Интервью с Петром Филипповым
Вы знаете что, с... ну, сейчас разговоры о прошлом, к великому сожалению, они малоконструктивны, но, создав систему жесткого контроля за бюрократией, в том числе и за правоохранительными органами, за прокуратурой, и развивая общественную активность, всеми способами развивая, можно было, может быть, чего-то добиться. Сейчас объясню, почему это так важно. Вот смотрите, мы говорим, что чиновники, они действуют всегда в собственных интересах. Всегда, в любой стране, и в Америке то же самое, и в Германии. Значит, нужно, чтобы был кто-то, кто над нами. А кто над ними может быть? Только народ. Значит, нужна система, при которой народ может контролировать власть.
Ведь в Конституции написано, что власть принадлежит нам, а не чиновникам. Это только чиновники думают, что это они власть. Но они не просто думают, они это пытаются реализовать в жизни. А можно ли этому было противостоять? Можно. В 1997 году была разработана КрасновымМихаил Краснов — доктор юридических наук, помощник президента РФ по правовым вопросам (1995 – 1998), СатаровымГеоргий Сатаров — публицист, политолог, социолог. Помощник президента РФ (1994 – 1997) , была разработана эффективная административная система реф… административная реформа. К сожалению, ее вот уже во втором сроке Бориса Николаевича не реализовали. Большое упущение. Но не только это. Понимаете, ведь главное достижение того, что мы имели в начале 90-х, — это ощущение свободы. Люди могли говорить, что они думают. Неважно, один из них был коммунистом, свято верующим в социалистические идеалы, другой был либералом, капиталистом, который считал, что частная собственность и конкуренция — единственный путь к достойной жизни. Но они могли это говорить и не опасаться. Они говорили это с экранов телевизоров. Я сам вел и участвовал в собрании «Общественное мнение» тогда. И там очень много было схваток. И я помню, как мы с ЗюгановымГеннадий Зюганов — лидер КПРФ, участник четырех президентских кампаний вдвоем в прямом эфире скрестили шпаги, и хотя большинство россиян было на стороне Зюганова и тогда, вот, но была возможность. Сейчас же нет. Сейчас же мы не можем это делать, то этим мы поразительно отличаемся от 90-х годов. 90-е го… В 90-е годы дышалось свободнее. А теперь давайте зададимс… зададим вопрос: а что можно и нужно было сделать для того, чтобы эта свобода, это ощущение вылилось в контроль над бюрократией? Я думаю, что радикальное решение было бы в том, чтобы эту Конституцию, которую сегодня мы имеем, сделать временной, года на три-четыре, не больше. А потом ввести Конституцию с гораздо большей… большим контролем со стороны парламента за бюрократией, за правительством. И это тогда бы создало смысл существования политических партий. А если Госдума — не место для дискуссий, если от нее ничего не зависит, тем более от Совета Федерации, то какой смысл ломать копья и думать о том, кого изберут: «Яблоко» там или «Правое дело». Не надо. Значит, это первая ошибка. Нам нужно было создать условия политической конкуренции. Вторая ошибка, с моей точки зрения, тоже очень важная, — это неиспользование тех административных рычагов, которые есть, были и остаются у чиновников. Вот смотрите, приведу для примера. Ельцин обладал огромной властью, просто огромной. Ну, не случайно его называют царь Борис. Ли Куан ЮЛи Куан Ю — первый премьер-министр Республики Сингапур (1959 – 1990), один из авторов сингапурского «экономического чуда», возглавивший Сингапур, тоже обладал огромной властью. И что сделал Ли Куан Ю? Первым делом он сказал: коррупции в нашей стране не будет, потому что это единственный шанс, что к нам пойдут капиталы междунациональных компаний, и мы станем богатой страной. Он создал управление по борьбе с коррупцией. Туда проверенных, 100 раз проверенных 60 человек отобрал. Этим людям платили очень хорошую зарплату, но они фактически были заложниками. Не дай Бог, если они бы сами оказались в чем-то замешанными — пожизненная тюрьма и конфискация всего и всего, вообще полный крах для этих людей, так. Эти люди с сознанием миссии, что они делают будущее для своей страны, они бились так с коррупцией, что коррупции в Сингапуре не осталось, вообще не осталось. А судьям установили огромные оклады, но тоже на тех же условиях, так: или вы судите честно, или ваша жизнь дальше черная. А что мешало нам это сделать? Почему это можно сделать в Грузии, и это было нельзя сделать в России? Тоже можно было. И мы бы остановили этот вал коррупции. Но это мы же не сделали. Теперь смотрите, еще есть несколько эффективных мер. Можно гражданам дать права бороться с коррупцией. И у нас свой опыт был. Вот смотрите, когда проходила приватизация, то нашлась масса людей, чиновников, которые под тем или иным предлогом отказывались приватизировать предприятия. А мы ввели такой закон, что если кто угодно, любой гражданин России, хоть с Дальнего Востока, проходя мимо Кировского завода, напишет, что хочу, чтобы Кировский завод был приватизирован, то нельзя его заявление отменить и оставить без внимания. Все! Завод должен пройти приватизацию, понимаете. Механизм, да. Смотрите, аналогичные, похожие механизмы, которые можно было и нужно было применить тогда. Вот кто-то нарушает закон. Это бьет по вам. Но вам самому бороться с этим не очень хочется, стремно. Вы боитесь, что потратите массу энергии, сил, а результат будет на копейку. Типичный пример. Вам повысила квартплату управляющая компания на 200 рублей. Ну что, я из-за этих 200 рублей буду по судам… Адвокат 15 тысяч стоит. А в Канаде, если бы такая ситуация была, вы могли бы самостоятельно, по собственной воле выступить в защиту всех жильцов дома. А их в нашем доме, ну, несколько тысяч. Дом большой. И по канадскому закону, 10 процентов от их ущерба вам достается, миллион долларов. Самое большое в Канаде выплачено такое — 56 миллионов. Знаете, любой адвокат согласится вам помогать с таким иском. И ни одна управляющая компания не будет связываться в этом случае… Нет оснований брать: не могу доказать, не могу выиграть дело в суде, не буду облагать жильцов дополнительно. Это эффективный способ? Его приняла на вооружение Бразилия, Китай. Заимствовали у американцев канадцы. Почему мы этого не делаем? Я провел это через Уголовно-процессуальный кодекс. Я и Петр ЩелищПетр Шелищ — председатель Союза потребителей РФ (1990 – н.в.) , мы вдвоем протолкнули. И в Уголовно-процессуальном кодексе это все записано, в Гражданском процессуальном кодексе, прошу прощения, так. Вы знаете, что сделали наши политические противники из чис… из числа чиновников? Они дополнили нашу фразу словами: «Если это указано в отраслевом законе», ну, то есть в законе о жилье, в законе о, там, дорогах, ну и так далее, и так далее. А из всех этих законов вычеркнули. В течение 5 лет вычеркнули все. И теперь норма есть, а исполнить ее невозможно. А уж говорить о каких-то материальных стимулах — нет! Кто же это будет в нашем чиновничьем государстве премию давать за борьбу со злоупотреблениями чиновниками, чиновников?! А ведь это эффективная мера.
- Как решалась проблема недостатка экономических знаний в начале 90-х гг. XX века?
Знаете, что. Мне немножко неудобно, потому что я забыл его имя. Но если покопаться, мы это имя восстановим, и потом просто, я не знаю, напишем в титрах, как угодно. Значит, я председатель подкомитета по приватизации. Закон о приватизации принят. Теперь мы принимаем закон об акционерных обществахОкончательно закон «Об акционерных обществах» № 208-ФЗ был принят в России в декабре 1995 г. До этого действовал Указ президента РФ от 1 июля 1992 года № 721 «Об организационных мерах по преобразованию государственных предприятий, добровольных объединений в акционерные общества», разрабатываем его. И у нас куча вопросов. И мы не знаем, как их решить. Вот элементарно такой вопрос. Мы с вами скинулись и решили на паях организовать продажу краснодарских помидор в Москве. Наш уставной капитал 100 тысяч рублей. Мы наняли рефрижератор, послали в Краснодар, закупили помидоры, помидоры привезли в Москву. По дороге они сгнили: холодильник испортился. Каковы наши активы? Нуль. У нас ничего нет, только долги перед водителем. А по бумагам мы владельцы ЗАО с уставным капиталом в 100 тысяч рублей. Как это отразить в законе? Как это проверять? Как это все поставить? Ни черта непонятно. В России никто этого не знает. И вот открывается дверь. В дверь входит толстый-толстый человек, а рядом с ним тоненький. Тоненький с акцентом, оказался переводчик, говорит, что министр антимонопольной промышленностиПетр Филиппов имеет в виду Вольфганга Картте — главу антимонопольного ведомства ФРГ (1976 – 1992), экономического советника Правительства РФ, представителя Правительства Германии в РФ (1992 – 1996) просит извинения. «Вы господин Филиппов? Да, я господин Филиппов». Вступает этот министр: «Я о вас слышал. У меня отпуск. Я приехал к вам помогать. У вас найдется стол и стул?» Господи! Бог послал мне помощника. Я тут же организую стол и стул в своем кабинете и объясняю ему эти проблемы, которые передо мной, и я не знаю, как их решить. «О! Я тоже не знаю, как это решить, но это хорошо решено в Испании. Сейчас. У вас же факс есть? Сейчас я им позвоню». Звонит министру юстиции Испании. Через 15 минут ему приходит факс, где уже в английском в переводе рассказывается, как эта проблема лучшим образом решена, понимаете. То есть вот он месяц работал со мной. Памятник ему нужно поставить, просто памятник. И вот это… Сейчас эта ситуация изменилась. Сейчас очень много россиян уже работают, работают в юридических конторах в разных странах. Они работают в банках, там, в транснациональных компаниях. Если их кликнуть, да, и платить им хорошие деньги здесь, они приедут. Они уже многое знают. Они намного умнее нас. Но, я подчеркиваю, что это очень важная вещь — конечно, политический заказ. Если вы понимаете, что вы должны что-то сделать с коррупцией, которая стала системной, которая в России должна быть побеждена, иначе у России нет никакой перспективы, то вы найдете и деньги, и способы, и вы с этим будете бороться. А если вы будете просто болтать о модернизации, то ничего не изменится.
Вы знаете, что? Во-первых, мы этого ожидали. И я скажу вам откровенно, мы к этому стремились. Это сначала был идеализм народного капитализма. Это сначала мы хотели насильно каждую бабушку сделать акционером, каждого пьяницу, пропойцу. Но это глупо. Это нереально, это не соответствует реалиям жизни. Поэтому нужно, чтобы этот пропойца отдал ваучер или акции тому, кто может управлять этим предприятием, добровольно. А хочет он знать или не хочет — это, извините, это ваше дело. Это, знаете, как, вот вы шли по дороге и нашли монету, ну, непривычная для вас монета, не 5 рублей, а какая-то другая, например, швейцарский франк. Но это вы виноваты, если вы швейцарский франк оборо… обменяли на коробку сигарет. Вы сами должны понимать, по крайней мере, проконсультироваться, поинтересоваться. Кто-то оставил, кто-то не оставлял. Потом есть еще одна очень важная вещь, которую многие люди не понимают. Дело в том, что потребности человека определенным образом ранжированы. Сначала мы хотим есть, потом мы хотим спать, потом нам нужно жилище, потом нам нужно уважение друзей и все такое прочее. А вот, знаете, владеть акциями какого-то предприятия находится, наверное, так на 17-м месте. Если спросить жену типичного российского человека, что она больше хочет — шубу или пакет акций, который будет приносить 200 рублей или 500 даже долларов в год, она скажет: нет, знаете что, шуба важнее. Я пока молодая, я хочу в шубе ходить. И мужик купит себе скорее машину, чем акции. Поэтому с такой легкостью даже те, кому эти акции доставались на заводах… Работники предприятий, скажем, та же «Замэлектросила» за 3 месяца все продали акции без всякого давления. У них были другие потребности. И это до сих пор так. Просто наши люди, они в массе своей не очень четко представляют, что такое капитал предпринимателя. Они думают, что это, наверное, мешок с деньгами или сберкнижка. А на самом деле это всего лишь навсего станки, стены цехов и головная боль. Произвел продукцию. А найдет ли она спрос? Об этом люди не хотят задумываться, но следовало бы подумать. Те, кто задумался, продали акции. Для многих, кто сейчас играет на рынке акций, акции — это не владение собственностью, а это просто такой, знаете, инструмент типа доллара, рубля. Нужно покупать то, что растет, и продавать то, что падает, да. Вот с акциями. Ага, они растут, значит, я купил. Они выросли — я продал, да. А что за этими акциями, где этот завод расположен, меня не интересует.
- Что было упущено в процессе экономических реформ?
Я скажу, что оно было упущено, в целом, что оно было нужно. Не то чтобы из 150 миллионов россиян сделать 150 миллионов профессоров экономики. Это недостижимые цели. А вот попытаться объяснить людям преимущества частной собственности и конкуренции перед плановой экономикой и государственной собственностью было надо. Надо на примерах. Не просто говорить, что сравните Северную и Южную Корею, а еще и объяснять механизмы, почему так происходит. И это заложило бы, ну, лучшую траекторию нашего развития. В качестве примера приведу Чехию. Нынешний президент КлаусВацлав Клаус — премьер-министр Чехии (1992 – 1999), президент Чехии (2003 – 2013), он в течение довольно длительного времени еженедельно выступал с лекциями по центральному телевидению Чехии и объяснял, почему они делают это и не делают то, и куда нужно двигаться, с его точки зрения, а куда двигаться не надо. Но он преподаватель был, понимаете. У него был талант это все говорить, но это сильно повлияло на развитие чешского общества, гораздо более повлияло, чем, ну, в лучшую сторону, чем в соседней Словакии, которая с Чехией была в одном государстве до этого. Так что это нужно. Я неоднократно обращался к Борису Николаевичу с предложением создать такое министерство. В конце концов, его создали — Управление информационных отношений. Даже я там короткое время был его руководителем, но денег не дали. Поэтому ничего из этого не получилось. С… мои разговоры с руководителями телевизионных каналов о необходимости создания таких просветительских не только в экономике, а что такое демократия, что такое разделение властей, что такое система сдержек и противовесов, как обеспечивается независимость суда, почему судьи принимают справедливые решения или несправедливые, а как сделать так, чтобы не было обвинительного уклона.
- Что было упущено в процессе приватизации в РФ?
Ну, я хочу сказать, что тут еще далеко не все было использовано. Совершенно случайно встретился с молодым человеком, который только в 1986 году окончил Институт народного хозяйства в Новосибирске, в 1991 занялся бизнесом, сейчас глава крупной строительной компании, при этом блестящий ученый. Он написал книжку «Деколлективизация». Вон, она лежит у меня на столе, а он сейчас придет. Я хочу сказать, что вот он поставил вопрос, на который упрек кинул нам, на который я не смог ответить, оправдаться. Он показал на цифрах о том, что реально оформленные права собственности на землю, на недвижимость у ничтожной доли нынешних россиян. А что мешало государству за государственный счет провести межевание, оформление документов? И смотрите, что получается. Вот эта квартира находится в моей частной собственности, но земли под этим домом я ведь не имею в частной собственности. А в любом государстве мира, ну, в нормальном государстве, у меня было обязательно два бы свидетельства: свидетельство о квартире и о доле в земельном участке. А почему это нельзя сделать за счет государства? Ах, ждать, когда бабушка накопит там 18 тысяч на межевание? Сто лет дождемся. А ведь как только у человека появляется собственность, у него меняются мозги. Это ведь не что иное, как база, основа свободы. Если у меня есть деньги, если у меня есть собственность, я уже по-другому… Я не буду вмешиваться, ввязываться в какие-то там радикально-революционные, умеренно, шаг за шагом, постепенно. Вот вам пример из того, что мы не сделали. Вообще, знаете, самое большое удовольствие — искать ошибки у себя.
- В конце 80-х гг. XX века вы были сторонником реформы КПСС изнутри. Почему?
Вы понимаете, опять нужно исходить из реалий, понимать, что в каждый момент нужно действовать, делать то, что можно делать. И будучи членом КПСС, зная многих членов КПСС, которые, как и я, были сторонниками реформирования, я задал вопрос: ребята, а почему бы нам не начать издавать газету «Демократическая платформа», не создать фракцию«Демократическая платформа» — идейное течение в КПСС, предлагавшее превратить ее из госструктуры в современную левую партию (1989 – 1990), не выдвинуть свои идеи по демократизации «Социализм с человеческим лицом», социал-демократической платформы? Почему бы нам не сделать? Давайте это делать. Это поможем нам сдвинуться в ту сторону. И мы стали это делать, стали издавать эту газету. Вообще, первую частную газету мне удалось, в России первую частную газету мне удалось издавать в Петербурге с помощью эстонских коллег. Еще в Питере печатать какую-то там газету было нельзя, а в Эстонии уже можно было. И мы нашли человека, он сейчас депутат эстонского парламента. И он согласился, они издали «Тартуский вестник», он согласился вкладыш в «Тартуский вестник», так, для Ленинграда, «Ленинградский вестник» печатать у себя в Тарту. И, значит, мы на легковых машинах вывозили и на сходках Ленинградского народного фронта раздавали. Там были такие авторы известные: Чубайс, ВасильевСергей Васильев — руководитель Рабочего центра экономических реформ при Правительстве РФ (1991 – 1994), заместитель министра экономики РФ (1994 – 1997), первый заместитель руководителя Аппарата Правительства РФ (1997 – 1998), все там было.
- По какой причине вы вышли из партии в 1990 г.?
Я уже не помню, что у нас там было. 18-я конференция или что… Там, где нам не дали развернуть нашу фракцию. Это совершенно естественно. Понимаете, как бы сказать, ведь партия КПСС — это же ведь не партия была. Это то, что политологи называют «партия власти», то есть некая структура, поддерживающая исполнительную власть. Это по сути дела и была исполнительная власть. Это были чиновники, только они назывались секретарями парткомов, больше ничего. Поэтому идейно-то мы уже… Тогда я уже точно был социал-демократом. Я даже думаю, что уже был наполовину либералом. Сейчас либерал полный, то есть тренд совершенно очевидный. Но когда-то давно-давно, еще юношей, я считал, что, ну, как, частная собственность — это пережиток. Нужно, чтобы всем поровну. Это же в нас в генах заложено. Вы знаете, что когда мамонта убивали, то тушу делили поровну. Поэтому спросите человека на улице: что такое справедливо? Он вам скажет: поровну. Так что с социализмом еще будем многие сотни лет жить. Он в головах у каждого нового поколения рождается.
Это было два клуба. Это было два клуба. Причем судьба их различна. И это очень интересно. Это интересно было для меня самого. Значит, из клуба «Перестройка» петербургского вышло, ну, 12 министров, заместителей министров. Это до Путина, до питерских. Это просто люди приехали и работали, пахали. А из московского клуба — считанные единицы работали в команде реформаторов. Вопрос: почему? И один из моих коллег дал такое объяснение — то, что в Москве человеку с амбициями всегда есть возможность трудоустроиться в каких-то бюрократических структурах. Он делает себе карьеру там — с головой и с амбициями. А в Петербурге этого нет. И в Петербурге поэтому люди… Пар в котле копился, и он выплеснулся вот в эту в перестройку и Народный фронт. Может быть, еще и потому, что все-таки по менталитету петербуржцы немножко отличаются от москвичей. Я не могу сказать, что здесь такое же глубокое отличие, как, скажем, между жителями средневековой Москвы и средневекового Великого Новгорода. Вы знаете, что Великий Новгород — это была республика с независимым судом, с законодательством, со всем прочим, а Москва — это был произвол царя. И разница огромная. Такой разницы сегодня между Петербургом и Москвой нет. Но тем не менее повлияло на состав.
- Как образовался Ленинградский народный фронт?
Ленинградский народный фронт — это то, что должно в принципе существовать, образовываться. Политическая партия не должна образовываться какими-то там сверху или какими-нибудь там харизматическими лидерами. Ничего подобного. Политические партии должны образовываться, потому что есть интерес у достаточно большого числа людей что-то изменить в этом мире. Вы знаете, люди сплачиваются и начинают думать о том… о проектах законов, о мерах, которые необходимо принять, как растолковать согражданам, что это так важно, как издать, на какие деньги свои листовки, брошюры и все такое прочее и идет, и идет, и идет. Клуб «Перестройка» просто создал специальную такую группу. Она так и называлась «Группа за создание ЛНФ». Туда входил ГоловАнатолий Голов — член клуба «Перестройка», один из создателей организации «За Народный фронт» (1989), депутат Ленсовета / Санкт-Петербургского горсовета (1990 – 1993), НестеровЮрий Нестеров — член клуба «Перестройка», один из создателей организации «За Народный фронт» (1989), народный депутат РСФСР/РФ, депутат Ленсовета / Санкт-Петербургского горсовета (1990 – 1993) и я. Вот мы, три человека, должны были провести все организационные мероприятия для того, чтобы сформировать, ну, активно. И мы стали это делать везде и всюду, объясняя наши цели, наши интересы. Тогда вообще все было очень просто. Скажем, что означала политическая пропаганда в то время? Я со своим коллегой подходим к станции метро «Московские ворота». У соседнего овощного магазина находим пустой ящик. Ящик становится вертикально прямо напротив выхода, коллега встает с мегафоном и говорит: «Уважаемые ленинградцы! Сейчас перед вами будет выступать и отвечать на ваши вопросы кандидат в депутаты Петр Сергеевич Филиппов. Петр Сергеевич, вам слово». Я встаю, беру у него мегафон и на первый же вопрос начинаю отвечать, что, как, почему. Собирается толпа, причем, приличная толпа. Люди задают вопросы, кто-то там возмущается, но идет активно. Людей это интересует. Все! Вот. И после этого результаты выборов. Мы там нацистов победили с разгромным счетом. У меня был… моим противником был политический лидер, прямо скажем, фашистского движения. Тем не менее ему ничего не удалось сделать. Вот, идея иметь правовое государство, основанное на частной собственности, оно в глазах петербуржцев оказалось гораздо более привлекательным.
- Почему в Ленинградском народном фронте появились умеренное и радикальное крылья?
Значит, когда мы были избраны, тогда можно было быть депутатом и Верховного Совета, и Ленсовета. И я в ЛенсоветеЛенсовет — Ленинградский городской Совет народных депутатов. Ленсовет XXI созыва 1990 г. был первым в истории России органом представительной власти, где демократические силы составляли абсолютное большинство, 2/3 общего состава депутатов возглавлял комиссию по промышленности, а в Верховном Совете я был депутатом, а потом председателем подкомитета по приватизации. И вся работа заключалась в том, что нужно было туда ездить и туда ездить, так. И начинался рабочий день в восемь утра, а кончался в два часа ночи. И это были самые тяжелые годы. Вот четыре-пять лет — это было просто вот это каторга, самая настоящая каторга, потому что нужно было все успеть и там, и там, и все сделать. Естественно, стали складываться фракции. Вот. А что такое умеренное и что такое радикальное? В соответствии с менталитетом люди делятся. Одни считают, что обидчиков надо повесить. Это как минимум. Провести люстрацию, выгнать всех и вся, иногда это правильно. Например, в ФРГ отказались принимать на работу гэдээровских судей, просто объясняя, что их менталитет таков, что они не могут работать, они не могут честно судить. Они ориентированы всегда на власть. Значит, где-то это нужно. Но в стране, где все думающие люди, ну, тем или иным способом все равно были вовлечены в советскую партийно-коммунистическую систему… Я сам был членом КПСС, так. Ну и что? Давайте подвергнем меня люстрации, запретим мне быть депутатом Верховного Совета. Ну и что? И кто из моих коллег бы писал этот закон о приватизации? Ну, наверное… Они же не случайно посчитали, что я более квалифицированный, меня нужно посадить за эту работу. Это неправильный подход. Точно таким же образом мы искали людей в партийных структурах. Мы считали, что нужно договариваться с «красными» директорами. В этом смысле мы были умеренными. Мы были против радикальных, против того, чтобы устраивали гражданскую войну. Гражданской войны нам не надо. Я и сейчас считаю: гражданской войны не нужно. Я и сейчас считаю, что в интересах тех людей, кто сегодня создал неработающую эту вороватую административную вертикаль, в их интересах пойти на компромисс. Я готов предложить обществу: нужно дать амнистию. Наворовали — пускай уезжают с наворованным. Пускай уходят, но только с первого числа января, не знаю, какого года, за то, что человек берет взятку, неважно, министр он или замминистра, или просто чиновник, он должен лишаться всей своей собственности. Не надо его сажать. Его нужно просто отпускать бомжом. Никто не будет брать. Так сделал. Вполне работает.
- Как проходила предвыборная кампания кандидатов в депутаты Ленсовета и РСФСР в 1990 г.?
Так, значит, это была целая эпопея. Я был председателем, руководителем штаба выборов по Петербургу, так. Меня избрала тамошняя демократическая общественность. А что это означало? Это означало следующее. Правом выдвижения депутатов по тогдашнему законодательству, это уже когда я избирался, не когда предшествующие в советские… на Съезд народных депутатов СССР. Тогда я был руководителем штаба по избранию… сейчас… «Яблоко» у нас три буквы. БолдыревЮрий Болдырев — народный депутат СССР (1989 – 1991), член Высшего консультационного совета при президенте РФ (1991 – 1992), главный государственный инспектор РФ (1992 – 1993), Юра Болдырев. Вылетела фамилия из головы. Юра Болдырев был кандидатом тогда. И мы его на этих выборах, где была… был заслон, был фильтр, а мы его всего равно протолкнули, сумели протолкнуть. Но это было, повторяю, раньше. А вот потом уже пошли выборы в Верховный Совет Российской Федерации. И здесь пришлось это организовывать. А что мы организовывали? Все очень просто. Мы знали, что выдвинуть депут… кандидата в депутаты может любой отдел, любая лаборатория. И они выдвигали, собирались и выдвигали. И получилось, что выдвинуто огромное количество хороших людей. И надо было договариваться, чтобы эти сняли здесь, а эти сняли здесь, и чтобы остался только один от Народного фронта. А это целая… механизм. Это комната, в которой сидели мальчики и девочки на телефонах, которые по спискам звонили и говорили: вы снимите, эту оставьте, это снимите, поставьте. Мы все это скоординировали. Кроме этого, конечно, это листовки, списки, все наши… У нас все было напечатано на зеленой бумаге. И можно было наблюдать интересные картинки. На избирательный участок приходит бабушка, роется в сумке или в кармане, достает этот зеленый список. Где у вас тут бюллетень? Палочка — все. Мы видим зеленый список Ленинградского народного фронта. Она знала, за кого пойдет. Она не знала этого Иванова, Петрова, Сидорова, но она знала, что эта зеленая бумажка — это Ленинградского народного фронта, значит, нужно голосовать за этих. Так мы и выиграли. Потом на первом заседании Ленсовета я Оксану ДмитриевуОксана Дмитриева — экономист, депутат Госдумы РФ всех шести созывов пригласил. Говорю: «Слушай, ни черта не знают. Давай лекции читать». Три дня читали лекции депутатам. Так. Три дня я выдержал, на четвертый день взорвались: что вы нас тут, как школьников, обучаете своим этим премудростям — макроэкономике там, правовым отношениям по Гражданскому кодексу. Мы и сами это прочтем. Не прочли. Плохо читали.
