Интервью с Алексеем Яблоковым
Гайдар хорошее впечатление произвел. Гайдар... ГайдарЕгор Гайдар — заместитель председателя Правительства РСФСР/РФ (1991 – 1992), и.о. премьер-министра РФ (июнь — декабрь 1992 г.) произвел впечатление, ну, человека примерно так же, так же настроенного, как и я. То есть надо сделать все, чтобы Россия как можно быстрее перешла от тоталитарного коммунистического прошлого, настоящего к демократическому обществу с открытой экономикой. Вот он был настроен на это, это реальный настрой был. Это... был не какой-то там...
Я абсолютно верил в то, что говорил Гайдар, и я вообще так не... не особенно разбирался с... вот сейчас с обратным расчетом ЯвлинскийГригорий Явлинский — экономист, автор программы «500 дней», в 1991 г. рассматривался Ельциным в качестве одного из кандидатов на пост председателя правительства говорит: а вот я там не соглашался с тем-то. Я знал, что Явлинский... я встречал тогда Явлинского, он... знал, что Гайдар согласился, а Явлинский не согласился. А какие были детали — я не понимал, я не знал этого. Поэтому не... не видел. А, пожалуй, к ЧубайсуАнатолий Чубайс — председатель Госкомимущества РСФСР/РФ (1991 – 1994), автор российской модели приватизации я стал только плохо относиться, вот из той команды, из гайдаровской команды я относился к Чубайсу плохо.
Из-за одного случая, который лично был связан со мной. Шел спор о том, кому будет принадлежать здание, которое занимало до этого Министерство экологии Советского Союза.
И это здание... мы хотели, чтобы это здание принадлежало Министерству экологии Российской Федерации. А Чубайс на это здание положил глаз. Я был на заседании, не на заседании, ну, у Чубайса в его комитете, вместе с Даниловым-ДанильяномВиктор Данилов-Данильян — экономист, эколог, министр экологии РСФСР/РФ (1991 – 1996), который был министром экологии, российским, и я на его стороне был. Я пришел вместе с Даниловым убеждать Чубайса, что нельзя отбирать это здание. А Чубайс командовал... он был тогда каким-то этим самым начальником этих всех... Комитета по имуществу, гос... Госимущества, что-то в этом роде. И я увидел, что Чубайс, вот у меня такое ощущение, да, не ставит интересы России выше... он, ну... для него интересы, как я понимаю, российские, общегосударственные, меньше, чем... менее значимы, чем его какие-то о... чем его какие-то ведомственные соображения. Вот тогда он мне очень не понравился. Вот тогда он не понравился.
- Чем вы занимались после путча?
Я... несколько раз пытался вспомнить, а вот как шла. а никак, я не помню. Я не помню, как шла вот эта жизнь в Кремле. Я не помню, как шла эта жизнь в Белом доме. Меня это мало трогало. Я занимался экологическими проблемами. Их было так много, они были такие серьезные, что мне этого хватало вот так вот,
Дальше, конечно, большой кусок или там полгода жизни — это было связано с правительственной комиссией по захоронению радиоактивных отходов в морях, окружающих Российскую Федерацию. Значит, это опять же одна из гирь... гирь, больших или маленьких гирек из советского прошлого. КозыревАндрей Козырев — министр иностранных дел РСФСР/РФ (1990 – 1996) министр иностранных дел, Козырев предложил мне возглавить эту правительственную комиссиюПравительственная комиссия по вопросам, связанным с захоронением в море радиоактивных отходов, была образована 24 октября 1992 г. Значит, во время Советского Союза огромное количество радиоактивных отходов, неизвестно какое, в нарушение всех соглашений, то есть мы официально говорили, что... Советский Союз говорил, что нет-нет, мы ничего, мы все соблюдаем, все международные договоры, никуда мы ничего не сбрасываем, не выкидываем, а на самом деле сбрасывали, выкидывали в эту самую... в море.
Так вот, значит, я согласился. Был специальный указ президента... указ председателя правительства, Ельцин был председателем правительства, о назначении меня вот этим председателем правительственной комиссии. Это дало мне большие возможности, ну, то есть все полномочия. Для меня это была новая проблема, то есть я Чернобылем занимался, но этим не занимался. Оказалось... Значит, и мы запросили все структуры и ведомства, которые были связаны с этим, чтобы они нам представили... Они нам представили. И когда нам все это было представлено в комиссию нашу, комиссию, мою комиссию, когда мы это все положили на стол у меня в кабинете и. посмотрели...
Оказалось, огромное количество радиоактивных отходов было затоплено. Затапливались целыми судами. Суда нагружались контейнерами с радио... и они затапливались. Затапливались везде. Где-то сливались, где-то сливались радиоактивные отходы, просто сливались, суда выходили в море и... А радиоактивные отходы образуются, если у нас есть атомные подводные лодки, то у вас есть радиоактивные отходы обязательно. Значит, в разных странах они... ну, в Америке там, где-то отдельно хранятся нам больших площадках там и так далее, мы этого не делали. Просто сливали и затапливали. Сливали, жидкие отходы сливали, вплоть до того, что в Балтике сливали в Баренцевом море сливали, в Японском море. Но не только сами контейнеры с радиоактивными отходами, это бы еще полбеды, — атомные подводные лодки целиком, или реакторы. Например, у атомного ледокола «Ленин» был аварийный атомный реактор, они сделали... они просто его погнали к белому... к этому самому... в Карское море, вырезают днище, опускают этот реактор на дно, где-то затапливают, и все. И таким вот образом оказалось, что Россия... не Россия, а Советский Союз затопил огромное количество радиоактивных... до сих пор лежащих там, в море, радиоактивных отходов, которые будут очень долго лежать.
Оказалось, что затоплено там порядка 10 миллионов кюри. Это жуткое количество! Это жуткое количество отходов, жуткое количество, которые могут изменить ситуацию, радиологическую ситуацию в морях, если они бы все вышли, и так далее.
Когда все это было сделано, и это было сделано большой... значит, небольшой, но страниц на 100 докладИтоги работы комиссии были опубликованы в 1993 г. в брошюре «Факты и проблемы, связанные с захоронением радиоактивных отходов в морях, омывающих территорию Российской Федерации», которая также известна как «Белая книга» я прихожу к Ельцину, председателю правительства, и говорю: Борис Николаевич... Вот тогда бы один из таких разговоров, который мне очень запомнился. Я говорю: смотрите, вот это страшные факты, страшные факты, говорящие о том, что в морях России лежит жуткое количество ради... в Японском море, около Камчатки, у Новой Земли и так далее. Я говорю: давайте... И это... это все секретно. Я говорю: давайте все это опубликуем. Ведь это же не российская беда, это Советский Союз сделал, давайте очистим... очистим руки, чтобы у России были чистые руки. Это не наше дело. Вот мы как история, опубликуем и все. И он дал... согласился с этим. Давайте, говорит, опубликуем. Давайте опубликуем. И я своей властью. Тогда... Это интерес... интересное было время, не было... Формально я не помню, вот мне достаточно было слов Ельцина, что «давайте опубликуем», чтобы я всю эту белую книгу тиражом 500... Да, написал записочку там какому-то администратору в Кремле: прошу 500 экземпляров размножить на этот самом... на... экземпляры переплести там и так далее, и так далее. Не как книгу... Дальше пишу записочку: прошу по всем посольствам 150 экземпляров разослать или там сколько, по два... по два экземпляра в посольство, по три там, сколько... 120 посольств, сколько... 130 посольств. Вот и все. И у меня осталось какое-то. Мы разослали всем членам комиссии, всем... всем ведомствам. То есть книжка не была опубликована как таковая, она просто была открыта, эти данные были открыты. На меня до сих пор военные и Минатом... вот первый серьезный зуб они на меня нарисовали тогда, когда я вот эти все данные, пользуясь своим отношением... хорошими отношениями с Ельциным, значит, открыл, рассекретил, рассекретил. Потом они согласились, в общем, что это надо было сделать, но тогда они были жутко злы, потому что я это сделал, без их согласования.
Как советник я редко встречался с Ельциным, редко, редко встречался. Как советник у меня было право на встречи с ним. И, собственно, для этого я и был советником Ельцина. Значит, мы работали так. Я накапливал для него какие-то вопросы, которые не мог сам решить с помощью там министров или там каких-то там ведомств, и которые должен был обязательно решить сам Ельцин. И примерно один раз в два или три месяца я просил у Ельцина встречу, личную встречу. Эти встречи продолжались час-полтора. Я подробно докладывал Ельцину какие-то вопросы, и он... и говорил: вот так или так, так или так, так или так? Он говорил: так, так, так, так... Примерно так. Он никогда не говорил там: давайте сделаем то-то там. Никакие задачи передо мной не ставил. Ставились задачи мной. Видимо, и Бурбулис, и Ельцин понимали, что я обеспокоен вот этими экологическими проблемами, и я ставлю перед ними эти проблемы экологические. Не они меня заставляют... Ну, правда, вот эти самые радиоактивные отходы — это был Козырев, а не я, я не знал об этом. Значит, все встречи были очень интересными. Я, например, вспоминаю... Ну, их было, наверное, пять или шесть, потому что дальше жизнь пошла по-другому, еще мы об этом поговорим. Вспоминаю встречу по поводу пестицидов.
Вот я ему рассказываю — пестициды. Вот говорю: нельзя такое количество пестицидов использовать, надо резко сокращать количество пестицидов, потому что это и здоровье страдает, и вот мы видим, что и то-то, то-то, и это. Он говорит: так, интересно, а вот... а мне говорили... И он назвал, он показал удивительную осведомленность. А мне говорили, что вот без пести... Я ему говорю: ну, вот, без пестицидов можно так урожай — 35 центнеров мы можем просто получать... А мне говорили, что вот без пестицидов этого нельзя сделать. Я говорю: ну, давайте разберемся, вот то-то и то-то. В общем, это серьезные были разговоры, понимаешь. Он был не... как бы это сказать... Все разговоры были по делу. Он с интересом, со вниманием, с глубиной влезал в эти разговоры. Вот еще разговор помню — по биологическому оружию. Проблема была такая: уперлись вот во что. В Свердловске был закрытый институт, секретный, подземный, который производил биологическое оружие. В 1979 году, по-моему, в 1979 году, оттуда случайно в результате какой-то там аварии вырвалось, вырвался, вырвала сибирскую язвуЭпидемия сибирской язвы в Свердловске, вызванная, по одной из версий, утечкой биоматериала из НИИ бактерийных вакцинных препаратов Минобороны СССР (Свердловск-19), произошла весной 1979 г. и в Свердловске была массовая гибель людей из-за сибирской язвы. Тогда сделали вид, что это было… скрыть было невозможно (там многие десятки людей погибли), что это природная сибирская язва, какое-то там, какая-то, какая-то. Хотя специалистам уже и тогда было ясно, что такого быть не может. Так вот, проблема была вот в чем — чтобы сделать так, чтобы семьи людей, которые погибли от сибирской язвы, значит, кормильцы которых погибли от сибирской язвы, чтобы получали пенсию, поддержку от государства, как будто это семьи военнослужащих, погибших на войне или там, ну, погибших военнослужащих. Для этого нужно было изменить закон, нужно… Для этого нужно было, чтобы Ельцин поддержал это изменение закона. И вот я, как сейчас помню... Да, и нужно… Проблема была в том — доказать, что это было секретное... секретное оружие. Все документы были уничтожены. Когда я запросил документы, все документы я запросил, пользуясь своими... властью своей — пришлите мне документы, а они прислали справочку — все документы уничтожены по этому случаю. И доказать этим законодателям, Верховный Совет, чтобы они приняли закон, на основании чего эти самые люди будут получ… умерли и умерли. Семьи страдают? Страдают. Ну, мало ли, как страдают семьи. Доказать нужно, что это связано было с оборонными, с оборонными какими-то вещами. Доказательство знаешь какое было? В справке об уничтожении документов было написано: «Уничтожены документы, связанные с биологическим оружием». Это с… Я говорю: вот справка есть. Он говорит… И вот я уже детально не помню, но помню его выражение. Он обманывать меня не мог, он… многие говорят, что он знал там об этом. Он говорит: «Значит, они меня обманули». Вот его была реакция, когда я ему сказал: смотри, вот это же, это… есть доказательство того, что это было секретное производство биологического оружия. «Значит, они меня обманули», — вот его, буквально его слова. Причем, он сказал это с такой болью, что я запомнил это. Я уверен, что он не врал. А что ему врать? Мы говорим один на один, никого нету, никого… он не под камеру, он не под чему. Не… нечего ему передо мной выпендряться и врать. Он действительно этого не знал. Потом уже я встречался с этими людьми. Я потом уже... их перевели в Вятку. Я поехал в какой-то институт. Там еще много чего делали по… по этому Но тогда это удалось сделать все-таки. Вот такой… Поэтому у меня встреча с Ельциным, все встречи с Ельциным, вот когда один на один, у меня остались очень сильные впечатления. Это человек, обеспокоенный судьбой России, человек, искренне стремящийся сделать что-то для России, все, что он может, сделать для России. У меня с Ельциным были еще встречи, но они были не один на один, а я как советник сопровождал Ельцина во многих его поездках, в нескольких поездках. Это было сделано... надо вот доброе слово сказать насчет КорабельщиковаАнатолий Корабельщиков — помощник президента РФ (1991 – 1998) У Ельцина был помощник, который пришел с ним еще из Московского комитета партии, где был Ельцин секретарем. Как уж они там до этого — не знаю. Корабельщиков. И он такой хороший мужик был. Он… мы с ним в очень дружеских отношениях были. И он составлял расписание Ельцина, личное вот дневное расписание. И он мне многие вещи советовал, как лучше, как… Вот Корабельщиков. Корабельщиков знал, что я люблю ездить, что я хотел бы с Ельциным. Потому что многие экологические проблемы на местах, я прямо ему готов… Одно дело — в кабинете рассказывать, а другое дело — прямо.
Я думаю, что это было... 1993, наверное, 1993 год — поездка на Астраханский газоконденсатный комбинат. Там была проблема.Потому что там были выбросы, время от времени там в результате сбоев технологий что ль, в общем, облако сернистого газа накрывало поселок ближайший. И там люди гибли, в общем, была проблема, огромная проблема. Астраханский газоконденсат... А это нефть, ну, и так газоконденсат, и там и сера, там и так далее. Там все это. Поехали. Приезжаем. Сидим за столом, разговариваем. Обедаем. Значит, мы обедаем перед тем, как выйти... А там дальше будет митинг. Мы должны пообедать, и дальше Ельцин идет на митинг. Тут это самое… Я ему говорю: «Борис Николаевич, вот так производство нельзя вести. Тут радиоактивные отходы, ядерные взрывы были сделаны. Там…» В общем, он меня прямо грубо очень как-то: не ваше дело, не влезайте. Необычно грубо так. А это общий стол. Мы все сидим, там человек 15 сидит за столом. Я вылезаю со своими экологическими проблемами, он меня обрывает: не надо этого, не надо, не надо. У меня пружинка тоже есть, не хуже, чем у него, наверное, бывает. Я говорю — нет вот, опять. Он меня еще резче — раз! — обрывает. Ну, ладно, думаю, я уныл совсем уж, ну, президент дважды оборвал там, не дал сказать, там и все такое прочее. Совсем уже, значит, расстроился. Выходит он на балкон и, значит, там внизу несколько тысяч человек стоит. Он начинает: «Я знаю, какие экологические проблемы у вас. Я з… понимаю эти проблемы. Мы будем решать эти проблемы». То есть, то, что он меня оборвал, и то, что он меня недослушал, он с этого начал свое выступление. Вот понимаешь, как интересно. Я-то расстроился, что он меня посадил и там, я не знаю, тюкнул, а он понял всю эту важность, что, мол, то, что я ему говорил. И об этом именно, об этих экологических проблемах стал говорить людям. И они очень поняли, они очень встретили, они очень… То есть он… он здорово умел… он чувствовал толпу, он чувствовал… Вот он был трибуном настоящим, вот то есть он понимал, как… что тревожит людей. Для меня Ельцин… два разных Ельцина есть. Ельцин — вот 1990, 1991, 1992, 1993 год — до расстрела Белого дома, после расстрела Белого дома, и совсем последние время, вот 1995, 1996, 1997 год. Даже три, может быть, но два разных Ельцина. До расстрела Белого дома.
Я вошел в жесткий конфликт с Ельциным, вот единственный и серьезный и… в результате расстрела Белого дома. Все шло к этому. Значит, мы знали, мы понимали, что конфликт между Ельциным и Верховным Советом очень глубокий. И он должен быть как-то решен, этот конфликт.
И летом было ясно, что вот этот конфликт больше, больше, мы об этом все время говорили, как это, как это сделать... И у меня была идея вот какая.
Ну, значит, нужно было просто подкупить, привлечь на свою сторону, если официально говорить, примерно 200 и ли 300 человек. И тогда у ХасбулатоваРуслан Хасбулатов — председатель Верховного Совета РСФСР/РФ (1991 – 1993) Верховный Совет... не будет достаточно голосов, чтобы объявить импичмент президенту. Тогда Верховный Совет будет безопасен для Ельцина, понимаете. Значит, нужно… шла речь о том, чтобы 200 или 300 человек... Ну, как? Ну, предложить работу в органах государственной власти, там какие-то там, как-то решить, помочь в решении каких-то… Ну, вот так. Эту персональную работу провести со всеми и убедить их поддержать Ельцина, а не Хасбулатова. Вот Предложить ему работу в Москве. Многие были не москвичи, предложить работу в Москве, предложить квартиры московские. Ну, как это делается? Ну, вот таким образом, вот такой… такой был… Я от отчаяния... Я не люблю таких вещей, но вот так… Мне казалось, что это было бы правильно. А когда… А одновременно, сейчас мы по воспоминаниям-то знаем, что другие-то, многие другие по-другому совсем смотрели. Там КоржаковАлександр Коржаков — начальник Службы безопасности президента РСФСР/РФ (1991 – 1996) знаешь, что советовал там — польем слезоточивым газом или там каким-то там усыпляющим газом с этого самого, с балконов Верховного Совета, если они будут там импичмент устраивать. Вот ведь что было. Это же в воспоминаниях написано. Тогда я этого ничего не знал, ничего этого не знал, что другой такая… Но чувствовалось-то вот нагнетание, что вот это все шло, к этому шло.
Алексей Яблоков об отставке с поста советника президента
И когда произошел расстрел Верховного Совета, вот этот весь конфликт, я подал заявление Ельцину, что прошу освободить меня. Я по-прежнему считаю необходимым развитие России в демократическом направлении, я считаю... но я не хочу быть рядом с вами после этого расстрела. У меня были друзья там, в Верховном Совете, которые сидели. Ну, в общем, я... я считал это неправильным, вообще, неправильный путь решения государственных проблем. Но дальше произошло следующее.
Корабельщиков тогда убедил Ельцина, убедил Ельцина, что от Яблокова не надо избавляться, надо, надо его удержать как-то. И появился указ. Корабельщиков меня тогда спросил — а что, что, что ты хочешь, вообще, как? Я говорю: ну, вот, давайте в Совет безопасности что ли я тогда комиссию по экологической безопасности сделаю какую-то. Хоть как-то чтобы участвовать в решении экологических. Для меня было приоритетом решение экологических проблем. Да, вот с Ельциным я не могу. Но я хочу работать в этом направлении, я хочу делать. И что я могу делать? И вот я предложил. Указ начинается, он опубликован: «Учитывая желание Яблокова, сосредоточиться на работе в Совете безопасности, освободить его от должности советника и назначить председателеммежведомственная комиссииМежведомственная комиссия Совета безопасности РФ по экологическим проблемам образована указом президента РФ от 13 июля 1993 г. Тем же указом Алексей Яблоков был назначен ее председателем по экологической безопасности». Вот так начался мой, может быть, самый главный этап работы с Ельциным, когда я был на некотором расстоянии от него, но когда я мог... чувствовал его поддержку, потому что я был назначенАлексей Яблоков был освобожден от должности советника президента РФ по вопросам экологии и охраны здоровья указом президента РФ от 29 декабря 1993 г. указом президента на эту самую должность — руководитель совета… межведомственной комиссии. Таких комиссий было очень мало. И я подумал... придумал следующий ход, чтобы это была не просто комиссия, болтовня, а чтобы в положении об этой комиссии было сказано следующее: решения, принятые комиссией, обязательны для рассмотрения соответствующими органами. Вот эту формулировку, я уж не помню, кто придумал, я... может быть, и я сам, тогда я горжусь этим. Черт его знает. Потому что это… Вы понимаете, что это значит. Это значит, если я что-то на этой комиссии обсуждаю и решаю, то увернуться, замолчать, сделать вид, что этого решения не было, нельзя.
- Какие вопросы обсуждались в комиссии Совета безопасности РФ по экологической безопасности?
Комиссия, она оказалась невероятно продуктивной, вот такой. В ее состав вошли 19 или там 20, 21 заместителей министра или руководителей ведомств, там Росгидромет, там Госкомитет... Если Госкомитет, то прямо руководитель Госкомитета, если министерство — замминистра этих самых… обороны, да, замминистра КГБ или там как он назывался, там кто-то еще. То есть это было… Это комиссия, которая могла, исходя из своего состава, сразу принимать какие-то решения, которые могли автоматом выполняться. То есть эти люди, которые принимали, коллективно принимали решение, они свою служебную деятельность даже выполняли. Мы рассмотрели невероятное множество проблем. Некоторые совершенно, которые до этого не рассматривались. Ну, например, экологическая безопасность космической деятельности. Впервые, впервые в мире мы об этом поставили вопрос. И это было специальное решение этой самой комиссии.
Ну, вот сейчас, смотрите... Значит, смотрите. Каждый вопрос, который ставился на комиссию, он специально подготавливался. Выделялся специальной комиссией, специальная рабочая группа во главе с руководителем ведомства, ведомства Ростехнадзор, Росгидромет, там какой-то еще, там Минздрав, там замминистра возглавляли. И они делали этот доклад на этой комиссии, понимаете, и решения, которые мы принимали, это… они были очень серьезные. Ну, вот я вам просто перечислю, сейчас прямо по этому самому... О первоочередных мерах по обеспечению ядерно-радиационной безопасности атомной подводной лодки «Комсомолец»Атомная подводная лодка «Комсомолец» ВМФ СССР затонула в Норвежском море в результате пожара 7 апреля 1989 г. Это была огромная проблема. Потому что "Комсомолец" утонул и на ней, на него у него на борту были и торпедоракеты с плутониевым зарядом, и сам реактор, и там это пришлось здорово повозиться, чтобы эта проблема... ну, как-то, хоть как-то там… спускаемый аппарат там, закрыть их там чехлами там на глубине там большой. О неотложных мерах по снижению экологического риска от техногенных аварий и катастроф. Теперь. Ну, вот, например, о комплексе мер по обеспечению экологической безопасности при уничтожении химического оружия. Тоже впервые поставлен вопрос. Уничтожение химического оружия – это огромная проблема. У нас накопилось за советское время там жуткое количество этого оружия, которое нужно было уничтожать. И по международным соглашениям, которые мы подписали, мы обязаны были уничтожать. Но как уничтожать? Мы специально об этом говорили с привлечением и Минобороны, и всех остальных структур этого комитета, который был создан специально, госкомитет, о котором для уничтожения химического оружия. Обеспечить экологическую безопасность. Об организации системы наблюдений за ультрафиолетовой радиацией как мера по обеспечению экологической безопасности Российской Федерации. Об осуществлении мероприятий по защите территорий северного Прикаспия от затопления и подтопления. Помните, это было огромный… время, когда вдруг Каспий начал подниматься. И огромные территории на Каспии, десятки, сотни квадратных километров стали заливаться водой. Эта проблема у нас очень серьезно рассматривалась. О качестве продовольственного сырья и продуктов питания и усиления контроля за их ввозом, производством и реализацией. Экологический риск от загрязнения поземных вод. Об угрозе экологической безопасности России в связи с истощением и расхищением лесных ресурсов.
Комиссия сыграла огромную роль тогда, когда у нас были очень слабые министерства, когда не было денег на то, чтобы заниматься экологией. Комиссия была центром экологической, экологического управления государством. Вот так вот я бы сейчас так сказал. К сожалению, начиная примерно с 1995 года эффективность работы комиссии меньше, меньше, меньше.
Алексей Яблоков о конфликте с Виктором Черномырдиным
Почему? Не знаю. Я знаю, что этот самый ЧерномырдинВиктор Черномырдин — премьер-министр РФ (1992 – 1998) написал меня, писал на меня доносы, что Яблоков там экстремист. А это было после того, как мы с Даниловым-Данильяном подготовили указ президента об устойчивом развитии. Вот мы все говорим об устойчивом развитии там и так далее, вот Рио-де-Жанейро, такая Организация объединенных наций устойч… Вот сейчас в этом году будет 20 лет. Опять Генеральная ассамблея по устойчивому развитию. А тогда и до сих пор единственным документом — это был указУказ президента РФ «О концепции перехода Российской Федерации к устойчивому развитию» подписан 1 апреля 1996 г. который подготовил Данилов-Данильян и я по устойчивому развитию. И Ельцин его подписал.
В бешенство пришел Черномырдин. Потому что по этому указу, да вообще по моим… Я заставлял это самое правительство кое-какие вещи рассматривать, которые они не хотели рассматривать. Он писал на меня Ельцину донос за доносом, видимо. Один я видел сам собственными глазами, где он считает, называет меня, что моя деятельность экстремистская, что она препятствует развитию экономики, и что Яблокова надо гнать из Кремля. Черномырдин. Но дело не в Черномырдине. А дело было вот в чем, что шаг за шагом развитие страны шло не по пути такого нормального развития свободной рыночной экономики, демократическое развитие, как мы все мечтали, а все больше и больше оно шло по пути... как бы это по точнее сказать, хищнического использования природных ресурсов, хищнического использования, быстрого обогащения. Когда люди... главной задачей было богатство любой ценой, любой ценой! Понимаете вот... То ли это открытое, открылось... открылось обществу, мы увидали это самое общество потребления на Западе, у всех вот глаза и так далее. Жадность обуяла! Ну, вот все решения постепенно при Ельцине стали все больше и больше ориентированными на то, чтобы получить быстро, немедленно эти самые... ценой того, что пускай будут там экологические проблемы в будущем и так далее, это наплевать на это, все это...
