«Силаев вышел из кабинета» – страница 1,10

«Сегодня Силаев, без сомнения, входит в первую тройку наиболее заметных российских политиков. С его именем связывают не только радикальные программы Кабинета министров и особый политический стиль, который определяют сдержанность, здравый смысл, способность к диалогу с оппонентами. Возможно, именно эти качества (а не интриги внутри российского руководства, на которые намекают наблюдатели) объясняют выбор Государственного совета. 17 сентября российский премьер получил предложение возглавить Межреспубликанский экономический комитет. <…>

Сегодня Иван Силаев отвечает на вопросы обозревателя «МН» Людмилы Телень.

– Неделю назад журналисты обсуждали слух о вашей отставке с поста председателя комитета по оперативному управлению, возврате в российское правительство. Что это, дым без огня или вы принимали такое решение, но потом изменили его?

– Я не раз говорил, что останусь российским премьером до тех пор, пока мне доверяют. Это были не случайные заявления, а продуманная позиция. Поэтому я действительно был намерен сосредоточиться на работе в российском правительстве. Но накануне заседания Госсовета по прямому телефону позвонил Ельцин и вдруг заговорил о том, что мне надо возглавить Межреспубликанский комитет.

– У вас не возникло мысли, что Президента России более не устраивает курс правительства?

– Нет, президент определенно заявил, что его отношение ко мне и к деятельности кабинета не изменилось. Свою позицию он аргументировал следующим образом. Сейчас многое зависит от того, кто окажется во главе новых межреспубликанских органов. А вдруг на высоких постах вновь окажутся люди, которые не принимают радикальной рыночной политики? Ельцин особо подчеркнул при этом, что мой уход вызывает у него сожаление.<…>

– И все-таки вы решили оставить российский кабинет. Из чувства долга?

– Скорее из соображений целесообразности. Энергия российского правительства в большой степени уходила на борьбу с центром. Чтобы этого не повторилось, во главе нового комитета должен был оказаться человек, на себе испытавший, что такое противостояние центр – республика. Уж он-то не станет давить суверенные государства, навязывать им волевые решения… <…>

– Говорят, у вас там бывали конфликты?

– С представителями республик – нет.

– А нашумевшая история с Лужковым?

– Ну, это был скорее неприятный, но все-таки рабочий эпизод. Вице-мэр Москвы обвинил российское правительство едва ли не в узурпации центральной власти, имея в виду наши акты, принятые 19–21 августа и сразу после этих дней. Однако в тот период все республики, не только Россия, пытались защитить свой авторитет. У нас была лишь одна особенность: в российской столице находились союзные структуры. Кстати, Россия уже отменила целый ряд актов «военного» времени. Так что повода для столь бурных эмоций у Лужкова просто не было. Надо сказать, что после заседания он признал, что погорячился, и мы перешли к мирному обсуждению проблем. <…>

– Проявляют ли интерес к договору балтийские страны?

– Несомненный. На днях в Таллинне прошла встреча на уровне премьеров и их заместителей из всех республик. Насколько я понял, они опасаются одного: как бы далекие от экономики политики не сорвали договоренностей. К сожалению, это пока весьма возможно. <…>».

 

«Рукописи не горят. А люди?» – страница 2

«Доктор филологии Виктор Дерягин заперся в хранилище рукописей, пригрозив самосожжением. На этот крайний шаг заведующий отделом рукописей Государственной публичной библиотеки СССР имени Ленина пошел в знак протеста против разграбления, с его точки зрения, уникальных фондов.

Как известно, кабинет директора библиотеки временно захватили представители еврейской религиозной общины хасидов. Многочасовые молитвы они перемежали требованиям отдать хранящиеся в Ленинке книги и рукописи из бывшего собрания раввина Шнеерсона. Это и вызвало протест Дерягина, который принял необычную форму. Запершись в хранилище. Дерягин известил о своем решении министра культуры СССР Н. Губенко, который обещал сообщить о случившемся Президенту СССР.

Корреспонденту… удалось с помощью сотрудников отдела рукописей переговорить с Дерягиным через зарешеченную дверь. Доктор филологии подтвердил, что тверд в своем решении таким способом добиваться защиты интересов библиотеки, являющейся всенародным достоянием. <…>».

 

«Когда просятся в наш дом» – страница 3

«Наблюдаемый ныне разлом СССР произошел по границам союзных республик. Но практически каждый из образовавшихся осколков сам в трещинах. Одни пролегли по уготованным им прежним режимом линиям – границам автономий, другие – по границам сознания «свои-чужие», которые в тоталитарной стране первым делом разделяют людей разных национальностей. <…>

Похоже, независимость иных союзных республик будет оплачена либо массовым исходом из их пределов национальных меньшинств, либо пересмотром самих этих пределов. Едва ли приходится ожидать, что прежде там успеют сложиться режимы, способные убедить свои меньшинства остаться с собой наедине. Кто-то должен выступить внешним гарантом, возможно, соправителем. <…>

Хотим мы того или нет, но среди тех, кто чувствует себя в опасности в новых независимых республиках, многие рассчитывают ныне на Россию. И стрясись у них беда, побегут они в массе своей именно в Россию, как это было с турками из Узбекистана, армянами из Баку, не говоря уже о русских из Таджикистана. Из опыта их устройства нетрудно предсказать, что в своем нынешнем состоянии Россия вряд ли выдержит новую волну иммиграции чуть большей высоты. Вот и осетины бегут из Южной Осетии в Северную, из Грузии – в Россию.<…>».

 

«Прощай замполит» – страница 4

«<…> В здании бывшего Главного политуправления Министерства обороны работает комиссия по упразднению военно-политических органов и созданию органов боевой подготовки, структур по работе с личным составом. <…>

Для начала объявлен переходный период на один-два года, в течение которого все политработники лишены командирских функций, сохранив воспитательные. А потом каждый командир обязан будет по новым уставам стать воспитателем. Замполитов в ротах и батальонах не будет. Родители солдат получат свободный доступ в казармы. Военные прокуратуры предполагается упразднить – со всеми преступлениями в частях будут разбираться обычные прокуроры. Службы информации я службы боевой и морально-психологической подготовки намечается создавать, начиная с уровня полка. Командиры у двух служб будут разные. <…>

Особый вопрос – военные учебные заведения. Из 11 военно-политических планируется оставить только одно – соответственно перепрофилированную Академию им. Ленина. <…>».

 

«Над рескомом реет красный стяг» – страница 4

«<…> 20 августа Шаймиев, вернувшись в Казань из кабинета Янаева, объявил о лояльности республики заговорщикам. 22 августа он же поздравил участников своей пресс-конференции с тем, что «демократия победила». В Москве. В Казани же согласие демократических и национальных сил, объединившихся перед угрозой переворота в оценке президентской позиции, неожиданно рухнуло.<…>

Между тем Шаймиев заявил о намерении оставаться на своем посту, считая, что его политика отвечает «чаяниям большинства избирателей» и, что общественное мнение республики далеко не единодушно в своем отношении к президенту.

С какого-то момента это действительно так, ибо лидеры национального движения изменили свою позицию за одну ночь: в конце августа активистов партии национальной независимости «Иттифак», собиравших подписи против Шаймиева, сменили представители Татарского общественного центра. ТОЦ, решив, что требование отставки Шаймиева – первый шаг к началу кампании против суверенитета, образовал комитет защиты президента и ведет запись в народное ополчение без какой-либо конституционной основы. <…>».

 

«Куда идешь, Сакартвело?» – страница 5

«[Ситуацию] …можно охарактеризовать как неустойчивое равновесие. На стороне оппозиции мощное моральное преимущество, обусловленное тяжелыми промахами руководства республики в дни путча и второго сентября, поддержка демократических сил внутри пока еще существующего СССР и за его пределами.<…>

В оппозицию перешла и основная масса интеллигенции, вдоволь нахлебавшаяся последствий национал-радикализма. На стороне президента государственные структуры власти, прежде всего префектуры, руководство КГБ и милиции, республиканский ОМОН и зугдидский батальон национальной гвардии. <…>

<…> Лидеры оппозиционных сил, пережившие тяжелый нокдаун во время президентских выборов, все как один заявляют, что президент Грузии – политический труп. <…>

Правда, опять-таки все с опаской косятся в сторону армии, считая, что Звиад Гамсахурдиа может для спасения собственной власти пойти на прямой сговор с войсками и их руками подавить ударные силы оппозиции. <…>

На этом сходство программ оппозиционных движений (а их около 30) заканчивается. Одни предлагают просто смести президента, другие – убрать его вместе с постом, третьи – ввести президента в коалиционное правительство, четвертые – сломать всю систему существующей государственной власти в республике. <…>

Грузия ежегодно ввозит из Союза I миллион 800 тысяч тонн зерна, 80 тыс. тонн мяса, 260 тыс. тонн сахара, I миллион тонн молока, ряд других видов продовольствия.

Апрельская «самоблокада» нанесла республике ущерб в 1 миллиард рублей. Нынешняя изоляционистская политика президента, объявившего о полном разрыве всех связей с СССР, очень скоро загонит экономику в гроб и вызовет массовые социальные взрывы. <…>

<…> Гамсахурдиа то призывает к диалогу с оппозицией, то требует «забить» врагов нации, то заявляет, что на кучку экстремистов он не будет обращать внимания, то внезапно арестовывает «экстремиста Чантуриа», подвергая при этом опасности жизни попутчиков, вынужденных совершить посадку на заправленном «до краев» Ту-154. Похоже, президент начинает утрачивать контроль над ситуацией.

Заместитель начальника штаба ЗакВО генерал-майор Анатолий Николаев категорически отверг возможность вмешательства Советской Армии в события, даже если на улицах развернутся бои между вооруженными отрядами оппозиции и отрядами правящей коалиции. <…>».

 

«Армения вышла из Союза, которого уже нет. Что дальше?» – страница 5

«Мононациональное население республики всегда отличалось достаточным единством взглядов на проблему политического суверенитета. А недавние события в стране лишь подтолкнули к положительному ответу и последних колеблющихся. <…>

В массовом сознании независимость давно уже стала свершившимся фактом. И сегодня намного более актуальным представляется вопрос о том, как лучше распорядиться выстраданной свободой. <…>

В здешних политических кругах надеются, что безупречное с правовой точки зрения обретение независимости, происшедшее в полном соответствии с союзным законодательством, поможет Армении добиться официального признания со стороны Москвы и иностранных держав. Очевидно, это будет иметь не только чисто политические, но и экономические последствия в виде некоторой помощи со стороны Запада и зарубежной армянской диаспоры. Если события будут развиваться по этому сценарию, то можно предположить, что Армения никогда не подпишет никакой новый союзный договор, если в нем будут содержаться элементы федерализма. В то же время, насколько можно судить, создание военно-политического и экономического сообщества бывших советских республик во многом отвечало бы ее интересам. <…>».

 

«Надежда умирает последней» – страница 6

«Нередко из уст президентов звучало более жесткое определение – война. Дольше всего президенты находились в Азербайджане. Вместо запланированных нескольких часов они провели там, принимая делегацию за делегацией, более суток. И все это время, разойдясь по домам лишь на ночь, их терпеливо ожидали жители Степанакерта. <…>

А в селе Карин-Так хоронили двадцатилетнего Эдуарда Осипьяна. Его убили автоматной очередью средь бела дня в огороде. Ведь Карин-Так находится на линии фронта. Здесь живут армяне. А на скалах, зависших над селом,– азербайджанцы. Сверху очень удобно стегать свинцовыми очередями, сбрасывать каменные глыбы или начиненные взрывчаткой старые автомобильные покрышки. Еще с горы периодически спускаются азербайджанские омоновцы и уводят с собой всех не успевших спрятаться мужчин. <…>

После Карин-Така (азербайджанское название – Дашалты) мы особенно остро почувствовали, почему так встревожились руководители Нагорного Карабаха, узнав, что в Степанакерт собирается прибыть и президент Азербайджана Аяз Муталибов. Они не скрывали опасений, что тогда не смогут контролировать ситуацию. И судя по всему, были уверены, что Муталибов внял просьбе и отложил визит до лучших времен. Во всяком случае, когда по трапу военного вертолета спустились три президента, девушки в национальных карабахских костюмах преподнесли хлеб-соль лишь Ельцину и Назарбаеву. И азербайджанский президент, пытаясь сгладить неловкий момент, отщипнул кусочек от каравая российского руководителя. <…>».

 

«КГБ СССР пока будет» – страница 7

«В результате государственная комиссия по расследованию деятельности КГБ в дни путча в своем заявлении, распространенном по каналам информационных агентств, сообщила, что о ликвидации КГБ СССР речь не идет, вопрос дня – радикальное реформирование и дезинтеграция ведомства. <…>

Вадим Бакатин, председатель КГБ СССР, считает, что судьба центрального аппарата КГБ СССР, насчитывающего, по его словам, около 60 тысяч офицеров, зависит оттого, каким будет – и будет ли вообще – СССР. Потенциал центрального аппарата (а бюджет только одного института, только оперативно-технического управления КГБ СССР, занятого разработкой уникальной аппаратуры, насчитывает несколько миллионов отнюдь не бумажных денег) создавался всеми республиками, и притязания на него России, по словам Бакатина, могут стать еще одной причиной разногласий между нынешними суверенными государствами. <…>

Сергей Степашин, председатель Госкомиссии по расследованию деятельности КГБ во время путча и председатель Комитета ВС РСФСР по безопасности, подобных опасений тоже не скрыл. Несмотря на слухи о противоречиях, которые существуют между Бакатиным и Степашиным, точка зрения руководителя госкомиссии во многом совпадает с позицией председателя КГБ СССР.

Правда, по мнению Степашина, реформы, которые сейчас происходят в КГБ, носят скорее характер косметического ремонта. По его словам, КГБ СССР был наиболее идеологизированной структурой в системе государственного управления страной и потому не очень понятно, как сломать систему, опираясь на старые кадры, воспитанные в духе тоталитарного режима. Кстати, идеологизированность комитета беспокоит и Бакатина. «Если раньше прежнему председателю КГБ шел негатив на демократов, то теперь ко мне на стол ложится информация о том, что какие-то газеты явно поддерживают КПСС. Меня очень волнует – говорит Бакатин,– что победившие сегодня демократы могут начать сводить счеты со своими оппонентами».

Итак, вопросов о том, каким будет одно из самых страшных созданий тоталитарного режима, пока больше, нежели ответов на них. <…>».

 

«Путч окончен – пособники путчистов у власти» – страница 7

«Генеральный прокурор СССР после попытки переворота издал приказ: прокурорам республик расследовать действия тех, кто поддержал антиконституционные постановления гэкачепистов. Но ведь прокуратура Украины сама разослала инструктивные письма во все области с распоряжением поддержать новый порядок, установленный путчистами. Через две недели после путча депутаты отказали в доверии прокурору республики Потебенько. А он тут же занял место начальника управления кадров прокуратуры. <…>

А первый секретарь обкома КПСС и председатель областного Совета В. Федоров, на котором лежит вся полнота ответственности за то, что происходило в области, сразу после путча был направлен представителем от Украины в Комитет по оперативному управлению народным хозяйством СССР. Это сообщение на чрезвычайной сессии ВС СССР вызвало бурю возмущения. Группа народных депутатов СССР от Украины тут же написала протест Президенту СССР, на который до сих пор нет ответа. <…>».

 

«Крым хочет стать островом» – страница 7

«Председатель ВС Украины Леонид Кравчук встретился с лидерами меджлиса – избранного в июне нынешнего года представительного органа крымских татар. Встреча состоялась после угрозы разбить возле здания ВС палаточный городок. Посланцы крымских татар констатировали, что местные власти всячески препятствуют их возвращению на родину, дело доходит до избиений и разборки построенных домов. <…>

Глава украинского парламента попытался быть в этом споре судьей. Он заявил, что главное не обострять ситуацию. Крымские татары должны входить в существующие структуры власти, а не создавать параллельные. <…>

Тем временем демократы Крыма предлагают компромиссный вариант: образовать на полуострове крымскотатарский автономный округ, а ВС республики после переизбрании превратить в двухпалатный – с советом национальностей. И конечно, придать крымскотатарскому языку наряду с русским и украинским статус государственного. Местные оппозиционеры уверены, что несколько сот тысяч крымских татар можно расселить на полуострове почти безболезненно для крымчан (свободной земли для этого достаточно) и с большой пользой для экономики, особенно сельского хозяйства. <…>».

 

«30 дней после путча» – страницы 8, 9

Подзаголовок – «Аналитическая записка: «Об организационно-политических проблемах, возникших в первые месяцы деятельности президентской власти в Российской федерации»

«I.<…> Структура российской президентской власти, которая была создана одновременно и как управляющая, и как оппозиционная, начала функционировать как исключительно управляющая. Процесс распада прежних структур оказался скачкообразным, и у президентской власти РСФСР не осталось ни времени, ни возможности для мгновенного учета изменившихся обстоятельств. <…>

<…> В наследство от прежних номенклатурных структур система президентской власти в России унаследовала гипертрофированный административный аппарат, играющий несвойственную ему самодовлеющую роль. Поэтому было решено:

– организационно объединить все аппаратные службы «общего назначения» в рамках администрации президента. <…>

Администрация президента, изначально даже не рассматривавшаяся как самостоятельный субъект политики, становится не просто политической единицей, но своего рода гиперструктурой, на которую замыкаются и от которой зависят все государственно-политические органы. <…>

<…> В сложившейся ситуации временно совпали организационно-политические интересы аппаратной и хозяйственной бюрократий, представляющих внутри вроде бы демократической президентской власти бастионы прежних структур. Это привело к возникновению «коалиции» руководства администрации и секретариата, с одной стороны, и части Совмина – с другой. <…>

[Необходимо] незамедлительно подготовить и принять нормативные акты об аппарате, администрации и секретариате президента, которыми установить подчиненное положение этих структур по отношению к любым органам и структурам государственно-политического управления. <…>»

 

«Я думаю, Ельцин должен просто выбрать…» – страница 9

Подзаголовок – «Считает народный депутат СССР, государственный советник России Сергей Станкевич»

« – Каково, на наш взгляд, нынешнее положение властных структур в России?

– К сожалению, они находятся сейчас в достаточно аморфном состоянии и в некотором смысле в состоянии лихорадочно–хаотичной активности. Есть большое стремление совершить перемены, есть неплохие люди – высококлассные специалисты, но нет единого разумного организующего начала. <…>

Временно пригашены очаги внутрироссийского сепаратизма. Но нужен штаб реформистского прорыва, а его пока нет. На президента обрушился поток проблем и предложений. И даже самый гениальный ум, самый работоспособный человек не в состоянии его переварить, организовать в государственную стратегию. <…>

К сожалению, в значительной степени все это осталось на бумаге. За год пока Ельцин был председателем Верховного Совета, а Совмин фактически возглавлял всю исполнительную власть, в его структуре из-за тягчайшего кадрового голода сложилась своеобразная группировка, «перетекшая» из партийных органов. <…>

– В России надвигается кризис власти?

– Кризис власти налицо. Нарастает конфронтация между представительными и исполнительными органами. Все более очевидной становится неадекватность принимаемых ими решений...

– Это происходит только на верхних уровнях?

– Практически на всех, сверху донизу. Может быть, за исключением отдельных островков разумного и рационального управления. Основную энергию поглощает борьба за контроль над рычагами власти. И она взаимно парализует стороны, потому что заставляет принимать решения, продиктованные не нуждами людей и государства, а логикой самой этой борьбы. <…>».

 

«Золотодобытчики пакуют чемоданы» – страница 10

«Ограбления золотодобытчиков на Севере становятся до неприличия регулярными. <…>

В ответ на госпредприятиях и в старательских артелях вооружаются чем могут. <…>

Боязнь выходить на прииск – далеко не единственная причина резкого сокращения количества желающих работать в «золотой» отрасли. Из-за нехватки кадров дирекция Билибинского комбината сажает на бульдозеры работников аппарата управления. Бегство с приисков приобрело массовый характер, и сегодня самый острый северный дефицит – контейнеры для отправки на материк домашних вещей. <…>

В поисках выхода Дальневосточная ассоциация Советов народных депутатов потребовала некоторое время назад от российского премьера Ивана Силаева права свободно распоряжаться произведенной в регионе продукцией (до 30 процентов), в том числе цветными и драгоценными металлами. <…>

Однако у союзного правительства был один ответ: золото – монополия государства, и нечего распродавать страну. Впрочем, проекты по привлечению иностранного капитала для совместной разработки месторождений рудного золота есть. И о какой, кстати, «распродаже» речь, если в той же Магаданской области добывается сегодня всего 1 процент из разведанных запасов!

Пока же золотодобывающая промышленность тихо разлагается. <…>».

 

«Жизнь на вулкане ожидает граждан бывшего СССР в ходе его развала» – страница 11

«Государственный социализм, породивший столько страхов и надежд, оказался боковой тупиковой ветвью развития. Его агония в нашей стране затянулась и приобрела особенно разрушительный характер. Строго говоря, она еще не закончилась. <…>

Тем не менее саму идею хоронить рано. Вполне вероятно, что в какой-то форме она будет реализована в одной или нескольких республиках-государствах. <…>

Пора дать себе ясный отчет в том, что нас постигла национальная катастрофа, вполне сопоставимая с поражением в большой войне. Под бравурные марши, возвещающие о конце последней империи, мы своими руками разрушаем устои государства. <…>

Наше незавидное положение весьма осложняется тем, что так же, как в начале и середине века, мы вновь оказались в центре конфликтов вселенского масштаба. Если крушение социализма вызвано невозможностью органично войти в современную жизнь, то с труднопреодолимыми барьерами на пути в будущее столкнулись и другие огромные человеческие сообщества. <…>

Стабильность и перспективу может дать только интенсивное взаимодействие с теми, кто ушел далеко вперед по столбовой дороге человечества. В европейском цивилизационном пространстве мы остаемся инородным телом, которому надлежит пройти глубокие структурные превращения, прежде чем оно приобретет способность к адаптации. И это не сделать за считанные месяцы или годы. И не все зависит от нас.

Трагизм ситуации в том и заключается, что мы одновременно проходим через несколько системных кризисов, поразивших целые континенты (социалистического и мусульманского миров, развивающихся стран, многонациональных государств и т. д.).<…>

Хотим мы того или нет, но единственным мощным мотором развития является частный, индивидуальный интерес. Другие мотивы человеческого поведения такой силы не имеют, и если ее обретут, то нескоро. Поэтому в экономике надо сделать ставку на частную собственность, предпринимательство, прибыль. И не изобретать велосипед… <…>

Крах социалистической идеи создал опаснейший вакуум в нашем общественном сознании. Свято место пусто не бывает, и так или иначе он будет заполнен. Сейчас на месте былых представлений и верований образовался целый конгломерат ценностных систем, разношерстных и противоречивых. Как переходная стадия это, может быть, и неплохо, но на такой зыбкой основе жизнеспособного общества и государства в нашем Вавилоне не построишь. Нужна общая система ценностей, которая бы объединяла, скрепляла этот мир миров, ранее называвшийся Советский Союз. Эту систему нельзя изобрести и навязать, она может только родиться в гуще нашей жизни.<…>

Когда меняется весь уклад жизни, форма так же важна, как и суть. Отечественная история XX века – сплошные стрессы и шоки. Возможно, так называемый застой был естественной реакцией общества на нечеловеческое перенапряжение сил. О перестройке можно сказать много и разного, но санаторием ее не назовешь. <…> Внутренние потрясения, страсти, разбушевавшиеся на ближних и дальних подступах к нашим границам, резко обострили потребность в стабильности, личной и коллективной безопасности. Больная, издерганная страна нуждается не в шоко-, а в психотерапии. <…>».

 

«Пойдем поливать свою тыкву» – страница 14

Подзаголовок – «С писателем Фазилем Искандером беседует специальный корреспондент «МН» Елена Веселая»

« – Августовские события настолько перевернули нашу жизнь, что отсчет времени мы теперь ведем только от них. Но не кажется ли вам, что победа над заговорщиками создала лишь иллюзию шага вперед, а в реальности мало что изменилось?

– Я думаю, изменилось очень многое, хотя пока ничего не изменилось. Подавление путча и не могло сразу дать беднякам лишний кусок хлеба. Зато появилась возможность укрепить демократические структуры новыми законами, особенно в экономике. Это надо сделать мгновенно, может быть, за месяц. Мы слишком долго топтались на месте.<…>

У нас вся экономическая жизнь все еще внутри государственной структуры. И там сидят тысячи и тысячи людей, которые ненавидят обновление или боятся его. Надо найти общий язык с лучшими из них и отбрасывать тупиц и мракобесов.

– Но как мы можем это сделать?

– Мы с вами можем делать только то, что может сделать свободная печать. Это немало, но главное сейчас – духовный облик новой власти. После подавления путча на взбаламученной поверхности российской жизни появился мощный и чистый кристалл новой государственности. Неслыханное дело! <…>

– Диктатура, говорившая из Кремля по-русски, кончилась. Но что будет с культурой, которая тоже освоила этот язык – от Москвы до самых до окраин?

– <…> Миллионы и миллионы людей на окраинах овладели русским языком, русской и мировой культурой через русский язык. Каждый – в меру своих возможностей. И эта грандиозная реальность будет способствовать нашему добровольному объединению в будущем. Язык сильнее политиков, потому что он никого не принуждает. Любой национальной культуре естественней и удобней всего показать себя миру через русский язык. <…>

– Но почему бы эстонцам, например, не переводить Шекспира не с русского, а с английского?

– Прибалтика – это вообще особый край. Формально став советскими, прибалты как бы застыли в непреходящем недоумении. Они всегда производили впечатление иностранцев. Видимо, сказались более прочные европейские корни и более позднее присоединение к нам. Я о них не говорю, я говорю об остальных наших народах. Множество лет Москва была центром краснобесия. Как только народы нашей страны уверятся в том, что она теперь стала центром свободы, они снова добровольно потянутся к ней. Это неизбежно.<…>».