, больше нам заплатить не возьмут
Плановая экономика — она работающая система. Если бы у нас не было плановой экономики, мы бы не выстроили такое могучее государство, с которым все считались даже до взрыва водородной бомбы, после чего те сразу подписали соглашение о нераспространении атомного оружия. На пустом месте ничего не бывает. То есть поджимались, да, народ жил плохо, особенно после коллективизации и строительства социализма. Всех погнали на стройку. У нас же до революции 4/5 населения жило в деревне — а где взять рабочую силу? У нас же были два плана развития сельского хозяйства: фермерский, да, фермами, как в США, и колхозы. В 1928 году был прекрасный урожай. Всех крестьян, не особенно умелых, богатеньких, сказали: отдайте землю, мы вам поставим машины, туда-сюда. Уже за нормальные деньги. И страна не справилась, не смогла поставить все эти сеялки, веялки, трактора вшивые и так далее. И когда в 1929 году опять был хороший урожай, то крестьяне сказали: во, ничего не сдадим. И началась коллективизация, хотя до этого было два плана. Кто об этом пишет? Да никто, всем до жопы, я извиняюсь. Лишь бы сказать, что все были такие дураки тогда. Дураков не было, все учились в институтах, еще со старой профессурой.
- В начале 80-х гг. XX века у СССР уже был большой внешний долг. Как его собирались отдавать?
Уже у нас были долги, потому что многие вещи мы не могли производить. Когда РейганРональд Рейган — президент США (1981 – 1989) сказал, что не надо продавать россиянам эти компрессорные станции, которые будут качать газ на Запад, пусть они, пардон, обосрутся, я извиняюсь, чем мы будем способствовать поставкам газа в Западную Европу. И у нас вот каждый год собирались на банковском уровне западногерманские банки, еще до объединения с ГДР, и наши банки. У нас-то, конечно, основной был Внешторгбанк, там был Газбанк, Промстройбанк, Сбербанк, хотя сберкассы, туда-сюда, коммерческих банков не было, и с их стороны банки семь, да. И вот в Ленинграде собрались в 1982 году, я только вернулся из Сингапура. Вот Рейган сказал, что не надо им продавать эти станции, чтобы газ качали. Их взяли свозили на Ленинградский металлический, что ли, завод, сказали: мы делаем эти станции, они не того качества, что у вас в Германии, но они будут качать, а вы останетесь без газа. И те послали Америку куда подальше, потом и англичане. Потому что бизнес есть бизнес. Это помогало получать кредиты, потому что они понимали, что потом, продавая газ и нефть, мы с ними расплатимся. То есть все, так сказать, просчитывалось. В этой связи мне вспоминается такая шутка. Когда я был в Сингапуре, и у нас оказалась текстильная фабрика — мы туда поставляли хлопок, они делали ткани, продавали, а французы поставляли им оборудовании. Ну, они с французами расплатились, потому что этот парнишка-китаец был с ним еще с Кампучии знаком, а нам он, хотя наш товар короткий, а там — станки, и мы были вынуждены назначить туда ликвидатора. Из Англии приехал польский еврей, который переехал в Англию. Он такой хороший анекдот рассказывал. В американскую школу в Нью-Йорке приходят два еврея, мальчики. У них родители купили квартиры не в том neighborhood, не там, где все коммьюнити. И вот они пришли в школу шести лет. Учитель пытается понять, насколько публика грамотная, говорит: «Дети, мы в какой стране живем?» Кто-то говорит «Америка», кто-то говорит «Северная Америка», кто-то говорит «United States of America». «Right you are. А кто у нас был первый президент?» Кто-то говорит «Линкольн», кто-то говорит «Клинтон», кто-то говорит «Вашингтон». Ну. Так вот идет она с вопросами, а эти два мальчика сидят вдвоем, молчат. Потом она спрашивает: «Дети, а кто вот самый известная личность у нас в мире, во вселенной?» Кто-то говорит «Вашингтон», кто-то говорит «Линкольн», а этот еврей-мальчик говорит: «Jesus Christ». Она говорит: «Right you are». Он садится, а ему сосед говорит: «че ж ты, сука, нам че говорит этот, как его, поп-то раввин-то говорит — Мозес». А он ему говорит: «Moses is Moses, business is business». Прекрасный анекдот, он такой простенький. При чем тут идеология?
- Для вас перестройка была важным этапом?
Я видел разные страны: Ливан — одно, Германия и Англия — другое, помню, еще был в Швейцарии когда-то, Сингапур — совершенно разная страна. И этот АСЕАН — Индонезия одно, когда СухартоМухаммед Сухарто — президент Индонезии (1967 – 1998) пришел к власти под предлогом китайского заговора и т.д. и т.п., его парашютный батальон был ближе всех к Джакарте; Малайзия — совсем другая страна, Филиппины — там все решают женщины, кстати, мужики только пьют кофе и говорят о своих любовных победах, а все решают в семье и обществе женщина, так вот устроено. Вот. В Индонезии два раза я был: первый раз мне давали визу 6 месяцев, а в другой раз в три дня дали. Ну, неважно. Поэтому, понимаете, разные страны, разные уклады: есть и госсобственность, и частная собственность, и контроль, и отсутствие контроля. Поэтому я к тем событиям, которые у нас происходили, как бы внутренне был готов.
Когда в 1985 году я был в Германии на собрании «…..банка» как представитель Внешторгбанка, и там кто-то от Госбанка был, в Москве пленум, Черненко умер, и Горбачева избрали генсекомГенеральный секретарь ЦК КПСС Константин Черненко скончался 10 марта 1985 г., Михаил Горбачев был избран на его место 11 марта 1985 г.. Я приехал в Москву, и мой родитель, 80 лет ему, он уже был не завкафедрой, а так, профессор в институте, говорит: «Вить, тебе как Горбачев?» Я говорю: пап, ты знаешь, вот Хрущев в 1953 году, в постановлении ЦК Совмина было написано: Хрущеву сосредоточиться на работе в ЦК КПСС. Он был членом Политбюро и секретарь МГК. Он сосредоточился. Ну, потом, непартийная группа, потом он все равно в 1967 году вытурили Брежнев с Косыгиным и СусловымНикита Хрущев был смещен с поста Первого секретаря ЦК КПСС и председателя Совета министров СССР 14 октября 1964 г. при активном участии Леонида Брежнева, Алексея Косыгина, Николая Игнатова и других высокопоставленных партийных и государственных деятелей , там Игнатов был самый главный заговорщик, Игнатов из Горького. Ну, неважно. Я говорю: «Ты знаешь, пап, мне кажется, что Хрущев был во власти почти 10 лет, а Горбачев 10 лет не продержится». «Почему?» «Он демагог». Он ездил заграницу, ретивый комсомолец, еще не будучи первым секретарем, ТэтчерМаргарет Тэтчер — премьер-министр Великобритании (1979 – 1990) он понравился, еще кому-то. А мы все читали, понимаете? Вот Чернобыль случился 26, что ли, апреля, и мы читаем: все западные — «Что у вас там случилось?» А чего? «Да вот, там облако идет на Швецию, туда-сюда». У нас — молчание. Уехал зампред Совмина — он помер потом, он же отвечал за энергетику. У нас молчание, а весь Запад шумел, и мы все читали. Я на 1 мая не пошел на Красную площадь, я думал: посмотрю на него в телевизоре. Вот он вышел на мавзолей, как всегда зашел, махал тем, кто к Историческому музею, прошел туда к Спасской башне, вынул платок, отерся. Мне сразу вспомнился Хасс, «Мертвый сезон». Помните, такой герой, Хасс, который травил заключенных, «Мертвый сезон»? И там был этот Хасс удивительный, английские институты. Что ж ты, сука, молчишь? Он только 2 мая выступил вечером. Что ж ты разрешил демонстрацию в Киеве? Что ты молчал-то? Какой должен быть безответственный характер у человека!
Вы знаете, я считаю так, что я вот до сих пор не могу понять одну вещь, кого бы я ни спрашивал, да. А у меня полно разных знакомых, потому что ну работа и за границей, там же и посольство, и с кем-то складываются нормальные отношения. Как АндроповЮрий Андропов — председатель КГБ СССР (1967 – 1982), член Политбюро ЦК КПСС (1973 – 1984), Генеральный секретарь ЦК КПСС (1982 – 1984) вытащил Горбачева сюда? Ну, ясно, что болтун и демагог, комсомольский работник. На кой хрен. Я понимаю, что старый политбюро, все пересидели свое время, и так далее и тому подобное, нужны были перемены, но не такие же. И тут вот, я извиняюсь… Поскольку все бюрократизировали, да. Весь тот даже, та громадная партия, сколько там — 17 или сколько миллионов человек. Ну, как одному? Передовику говорят: видишь, Вась, надо тебе в партию вступить. Ты тут стахановец, передовик. У нас не хватает рабочих по процентному соотношению. Ну, надо — давайте. Ты должен бросить пить. За молодыми станочницами не бегать. На кой хрен мне тогда такая партия? Глупо, конечно, но… Ну. Довели ж до идиотизма, да. Плюс хрущевские выдумки, сельские, городские райкомы, обкомы и так далее и тому подобное.
- Как вы стали председателем правления Госбанка СССР?
Когда меня позвал АбалкинЛеонид Абалкин — экономист, академик АН СССР, заместитель председателя Совета министров СССР (1989 – 1991) и сказал: «Виктор Владимирович, вот у нас ГрибовВладимир Грибов — заместитель председателя Госплана СССР (1990 – 1991) не прошел, и у нас возникла мысль, поскольку вы работали в Германии, в Ливане, в Сингапуре пять лет, были в Швейцарии полгода, когда банк сел на золотой позиции, у Вас какое-то представление есть о монетарной политике». Волей-неволей, хотя нас это особо, кроме контроля за нами, а у нас там было полно местных гэбэшников, которые смотрели за всем и получали две зарплаты — от банка и от своей MI-6, и всегда были отношения замечательные. «Может, вы попробуете?» И меня позвали на совещание к РыжковуНиколай Рыжков — председатель Совета министров СССР (1985 – 1990). Я сказал, что надо развивать ипотеку. У нас не решены проблемы с жильем, и когда началось кредитование кооперативного строительства Стройбанком, помните, давали 40% заплати, а 60% на 15 лет тебе Стройбанк дает кредит на 3%. И все скидывались, брали людей, становились в очередь, сразу народ повалил — все хотят жить нормально, по нашим стандартам. И все говорят: «хрущобы», «хрущобы», а мой шофер, который смотрел за машиной, он был на пенсии, говорит: «Когда мы переезжали из квартиры, там 20 комнат, в каждой комнате семья, и получили двухкомнатную квартиру в Филях — счастье!» Кухня 6 метров…
- Как вы познакомились с Борисом Ельциным?
Ельцин мне не казался чем-то новым. Почему? Во-первых, Ельцин стал первым секретарем обкома, когда оттуда забрали первого секретаря, на «Я» его фамилия былаЯков Рябов — первый секретарь Свердловского обкома КПСС (1971 – 1976), секретарь ЦК КПСС (1976 – 1979), первый зампред Госплана СССР (1979 – 1983), Яшин, не Яшин, не помню, русская фамилия, потом он был нашим послом во Франции много лет. А до этого забрали сначала в ЦК, а потом его Брежнев стал пихать в Госплан, первым замом к Байбакову. А тот ему: «На кой хрен мне он нужен, он что понимает в общей экономике?» Ну, там нажали, чуть ли не какое-то время он был председателем ГКС, потом во Францию отправили послом. А Ельцин встал на его место: сначала был секретарь, потом второй, третий. Конечно, Свердловск — громадная стройка, заводы, а он строитель, он и пальцы свои на левой или правой руке там где-то. И его в Москву взяли заведующим отделом строительства в ЦК в 1985 году. Но тут помер Черненко, был вопрос, кого делать первым секретарем. ГришинВиктор Гришин — первый секретарь Московского горкома КПСС (1967 – 1985), член Политбюро ЦК КПСС (1971 – 1986) с компанией выступал за РомановаГригорий Романов — первый секретарь Ленинградского обкома КПСС (1970 – 1983), член Политбюро ЦК КПСС (1976 – 1985) из Ленинграда, который не был любовником СенчинойЛюдмила Сенчина — актриса, певица, народная артистка России, хотя говорили, да не было ничего. Знаете такую певицу? Прекрасная певица. И вот все говорили. Были хорошие отношения у них, но не больше. Говорились, чтобы устроил свадьбу дочери в Таврическом дворце и взял посуду из Эрмитажа. Там бы директор Эрмитажа удавился и не дал бы, ничего он не брал. Ну, неважно, он бы не подходил ей, Романов. И Горбачев. И Гришин выступал за Романова. И поэтому, когда решили Гришина убрать из Москвы, то ЛигачевЕгор Лигачев — секретарь ЦК КПСС (1983 – 1990), член Политбюро ЦК КПСС (1985 – 1990) предложил назначить Ельцина. Позвали Рыжкова, который с ним был директором Уралмаша, он сказал: «Ни в коем случае нельзя его назначать, он очень сумбурный по натуре». Но, тем не менее, его пихнули в Москву, сделали кандидатом в члены Политбюро. Я с ним общался первый раз в конце 1991 года, когда уже после подписания Беловежского соглашения Горбачев собрал совещание у себя в Кремле, в Ореховой комнате: он, Ельцин, с нашей стороны был Раевский ВолодяВладимир Раевский — первый заместитель министра финансов СССР (1989 – 1991), первый замминистра финансов, прекрасный дядька, я, еще кто-то третий, а с той стороны был Гайдар, Бурбулис. И вот шел вопрос: сколько денег должно все-таки идти в союзный бюджет, потому что СССР все-таки еще существовал, а сколько в российский. Потому что Россия, кстати, даже с помощью наших областных контор, задерживала платежи в союзный бюджет, держала у себя, чем создавала напряженность с финансированием разных расходов. А до этого со мной говорил ГайдарЕгор Гайдар — заместитель, затем первый заместитель председателя Правительства РФ (1991 – 1992), и.о. премьер-министра РФ (июнь — декабрь 1992 г.), автор российской экономической реформы и БурбулисГеннадий Бурбулис — государственный секретарь РСФСР/РФ (1991 – 1992). Меня куда-то там позвали, и на одном совещании уже в этом их, где сейчас Совет Федерации, и говорит, что у нас ничего не получается с МатюхинымГеоргий Матюхин — председатель Центрального банка РСФСР/РФ (1990 – 1992), который был назначен председателем Центрального банка России, хотя в одной валюте иметь два Центробанка — это идиотизм, мозгов нету. Валюта одна — и два Центральных банка! Ну и Гайдар говорит: вот, ничего, там свои проблемы были с Верховным Советом и так далее, хотя он неглупый человек, Матюхин-то, хоть и КГБшник, все равно, диссертация у него неплохая по кредитной сути денег. Ну и не получалось, потому что аппарат всегда в России был слабый: взять Совмин России — он всегда был слабый, потому что все решала Москва, союзное правительство, а так, для понта, был Совмин России. Так же и с Банком ничего не получалось. Поэтому они со мной говорили, Матюхина надо было освобождать. Я говорю: «Ты знаешь, пока СССР существует, я не могу подать в отставку. Беловежское соглашение, если с Союзом будет, тогда можно будет говорить. Но я должен прийти с теми, кто работал на Неглинной, они знают дело. А в Россию отправляли тех, кто послабее. Взяли с области: тех, кто не тянет — в Россию, там вроде и паек есть маленький.
