Интервью с Борисом Салтыковым
Сначала позвонил ГоловковАлексей Головков — советник государственного секретаря РСФСР (1991), руководитель аппарата Правительства РСФСР/РФ (1991 – 1993) Леша, Алексей Головков, ныне, к сожалению, покойный. Он тоже был в лаборатории Майменса, то есть я его знал лично, это более... ну, он младше меня был, но он был... ушел, когда началась вся эта вот, скажем так, наша демократическая революция, ушел помощником к БурбулисуГеннадий Бурбулис — государственный секретарь РСФСР/РФ (1991 – 1992). Он был личный помощник Бурбулиса Геннадия. Вы знаете, кто это такой, да. Вот. И он потом стал, когда Гайдара… Бурбулис, на самом деле, выбрал эту команду, потому что Геннадий был самый приближенный к Ельцину человек, он организовывал кампанию в Свердловске у него, поэтому он был такой... Он сам придумал себе должность — государственный секретарь, вот. И я через Бурбулиса, на самом деле, встречался с Борисом Николаевичем. Вот. И звонит Головков, это уже описано в каких-то интервью, примерно в полвторого ночи, будит меня: «Борь!» Я говорю: «Да». — «Это Леша. Слушай, хочешь быть министром?» Как сейчас помню. Я говорю: «Ты че, пьяный, что ли?» — «Я серьезно». Я говорю: «Я не могу... Если серьезно, полвторого не могу такие вопросы решать. А в чем дело-то?» И вот он произносит эту фразу: «Мы смотрели, вот два или три у нас места осталось — министр науки... Ну, Гайдар сказал, что это ты». И потом Гайдар мне сказал эту фразу: «Ты семь лет им носил там эти самые... вперед!» Я говорю: «Леша, ну, давай я утром это решу. Куда тебе позвонить?» А они были на 15-й даче, в Архангельском, там, где творилось все это. Значит, я помню, я поехал, значит, на 15-ю дачу. Приезжаю, это было тоже часов 11 утра, наверное, около 11, кто-то выходит с... сонный, видно, что они там до ночи заседали, там на этой даче несколько комнат, кто-то ночевал, кто-то... большой зал, где все это вот на таком столе писалось, там чиркалось. Вот. Я встречаюсь там с Егором, вот эта самая уже фраза, он говорит: «Ну, давай, тут не только ты, тут вот сейчас будет какой-то разговор». Кстати, потом, после этого совещания, которое вот продолжалось уже, да, я поехал... это было... 6 ноября, по-моему. Был первый снежок, я туда приехал, в Архангельское, мне сделали пропуск, пропустили машину туда. Первый снежок, как сейчас помню, поехал к ШохинуАлександр Шохин — министр труда РСФСР/РФ (1991 – 1992), вице-премьер Правительства РСФСР/РФ (1991 – 1994), который, конечно, там уже участвовал. Потому что он был в предыдущем правительстве уже, не в гайдаровском... Его как бы перевели из того правительства, предыдущего, силаевскогоИван Силаев — председатель Совета министров РСФСР (1990 – 1991), сюда. Вот. И поехал к нему, помню, как сейчас, щами он меня угощал. Было около обеда, он уже жил на этой даче, на своей даче в Архангельском, потому что был в предыдущем правительстве. Это вообще дача... дачей... Архангельское то... не то, которое на Ильинке, да, а то, которое на Старокалужском, это дачи РСФСРовского правительства. Вот откуда там и Ельцин жил, потом... потом он переехал, конечно, на Рублевку. А все ниже Ельцина там жили, и Гайдар там жил короткое время, потом туда переехал. Вот. И Бурбулис там так и до конца снимал дачу. Ну, это... жил — что значит? Мы платили за это... за дачу, за аренду платили каждый месяц, как положено. Питались в столовой, или нам приносили за деньги, то есть не... не то что там вот эти вот... разговоры, что все там на... за государственный счет. А зарплаты у нас были очень, очень небольшие тогда, могу сказать, что мы считали деньги, за что стоит платить или нет. Так вот, я приехал, пообедал у Шохина, как сейчас помню, он показал, где он живет, потом начали говорить, где там... тебе придется переехать, чтобы быть... быть всем вместе. Потому что там все правительство, вечерами обсуждалось что-то там серьезное и так далее. Вот. И тогда или чуть позже Бурбулис мне сказал... Это только было договорено с Гайдаром, а указа не было еще. Указ был вот 11-го числа. Значит, мне сказал, позвонил Бурбулис и сказал, что приезжай 11-го числа, к такому-то часу, я сейчас не помню точно, Ельцин тебя примет. Значит, приезжаю... это все было в том здании, которое, по-моему, Кремлевский театр называлось. Потому что Горбачев занимал президентское место, да, а Ельцин сидел в другом здании, оно называлось Кремлевский театр, по-моему.
Вот. Встречает Бурбулис меня и говорит: «Подожди...» Или, может, он на «вы»? Я с ним... по-моему, потом мы с ним на «ты», конечно, стали, может быть, на имя... по имени-отчеству. Там несколько минут я жду, и потом он говорит: «Пройдемте. Борис Николаевич тебя примет (или вас примет)». Вхожу в кабинет, ну, побольше этого, значит. Побольше, конечно, но не намного. Вот, здравствуйте... Здороваюсь за... за руку. Садимся в уголочек, значит, чай подносят. Ну, рассказывайте, что вы... Начинает задавать вопросы, и вопросы все профессиональные. То есть типа... я что-то про Америку — он говорит: а сколько сейчас в Америке научных, сколько у нас? Там что-то еще. Как устроено вот это? То есть видно, он готовился, не просто так вот упал с пальмы, как говорят, да. Вот. Я ему... А что вы собираетесь делать? Говорю вот о том, что вот фонды собираемся делать, там то-то, то-то. А придется сокращать военно-промышленный комплекс, но это как бы общая, не моя тема, но там... наука вся там, тоже огромная. Вот. И дальше ельцинская фишка, но не имеет уже значения, о чем говорили. Говорили минут 20, наверное, по делу, только о делах, о программе моей. Вот. А Бурбулис сказал... или Гайдар мне сказал... сначала Гайдар. Ельцин хочет тебя увидеть, потому что Гайдар поставил такое условие: либо я берусь за это дело и всю команду сам формирую, либо я не берусь. Это точно, это многие говорили. Ельцин сказал: да, вы будете формировать. Но когда дошло до меня и там еще нескольких человек, он говорит: я его не знаю совсем, я хочу его увидеть. Хотя Гайдар меня представил и так далее. Вот почему он меня позвал. Он говорит: я его совсем не знаю. Более того, этот пост был обещан будущему советнику, МалышевуНиколай Малышев — председатель Госкомитета РСФСР по делам науки и высшей школы (1990 – 1991), советник президента РФ по вопросам науки и высшей школы (1992 – 1998), Николаю Малышеву, который, как говорят, флаг на танк ему подавал, да. Он тоже из каких-то близких по политике людей был к Ельцину, и Ельцин ему как бы обещал. Более того, мне рассказывали, за что купил. Что Малышев уже ходил по ГКНТ, будущему Министерству науки, и говорил в стиле Райкина: здесь вот мы посадим вот этого, здесь вот этого... А в это время сидели еще люди из ГКНТ. Мне рассказывал об этом первый зам председателя, зам ЛавероваНиколай Лаверов — академик АН СССР, председатель Госкомитета СССР по науке и технике (1989 – 1991) тогда, МихайловВалерий Михайлов — заместитель, затем первый заместитель председателя Госкомитета СССР по науке и технике (1987 – 1991), первый заместитель министра науки РФ (1992 – 1993) такой. Ну, как бы он уже делил. И вдруг Ельцину говорят, что он берет Салтыкова. И он сказал: «Я хочу его увидеть». Но тем не менее, наверное, вот он, не знаю, под влиянием чего, моей ли личности или обещания Гайдару, его фишка, он говорит: «Ну ладно». Подзывает меня к столу: «Я вас назначаю». При мне подписывает указ, вот это его фишка, чтобы, значит... Он мог и завтра подписать, например. И... и подает мне этот указ, значит, его, Ельцина, да. Вот так... так я стал министром. Значит, 11-го числа. Хотя правительство датируется 6 ноября. А я 11-го числа стал.
- Вы помните первое заседание нового правительства с вашим участием?
Ну, конечно, первую программу, первоочередные шаги, докладывал Егор Тимурович, да. Набор первых указов. Об этом больше расскажут, наверное, те, кто к экономике, там тот же Андрей НечаевАндрей Нечаев — министр экономики РФ (1992 – 1993), может, даже Саша Шохин. Потому что там много экономических... потому что дальше был же уже... вот потом, попозже заранее объявили о том, что будет, собственно, главный указ — о снятии ограничений цен, да, и цены поползут вверх. И объявили заранее. То есть где-то примерно в ноябре, по-моему, Ельцин на каком-то из собраний об этом сказал. И многие сейчас эксперты считают, что это было ошибкой, что как бы там кто-то успел приготовиться, а кто-то, наоборот, придержал и вызвал еще один дефицит. Потому что ждали, ну, 1 января, 2-го то есть, мы и продадим. Кстати, именно это одна из причин. Говорят: как же так, вот никто не верит, что 91-й год — чуть не голод. Потому что и Егор в книге пишет, и все. И вот уже записной критик, значит, Гайдара ИлларионовАндрей Илларионов — экономист, в начале 1990-х гг. занимал различные должности в аналитических структурах при Правительстве РФ, советник президента РФ (2000 – 2005) пишет: никакого голода не было, значит... Да, конечно, голода не было, дохлые лошади не валялись на улицах, но угроза голода была абсолютно! Я рассказывал, могу вам рассказать свою историю. У меня старшая сестра, она на 10 лет старше меня. В магазинах в октябре там 91-го года ничего не было! Ничего. Просто баночки стояли там хмели-сунели. Вот она мне звонит и плачет. Я говорю: «Ты чего, Галя?» Я, говорит, встала в очередь (как тогда говорили), яички выкинули (то есть выбросили в каком-то из магазинчиков). Встала в очередь, говорит, длинная-длинная. Человек за 20 стали давать по одному десятку. Потом, говорит, человек за пять сказали: по пятерке. И, говорит, за два человека сказали: кончились. Ну, вот она пришла и рыдает. И вот что бы ни говорил Илларионов, вот так было в магазинах. Давали карточки на... слава богу, не на хлеб, хлеб был еще, но там на водку давали карточки точно, на какие-то вдруг гэдээровские отвертки, которые вдруг поступали, тоже можно купить. То есть куда деньги-то... деньги были, а купить нечего. Так вот, и вдруг 2 ноября... 2 января — указ о свободной торговле, и все появилось. То есть, я же говорю, вот здесь, на Лубянке, торгуют на газетах всем, от башмаков до кофе в старых банках, то есть кофе молотого в банках и так далее, и час... часов каких-то, и, соответственно, вдруг появилось пиво немецкое и так далее. Повезли откуда-то. Потому что цены уже были договорные. То есть... И говорят: почему же не было-то? Да потому что придерживали, конечно, кое-кто. Кто-то имел. Вот. И конечно, голода не было, но была реальная ситуация, Нечаев об этом скажет, когда во многих крупных городах в феврале и уже даже в марте, а уж в феврале того муки оставалось на несколько дней. И мы знали, что такое хлебный бунт. Табачные бунты уже были в Питере, то есть разнесли киоски, потому что нечего курить. А когда хлеба нет... 18-й год, восстание кронштадтское. И поэтому, слава богу, Егор в один из первых же месяцев полетел, значит, как мне рассказывали уже, наверное... Нечаев поправит, СоросДжордж Сорос — американский финансист и филантроп, создатель сети благотворительных фондов «Открытое общество» за ручку его привел, значит, к нужным людям в Штатах, потому что Сорос уже тогда действовал в России, в СССР, с 85-го года, с момента, когда... какого года, когда Горбачев отпустил Сахарова из... или с 86-го... из Горького. Горький был... в ссылке, ему запрещено было оттуда уезжать. Как только его Горбачев выпустил, Сорос, которого я хорошо знаю, потому что я потом был членом совета института «Открытое общество», то есть соросовского фонда, и отвечал как раз за программу интернета, «Интернет в российских университетах», вот, Сорос говорит, что он привел, потому что СССР уже не давали никаких кредитов. Уже страна была должна 92 миллиарда долларов, сказали: да вы уже за эти не расплатитесь. И Гайдар поехал, и Сорос помог еще дать кредит на продовольствие хотя бы. Потому что страна должна была жить. И пообещал, что мы будем, потом Шохин подписал, реструктуризация парижского дол... Парижскому клубу долга вот этого, что мы будем выплачивать, Россия, что мы берем на себя все долги республик и будем выплачивать, но за это мы берем все имущество за рубежом, которое принадлежало СССР.
Вот, тем не менее, это вот как бы способ... Государства-то нет — СССР, а долги-то есть, кто платить будет? Это был важный шаг. Россия брала на себя все долги, тогда она становилась должником, но таким добросовестным должником, начали давать кредиты, и, в общем, страна хоть чуть-чуть получила новые деньги и стала жить. Потому что, извините, вот обвиняют: вы обрушили сбер... Сбербанк и так далее. Какое... там не было ни рубля! Все было растрачено на эти ускорения, перестройки, большие скачки, которые все... правительство ПавловаВалентин Павлов — премьер-министр СССР (январь — август 1991 г.) и так далее. То есть, когда Гайдар пришел, во Внешэкономбанке, наверное, Шохин подтвердил, было то ли 87, то ли 78 миллионов рублей. Миллионов. В казне. А 92 миллиарда — долгов. Вот что такое страна в январе 92-го года. А вы говорите — мы разрушили. Да все уже проели, промотали.
- В тот момент вы считали, что правительство Гайдара — «временное»?
Значит, этот разговор, конечно, был. Я не помню когда. Он был неоднократно, то есть в разных как бы... в... масштабах и на разных заседаниях эта тема всплывала. Потому что, например, Гайдар, я помню, в одном из интервью сказал, что «моя задача...», вот когда на эту тему корреспонденты спрашивали: долго ли вы продержитесь?.. А это было начало 92-го года. Он ответил: «Моя задача — сформировать бюджет 93-го года». То есть он говорил, другими словами, продержаться год и сделать... Меня когда спрашивал о том же дру... в другом интервью другой корреспондент, но тот же вопрос: вы... такой же был: вы долго рассчитываете? Это было, наверное, где-то весной 92-го года, потому что, мы вернемся, было очень тяжелое положение, начались неплатежи, начался... или произошел, по-моему, Шестой или Седьмой съезд народных депутатовБорис Салтыков имеет в виду VI съезд народных депутатов РФ (апрель 1992 г.), который дал неудовлетворительную оценку реформам правительства, хасбулатовский, где, значит, объявили, что реформа неудачная уже. Ну, если хотите, я об этом скажу, это тоже эпизод, достойный, значит... сюжет, достойный упоминания. Вот где-то март — апрель, наверное, надо посмотреть, происходит вот этот съезд, где уже несколько месяцев идет реформа, свободная торговля, вот здесь везде, на Лубянке, на Дзержинке торгуют на газетках всем...
Вообще идет отчет правительства, как идет реформа. И Гайдар отвечает, делает доклад, вот что сделано, какие трудности и так далее. Март или апрель месяц. ХасбулатовРуслан Хасбулатов — председатель Верховного Совета РСФСР/РФ (1991 – 1993), значит, высказывает, что нет, реформа не удалась. Ну как не удалась... Потому что пошли неплатежи. То есть стали говорить: нет денег, нечем платить… Это означает: печатайте, разгоняйте инфляцию. А значит, позиция правительства была: платите. Значит, либо у вас не покупают — денег нет, значит, ненужную продукцию производите, либо, значит... Ну, вот, понятно, либо уходите. То есть самый такой жесткий момент. Вот и я говорю сейчас уже по памяти. Реформа не удалась, надо... И Хасбулатов прилюдно задает вопрос: «Егор Тимурович, ну, почему вы не пошли по китайскому пути? Ведь так вот все вот интересно, последовательно, вот Китай уже, действительно, уже начал крупные реформы, никаких, так сказать, подвохов». Егор отвечает на трибуне: «Да потому что реформа в Китае идет под строгим контролем КПК, партии коммунистической. И она идет так: сначала аренда в сельском хозяйстве земли, потом выкуп, потом легкая промышленность, потом дальше, дальше, последовательно. Если что не так, КПК бьет по голове, увольняет и так далее, так далее. А у нас что сегодня?» Никакой власти нет, все развалено, никаких... Советские институты не действуют, губернаторы не слушаются центральную власть, потому что уже там зерна невозможно из Краснодара дозвони... достучаться до них, чтобы они в Москву послали. Ну, 18-й год. Там, значит, Нечаев следит за тем, где танкеры с зерном из Австралии, чтобы перенаправить их в Питер, потому что там зерна, муки на двое суток. Он говорит: «Какой китайский вариант, когда власти нет?» И... и потом самый главный вопрос: «И потом, Руслан Имранович, а где вы возьмете в России столько китайцев?» Зал, конечно, хохочет, но в этом есть не только шутка. Потому что это... вот то, что называется, ЯсинЕвгений Ясин — экономист, министр экономики РФ (1994 – 1997), министр без портфеля по экономическим вопросам, внутренним и внешним инвестициям в Правительстве РФ (1997 – 1998) сейчас называет рисовой культурой, когда они на каждом квадратном метре тяжело работают каждый день и так далее. Ну, мы совсем другие! И в каком-то другом месте Гайдар еще раз на эту тему пошутил. На каком-то заседании тоже, не помню кто говорит: «Ну, не можем мы построить капитализм, как в Германии. Там все четко, минута в минуту, все инженеры, вы же понимаете, чистота». А Егор говорит: «Ну, итальянский-то коммунизм можем... можем построить! Они полдня не работают, пьют красное вино и так далее, и тому подобное. Ну, итальянский-то можем построить?» Вот. Но это тоже было...
- Как вы восприняли отставку Егора Гайдара?
Как… Это тоже интересное событие. Ну, во-первых, я не... не буду сейчас, наверное, многие другие вспомнят, как шло голосование. Нет, я сейчас не помню деталей, но Гайдар был там третьим, по-моему, уж точно... Первым был ЛобовБорис Салтыков имеет в виду Юрия Скокова — секретаря Совета безопасности РФ (1992 – 1993) . Там было рейтинговое мягкое голосование, когда голосовали все кандидатуры одновременно и просто посмотрели по рейтингуРейтинговое голосование по кандидатурам на пост председателя Правительства РФ было проведено на VII съезде народных депутатов РФ 14 декабря 1992 г. Первое место занял Юрий Скоков (637 голосов), второе — Виктор Черномырдин (621 голос), третье — Егор Гайдар (400 голосов), кто на первом месте, кто на втором, кто на третьем и так далее. На первом был Лобов — это такой... ну, я не хочу никого из ныне живущих упоминать, но такой суперпатриот, отчасти прокоммунист, отчасти, такой современный ко... тот современный коммунизм, который, значит, уже даже РуцкойАлександр Руцкой — вице-президент РСФСР/РФ (1991 – 1993) разделял, да, модерновый коммунизм, но все-таки... И... главный секретарь Совета безопасности. И конечно, он был из старой команды Ельцина, из свердловской команды, из той аппаратной команды, и это было бы очень плохо. А вторым был Черномырдин.
Важно, что это называлось «мягкое рейтинговое голосование», когда вы не одного выбираете, а просто ставите кого-то на первое место, кого-то на второе и так далее. Так вот, первый был Лобов, второй был Черномырдин, получил вот эти баллы, и третий только Гайдар. То есть он явно не по... А съезд решал вот этот, нынешний, то есть тогдашний парламент решал, кого... кого назначать премьером. Так была устроена та старая Конституция. И была... были долгие переговоры, как себя вести там и так далее, и так далее. И Ельцин собирал правительство в этом... в зимнем саду там, в Кремле. Вот. И он выбирает, это его решение, Ельцин выбирает Черномырдина. Он только что сделал его министром топлива и энергетики, летом было... не летом... я сейчас уже не помню. Вот. Но выбирает Черномырдина, потому что, конечно, он газпромовец, он первый был, если хотите, даже за капитализм, потому что он за независимость компаний и так далее. Вот. И мы поняли, что, значит, правительство другое, после этого голосования мы идем от Кремля, где было голосование, по Ильинке, значит, в здание на... там где сейчас Администрация президента, на Старую площадь. Заседаем там у Гайдара в кабинете, на шестом этаже, кабинет премьер-министра. И он всем рассказывает, ну, как бы еще раз собрал всех, кто там был, и говорит: «Ну вот, я ухожу...» И я помню, что там обсуждались многие как бы... вот что делать, вот придет, наверное, новый человек на это место, придет на это место. Потому что ясно, что Черномырдин будет менять команду. Но он говорит, называет две фамилии. Я тоже скажу о содержании, текст, может быть, чуть-чуть другой, но по смыслу: обязательно должны остаться ЧубайсАнатолий Чубайс — председатель Госкомимущества РСФСР/РФ (1991 – 1994), автор российской модели приватизации, первый вице-премьер Правительства РФ (1994 – 1996, 1997 – 1998), руководитель Администрации президента РФ (1996 – 1997) и Салтыков. Чубайс, потому что мы только начали приватизацию, нельзя ее не провести, и никто, кроме Толи, не... или Анатолия Борисовича, не проведет. А Салтыков, потому что это единственный наш источник финансирования бюджета, потому что он входит в научный институт, почти у всех тоже такие запасные... свой институт, теперешний Институт Гайдара, он же туда ушел... Потом его еще раз вызвали на вице-премьера, когда уже, так сказать... Но он ученый, по сути дела, и по делу, и он его создал, этот институт, и так далее. То есть он говорил: а Борис должен обеспечить нам бюджет. На самом деле, осталось гораздо больше в правительстве Черномырдина, и слава богу, что многие люди продолжили реформу, но вот такая была странная фраза. И вот такие странные... не странные, а понятные аргументы. Вот. И после этого, конечно, уже скоро меня вызвал Виктор Степанович, а я был у Гайдара не просто министром в это время, а вице-премьером, отвечающим за весь соцблок. Потому что подошло время, когда пошли забастовки, неплатежи, невыплаты зарплат, и ко мне приходит Шохин и говорит: «Борис (или Боря)... Меня... уже договорились с Борисом Николаевичем, меня снимают». Ну, нужно приносить в жертву кого-то, да, не Ельцина же, не Гайдара же. Вице-премьера, который отвечает за соцблок. Что такое соцблок? Минтруд, Собес, Минкультуры, Минздрав, Миннауки, Минобр, тогда было отдельное Министерство образования. Вот и над ними всегда был вице-премьер, который курировал, собирал отдельные собрания там и так далее. Программа... был Шохин. Шохин говорит: «Все, значит, Борис Николаевич меня сдает». То есть надо показать, что он не справился, его удаляют. Ну, правда, его назначают на вице-премьера на внешнюю экономику тут же, Шохина, и он действительно подписывал и долги Парижскому клубу и так далее, и так далее, это уже его история. А меня назначают на... Это было летом, наверное, 92-го года. С лета 90... или с ранней осени я стал вице-премьером. Не теряя пост Миннауки. И Черномырдин, значит, в начале своего пути, наверное, в январе, может, в феврале вызывает меня. Я прихожу к нему в кабинет, он говорит: «Боря, ты знаешь...» Как-то ему было неудобно, а мы куда-то с ним съездили, в Новосибирск, что ли, и так далее. «Тут вот на тебя пожаловались, значит, в Новосибирске ты что-то не так ответил, но я решил, в общем, ты с... сосредоточься на науке».
И вот эти слова — «я считаю, что тебе надо сосредоточиться на науке» — означают, что мы тебя снимаем с вице-премьеров, иди обратно в свою науку, то есть ты министр науки. Я все понял, я говорю: «А кто на мое место?» Он говорит: «Яров». ЯровЮрий Яров — заместитель председателя Верховного Совета РСФСР/РФ (1991 – 1993), вице-премьер Правительства РФ (1992 – 1996) был тогда один из замов Хасбулатова из парламента, но такой, проельцинский, он его взял на вице-премьера по соцблоку. Юрий Федорович, по-моему, Яров, такой небольшого роста человек. Он тоже из команды чуть не питерских. Он был то ли зам секретаря Ленинградского обкома, там вот...
Контраст сильный, конечно, сильный. Во-первых, был скепсис и даже иногда такие дружеские насмешки над ним как над экономистом. Да. Ну, не с моей стороны, упаси бог.
Что, конечно, после Гайдара, который просто, ну, понятно, блестящий экономист, особенно макроэкономист. Но Виктор Степанович, конечно, во-первых, великолепный управленец, как... как управленец именно, да. Организатор, кого с кем, очень хитрый человек. То есть может, так сказать, на голубом глазу тебе чего-то там не то говорить и смотреть на твою реакцию, значит. Ну, знаменитый острослов, это понятно, довольно жесткий и резкий человек. Но все-таки вот так своих никогда не бросал тоже, вот так уж совсем, да. Он бы мог меня просто уволить, но, во-первых, не за что, наверное, особенно, во-вторых, знал, что у него нет замены на науку, да, а на соцблок, кто он понимал, кара... он его понимал гораздо больше и шире, и там действительно другие задачи. Ну, тут наука — все-таки узкая сфера, а там и здравоохранение, и собес, и труд там, и так далее. И, слава богу, я, в общем, ушел. Но у него, вот я даже недавно интервью это давал, у него было такое... такой был пиетет перед академиками, вообще перед крупными учеными. Он даже произносил слово «акадэмик». Вот он мне звонит и говорит, вот сразу, быстро, когда... примерно то, что я сейчас говорил, произошло, потом он звонит и говорит: «Борис, завтра иди в Акадэмию». Я говорю: «А что такое?» «Ну, я им программу свою должен представить, и вообще тут будет какая-то смена вех, — говорит, — такая резкая». И он понимал, что Академия — это мощная структура, поэтому с ней надо как-то контакт... Тем более что они все-таки... Конечно, ОсиповЮрий Осипов — президент РАН (1991 – 2013) — человек Ельцина, он это знал. Но он понимал, что он должен строить какие-то свои отношения с тем же Юрием Сергеевичем, который бессменный президент до сих пор, как вы знаете, хотя его пригласил в Москву, конечно, Борис Николаевич, как молодого академика, тогда лет пятидесяти, для академиков это очень мало, из Свердловска, он был директором одного из математических институтов, таких полузакрытых, только-только стал академиком, и Ельцин выбрал его как президента-организатора Российской академии наук. Борис Салтыков о создании Российской академии наук
Потому что это тоже история отдельная. Ведь была Академия наук СССР, она была горбачевской, и Горбачев, как только избрали Ельцина, и шла борьба... У каждого была своя тусовка. Горбачев, когда избрали Ельцина, издал указ специальный, по которому он передал всю собственность АН СССР, то есть институты, здания, имущество, самой АН СССР как независимой организации. И Ельцин уже не мог использовать это как в России, потому что территория-то одна, та же Россия, но Академия наук СССР существовала в июле месяце и никуда... И все имущество было там. А всякое... Шутка была такая, но в ней доля правды есть: всякое уважающее себя государство должно иметь национальную футбольную... футбольную команду, национальный балет и национальную фундаментальную науку. Вот такая шутка была. Ельцин задумал создать Российскую академию наук, российскую. Что делать, когда уже АН СССР имеет всю собственность? Из кого делать? Только из вузов. Хотя был один момент, но он не... не... как бы не использован был, мало кто знал, что Сибирское отделение АН СССР, Сибирское отделение, знаете, тогда был КоптюгВалентин Коптюг (1931 – 1997) — химик, председатель Сибирского отделения, вице-президент АН СССР/РАН (1980 – 1997) — вице-президент по Сибирскому отделению, великолепный... великолепный химик, вот, коммунист до мозга костей, мы с ним спорили много раз о стране, но он блестящий ученый. Так вот, никто не знал, что СО, Сибирское отделение АН СССР финансировалось из бюджета России, РСФСР, а не из союзного бюджета. Так исторически сложилось. Оно воз... возникло там, значит, в России как бы, может быть, для того чтобы раз... что-то дать, и это был повод сказать: вот на... ядро Российской академии наук! Поехали к нему, а я уж не знаю кто, но мне передали такой разговор. Коптюг сказал: «Я академик Академии наук СССР и умру им, никакая мне ваша российская не нужна». И это лопнуло. Значит, что остается? Из вузов. Осипов объявляет, его Ельцин назначает ди... президент-организатор, такая должность, новой Академии наук. Делает... дает ему 150 вакансий, новых, под новую Академию. Но кого туда можно звать? В основном из вузов. Там то... тоже были прекрасные ученые, но вузы всегда были в сторонке от Академии большой, да, и так их держали на холодке. И, значит... ну, и из отраслевой науки, может быть, какой-то из оборонной науки. Дали 150 вузов... 150 мест. Октябрь месяц, я уже министр, идет так называемое объединительное собрание... общее собрание Академии наук.
Значит, уже есть 150 мест «новых» в кавычках академиков, которых скоро изберут, и есть старая Академия. Значит, спор идет простой: кто даст бюджет Академии на следующий год, на 92-й год? Значит, вот-вот он, на пороге, кто финансировать будет? Это же огромная армия людей, зданий и так далее. МарчукГурий Марчук — математик, геофизик, президент АН СССР (1986 – 1991), который... Гурий Иванович, который был тогда президент Академии наук СССР, говорит: я договорился с Горбачевым, он даст бюджет 92-го года. Октябрь 91-го. ВелиховЕвгений Велихов — физик, вице-президент АН СССР/РАН (1978 – 1996), который был и тогда уже проельцинец, да, он с ним дружил там и так далее, как и сейчас, и слава богу, я не помню точные слова, но по смыслу, выходит на трибуну и говорит: «Я договорился с Ельциным, что он даст бюджет, российский бюджет на Академию наук. Только никакого СССР вашего уже не будет. И никакого бюджета Горбачева не будет». Значит, начинается вот эта дискуссия, спор, кто даст деньги. Вопрос-то простой. Конечно, после всякого шума говорят: нет, давайте объединяться, давайте вот эту новую академию вольем в эсэсэсэровскую, а эсэсэсэровскую назовем российской, потому что, на самом деле, это же возрождение, она же была-то образована императором как Российская императорская акаде... Российская императорская академия наук. При советской власти она стала советской.
