«Московские новости»: Еженед. / Учредитель Общество «МН» – народная газета». – 1991. – 1 сентября. – №35 (579). – 32 полосы.

 

«Как разделить и властвовать» – страница 1

«После первого дня сессии ВС СССР члены Совета учредителей «МН» О. БОГОМОЛОВ, А. ГЕЛЬМАН, Д. ГРАНИН, Л. КАРПИНСКИЙ, Э. КЛИМОВ, В. ТИХОНОВ, С. ШАТАЛИН, В. ШОСТАКОВСКИЙ и Г. ЯВЛИНСКИЙ обсуждали прогнозы экономики и управления в новых политических условиях.

Идет расплата за нежелание что-то предпринимать в последние два года. Катастрофически рушатся управленческие структуры. Немедленный раздел страны на пятнадцать независимых государств грозит тяжелейшими последствиями: достаточно сказать, что более или менее установлены лишь 12 процентов межреспубликанских границ. А что делать с трехмиллионной армией? <...>

Может быть, главное, на чем сошлись все: надо прожить какое-то время и не умереть. Для многих очевидно: образование независимых государств не предотвратить. «Спокойный бракоразводный процесс, – как заметил кто-то, – отрезвляет, заставляет задуматься». И еще, общей была мысль: армии необходимо дать ясную перспективу – это гарантия против повторения путча. Нам никуда не уйти от того, что ядерное оружие, энергосистема, коммуникации, экология еще надолго останутся общими проблемами.

Уже сегодня необходимо предвидеть последствия таких социальных взрывов, как открытие архивов КГБ и партии, бурное начало приватизации. <...>».

 

«Москва хоронит погибших» – страница 2

«Столица отдала последние почести народным героям – жертвам кровавого произвола, последней отрыжки тоталитаризма. <...>

...Кто же виноват, кто нас вынуждает десятилетиями проливать кровь, терять человеческий облик, превращаясь в нравственных мутантов, самоубийц национального масштаба? Наша «любимая» партия! «Ум, честь и совесть нашей эпохи», беспрерывно находящаяся во власти сменяющихся проходимцев и выродков. <...>

Василь Быков».

 

«Союз писателей распустится?» – страница 2

«Собравшиеся 20 августа оргсекретарь Союза писателей СССР Сергей Колов, секретари Сергей Михалков, Николай Горбачев, Александр Проханов, Юрий Суровцев, Юрий Верченко, Феликс Кузнецов и некоторые другие поддержали позицию ГКЧП, однако решили письменно ее не излагать.

[По завершении путча] Секретариат [Союза писателей СССР] принял резолюцию из одиннадцати пунктов. Вот некоторые из них: прекратить финансирование газеты «День», осудить идеологическую позицию газет «Литературная Россия», «Московский литератор», журналов «Наш современник» и «Молодая гвардия». Уволить Сергея Колова с должности оргсекретаря СП СССР, отстранить Николая Горбачева от обязанностей председателя правления Литфонда. Секретариат сделал заявление, в котором считает, что Юрий Бондарев и Валентин Распутин не имеют права оставаться секретарями СП СССР. Юрий Грибов позже сам написал заявление об уходе, сказав предварительно, что испугался. <...>».

 

«Кто найдет миллиарды КПСС?» – страница 2

«Московская конвенция предпринимателей, которая ставит своей главной целью борьбу с коррупцией, организовала комитет по выявлению средств КПСС, тайно инвестированных в предпринимательскую деятельность и недвижимость в СССР и за рубежом. В него вошли юристы, работники газет, журналов, телевидения, имеющие опыт журналистских расследований, экономисты... Комитет будет параллельно с прокурорским расследованием проводить свое, независимое. Установлены премии тем, кто сообщит наиболее ценную информацию. <...>».

 

«Тень на пиру»/ Александр Кабаков – страница 3

«<...> Кончился коммунизм в нашем стране – значит, вот-вот и во всем мире накроется. Казалось бы, только радоваться, дожить до такого и не мечтал. Но радости нет. Вместо этого – все сильнее тревога.

Стыдно было читать о немедленном, без судебного решения, закрытии газет. И ведь не в условиях чрезвычайного положения, а в святой миг торжества свободы! Стыдно было слышать, что такие-то и такие-то портфели в правительстве должны быть нашенскими, российскими. Особенно стыдно слышать это не от национал-социалистических «молодогвардейцев», «памятников», а от вполне приличных людей. Мы, мол, заслужили... А литовцы, первыми легшие под танки и тем самым нас предупредившие о том, что танки уже идут, чего же заслуживают? Может, премьером союзным по этому праву должна быть госпожа Прунскене?

Слава Богу, ни она, ни вообще литовцы на это не претендуют, у них настрой другой.

Но вот Украина отделилась. Кто знает, не прослушав ли трансляцию митинга, где требовали «русских союзных министров», решили так голосовать украинские парламентарии?.. <...>

Невеликодушно унижать спасенного президента. Даже если он сам немедленно после спасения не поклонился народу, хотя следовало бы. Что ж, он не сообразил. Но мы-то должны сообразить, что перебивать его, кричать, задавать издевательские вопросы недостойно российских депутатов! Это не демократия, это просто плохое воспитание.

Конечно, все это можно считать издержками победы. Люди устали за семьдесят четыре без малого года, еще больше устали за трое бессонных суток... Но страшно, что так, издержка за издержкой, можно исчерпать весь, небольшой пока, капитал демократии. <...>».

 

«Перестройка кончилась, начинается новостройка» / Лен Карпинский – страница 3

«<...> У страны появилась возможность открыть новую страницу своей истории.

...Еще одно неоценимое «добро», сотворенное «худом» переворота. Он стал великим селекционером наличного человеческого состава общества на седьмом году перемен. <...>

Прояснилось, кто может вести страну вперед, кто пока еще нет, а кто вообще не в состоянии этого делать. Карьера коллаборационистов и соглашателей с путчистами должна быть прервана. <...>».

 

«Энтузиасты и реалисты» – страница 3

«<...> Можно... надеяться, что открывающиеся перед нашей страной возможности получат поддержку извне, если только мы сами сможем эти возможности реализовать. И если исторически закономерный процесс исчезновения российской империи не перерастет в «балканизацию» пространства, известного под именем Союз Советских Социалистических Республик с десятками миллионов людей, неожиданно для самих себя оказывающихся вдруг «на чужбине», с бездной неурегулированных пограничных вопросов, с «чужеземными» войсками на территориях полутора десятка суверенных государств, с нерешенными вопросами собственности на вчерашнее общее имущество, с рушащимися экономическими связями – и без того не самыми надежными...

Возможность такого развития событий тоже нужно предвидеть, чтобы у входа в новую эпоху не учинить кровавой давки. <...>».

 

«Горбачев и свобода» – страница 4

«Почему, когда мы увидели и услышали вызволенного из крымского заточения Михаила Горбачева, почему его первые слова, его первые реакции и оценки вызывали досаду, даже раздражение? Он говорил, как чужой. Как посторонний. <...>

Что-то спуталось, смялось в восприятии президента. Возможно, это произошло потому, что он был оторван от Москвы в решающие дни молниеносной революции. <...>

Люди хотят до конца понять, осмыслить, почему Горбачев проводил свою политику демократизации, опираясь на сотрудничество с противниками демократии? Чем или кем диктовался такой выбор окружения? Были ли у президента другие возможности? Неужели вплоть до нынешнего лета, в течение всех шести лет президент полагал демократические силы столь слабыми и беспомощными, что не видел никакой возможности, не ощущал никакой потребности опираться на эти силы? Кто и каким образом оказывал на него давление справа все эти годы? Почему он не потребовал суда над полковником Алкснисом, который прямо заявил, что президент одобрил готовящиеся кровавые события в Вильнюсе в январе этого года? Почему он позволил военным в течение полугода хозяйничать на телецентре в Вильнюсе?

Вопросов много. <...>».

 

«Пойду наконец по грибы» – страница 4

Подзаголовок – «Интервью с генералом армии Константином Кобцом»

«Его теперь знает вся страна. Генерал армии Константин Кобец с первой минуты осады российского «Белого дома» и до последней спасал народных депутатов, спасал Президента России, спасал всех нас. <...>

– [К. Кобец]: Девятнадцатого около восьми утра я приехал на дачу к Ельцину в Архангельское. У него уже были Хасбулатов и Силаев, писали обращение к россиянам. Они собирались создать штаб сопротивления именно там, возле Архангельского. Пришлось их разубеждать. У Ельцина было всего человек восемь охраны – не больше. И вот с этой охраной мы едем из Подмосковья в «Белый дом». Через двенадцать минут после того, как мы покинули дачу, там появились двухметровые солдаты из спецчастей.

Но уже в «Белом доме» я дважды уговаривал Ельцина, чтобы он перебрался в безопасное место. Во второй раз президент обнял меня и сказал: «Я останусь здесь до конца». <...>

<...> В первый день путча мне позвонил Язов: «Знай, мы интернируем тебя и твою семью». А сейчас я уже знаю, что и в списке тех, кого надлежало расстрелять немедленно после штурма, мое имя стояло под номером шесть. Хотя они прекрасно знали: я погиб бы здесь, в здании, но ни за что бы не сдался.

– А когда были самые тяжкие минуты?

– В ночь с двадцатого на двадцать первое, в два часа. Именно тогда стало ясно, что передовой отряд 103-й воздушно-десантной дивизии КГБ начал движение по Новому Арбату с целью захвата «Белого дома». Одновременно были готовы три вертолета для высадки воздушного десанта. Наземная атака готовилась из гостиницы «Мир».

Если бы передовой отряд сумел продвинуться, как от него требовалось в приказе... то все. Он не сумел. Его удалось задержать баррикадами, в сооружении которых сыграл огромную роль Михаил Малей, заместитель премьер-министра России.

– А вертолеты?

– Тут, может быть, Глебу Якунину надо спасибо сказать. Недаром он возносил молитвы Богу. Именно в это время шел дождь, и видимость стала настолько низкой, что не позволила им штурмовать здание с воздуха. Уж точно с Божьей помощью. <...>».

 

«Бумеранг» – страница 5

Подзаголовок – «Военный мятеж партократов похоронил КПСС»

«Очевидец нам рассказывал. В столовой ЦК КПСС 23 августа стояла тягостная тишина. Каждый уткнулся в свою тарелку, старался не смотреть на соседа. Вбежала буфетчица: «Хана вам! Дом опечатывают!» Стало еще тише. И только один мрачный голос спросил: «Чего радуешься? Нас кормила, теперь американцев кормить будешь...»

<...> …После того как Михаил Горбачев сложил с себя обязанности генсека и предложил обсудить вопрос о самороспуске партии, КПСС действительно уйдет с политической арены. Пространство, которое она занимала, опустеет. Исчезнет и важный фактор, который до сих пор худо-бедно, но сплачивал демократов. Очень многое будет зависеть от того, как демократы заполнят этот вакуум. <...>»

 

«Союз вывернулся наизнанку» – страница 5

Подзаголовок – «Путчисты хотели сохранить империю, но усилили ее развал»

«<...> Все восемь республик осудили ГКЧП, все едва не схватились за авторучки: пора подписывать Союзный договор.

Но вот новость: парламент Украины на третий день после падения хунты объявил о независимости республики. Принято почти единогласно, всего два голоса против. И это в парламенте, где у коммунистов прочное большинство. <...>

Вслед за Украиной о «политической и экономической самостоятельности» заявил парламент Белоруссии, одновременно принявший обращение к России и Украине о денонсации Союзного договора 1922 года. Аналогичные решения начинает принимать Казахстан.

От чего они ищут спасения?

От имперского центра или от демократической заразы, источником которой он неожиданно стал? <...>

...За независимость единодушно голосуют как коммунисты, сторонники сохранения режима ГКЧП хотя бы в своих удельных княжествах, так и на дух их не переносящие национальные антикоммунисты.

Итак, прежде от коммунистического центра пытались отделиться те республики, которые считали себя демократическими. Теперь процесс коснулся самых верных сторонников нерушимости Союза. <...>».

 

«Остановите революцию – она уже победила» – страница 5

Подзаголовок – «Триумфальное шествие демократических сил не должно закончиться на стихии разрушения»

«...Проблема сегодня вовсе не в том, чтобы ограничить «диктаторские поползновения» Бориса Ельцина. Вопрос стоит иначе: хватит ли ему решимости и реальной власти, чтобы обуздать, ввести в организованное, законное русло ту митинговую стихию, без помощи которой он не устоял бы 19–20 августа?

Понимание особенности «текущего момента» и в обществе, и в органах власти России несомненно есть. <...>

В таких условиях жесткая исполнительная власть – жизненная необходимость. Это сегодня. Завтра, возможно, возникнет задача изменения баланса полномочий президента и парламента, республиканских и местных властей. Почти наверняка возникнет. <...>».

 

«Чтобы мы не стали ими» – страница 6

«Приостановлен выпуск нескольких газет, поддерживавших путчистов. Это вызывает споры. Мы обратились к самой заинтересованной стороне.

<...> Геннадий Васильев, политический обозреватель «Правды»: <...>

– Номер газеты от 20 августа, который, как бы мы ни оправдывались теперь тем, что «всех нас подвел ЦК, который долго не мог определиться по отношению к перевороту»: стал подобием бюллетеня военной хунты. А все было, как обычно. Спустили – опубликовали, наша вечная привычка к послушанию перед «вышестоящими инстанциями», страх быть наказанным, а кое у кого и сочувствие к заговорщикам. <...>

Близятся выборы Председателя Верховного Совета РСФСР. После победы над путчем им, очевидно, станет Хасбулатов. А есть ли сейчас центральная газета, готовая опубликовать программу Бабурина? Это нужно не только ему, но и всем нам, в том числе Руслану Имрановичу. Иначе что за соперник и что за выборы? <...>

<...> Сотни тысяч ревнителей «русской самобытности» критически относятся к западным ценностям и нашим прозападным, на их взгляд, реформам. Поколение, выбирающее «пепси», трибуну имеет, а получат ли ее те, кто выбирает квас? Или Шафаревич будет диссидентом уже третьего подряд политического режима на своей Родине, а Белов будет обращаться к единомышленникам, скажем, по радио Тегерана? Тогда что – изъятие у населения коротковолновых приемников?».

 

«ЦТ рухнуло, да здравствует ЦТ?» – страница 6

«В эфире перемена декораций. По количеству общих и крупных планов российских лидеров «Время» уже готово соперничать с «Вестями».

Сложилась парадоксальная ситуация: ЦТ, которое [в дни путча] несло самую массовую дезинформацию, не попало под указ [о временной приостановке деятельности] вместе с «Правдой» и «Советской Россией». Да и как закрыть общесоюзное эфирное ТВ?

Единственное!

И все-таки ЦТ рухнуло. В том смысле, что рухнула доктрина ТВ монопольного и официального одновременно. Нас десятки лет убеждали: журналист общесоюзного эфира должен отражать точку зрения властных структур, а не свою личную. И вот логический конец: ЦТ отразило позицию преступников. И уже 22 августа в эфир пошли материалы независимых телекомпаний, как их презрительно величают на ЦТ, «частных лавочек»: «ТВ-прогресс», «Взгляд», «АТВ», «Нева-ТВ».

 

«Президент на связь не вышел» – страница 7

«Для Михаила Горбачева государственный переворот начался с молчащих телефонов. Если горстка заговорщиков может играючи отключить одну из самых жизненно важных систем связи, то чего стоит эта связь и, кстати, ее охрана. Но есть и другие мнения на сей счет.

Редакция «МН» получила информацию генерального директора ленинградского производственного объединения «Сигнал» Валентина Занина. «Ознакомившись с версией М. С. Горбачева, изложенной письменно в газетах, – говорится в ней, – я утверждаю, что таким образом изолировать Президента СССР от связи невозможно. Я являюсь одним из производителей различных средств связи, и изоляция живого и несвязанного президента возможна только при демонтаже основного оборудования, изъятия его и вывоза, чего не было сделано, как явствует из сообщения. Это многие тонны. То есть был случай добровольного невыхода на связь... 24.08.91. Занин».

<...>

Корреспондент «МН» познакомил с этим документом помощника Президента СССР Анатолия Черняева. Он сказал, что уже знаком с ним. Более того, показывал этот документ и Михаилу Горбачеву. Он считает все это откровенной белибердой, поскольку все виды связи были отключены раз и навсегда. Возникающие сегодня версии, но мнению Горбачева, нагнетаются теми же силами, которые сперва пытались избавиться от президента, а теперь стараются его дискредитировать во что бы то ни стало.

Этой же точки зрения придерживается и Черняев... <...>».

 

«Было всего тридцать минут...» – страница 7

«<...> 10 утра 22 августа. В специальный отдел Генерального штаба, занимающийся уничтожением документов, поступает команда сжечь служебную переписку и шифротелеграммы, поступившие и отправленные с 19 по 21 августа. Приказ получает старший лейтенант Скородумов. В 10.10 Скородумов звонит по телефону своему другу – программисту поликлиники Генштаба Григорию Степанову, в распоряжении которого компьютерная сеть, не контролируемая по военным каналам. <...>

Прапорщик Степанов: «Насколько я знаю, военные рычаги мятежа начали действовать в 4.30 19 августа. По сути, мятежники действовали вовсе не трое суток, а дольше. Ведь приказ об уничтожении документов поступил 22 августа – Горбачев уже был в Москве, а часть мятежников арестована. И сегодня я не знаю, как бы все могло закончиться, не имей мы оперативной компьютерной связи, что бы случилось, если бы нам не удалось связаться с Яковлевым, а через него – с Ельциным. У нас было всего тридцать минут...» <...>».

 

«Если бы они прорвались» – страница 7

Подзаголовок – «Россия создала «правительство в изгнании»

«В первый же день путча, 19 августа, Президент РСФСР Борис Ельцин подписал указ о создании «правительства в изгнании», возглавлять которое было поручено первому заместителю Председателя Совета Министров РСФСР Олегу Лобову, члену Государственного совета РСФСР Алексею Яблокову, члену Президиума Верховного Совета РСФСР Сергею Красавченко.

– 19 августа возникла опасность того, что работа российского правительства может быть на несколько дней блокирована, – рассказал Олег Лобов. – И если бы путчисты еще продержались у власти, нормальное функционирование хозяйственных органов было бы невозможно. Поэтому наша группа была, по сути дела, вероятным дублером правительства, чтобы, будучи вне пределов Москвы, держать связь со всеми российскими территориями и территориальными властями, выходить на любой орган управления, вносить предложения правительству, Президенту Российской Федерации и способствовать выполнению их указов и постановлений.

Первоначально в группу вошли двадцать пять человек, затем ее состав был расширен до ста – из числа специалистов связи, руководителей министерств и ведомств базовых отраслей (транспорт, промышленность, коммунальное хозяйство, строительство, торговля, сельское хозяйство). Местом дислокации выбрали Свердловскую область – некий «пункт икс», подземный бункер в лесу. По словам Лобова, это был наиболее надежный вариант.

Лобов со своей командой вылетел в Свердловск во вторник утром... <...>».

 

«КГБ СССР: Что будет с ним завтра?» – страница 8–9

«<...>...Комитет уже давно неоднороден. Нет согласия между элитой ведомства и его средним звеном, идет откровенная конфронтация между выходцами из партаппарата, «сынками» и теми, кто называет себя профессионалами. Увеличивается дистанция между сторонниками реформ и жесткими консерваторами. <...>

<...> С Лубянки регулярно утекала очень важная информация, в том числе и в «Белый дом». Об этом рассказал сам председатель Комитета ВС РСФСР по безопасности Сергей Степашин. <...>

Чего же ждать сегодня от Комитета? Некоторые судороги после путча уже были: в местные управления КГБ пошли телеграммы с приказом уничтожить все письменные распоряжения из центра периода переворота. По сведениям из «Белого дома», на Лубянке началось уничтожение архивов. Одним из первых шагов назначенного председателем КГБ СССР Вадима Бакатина был именно приказ об аресте архивов. <...>».

 

«Демонтаж» – страница 8–9

«Победа над путчистами дала возможность почувствовать вкус истинной свободы. Общество осознало – впервые она не дарована, она завоевана. А это уже иная свобода, не только слова, но и действия. Как сумеют распорядиться ею демократы? Сейчас распространяется мнение, что заговорщики просто «слабаки», но не нужно уменьшать опасность их замысла, превращать в карикатурные фигуры. <...>

...Президент с предельной откровенностью обязан рассказать обо всем, что касается заговора и предшествующих ему событий. Многое, очевидно, раскроет следствие. Но, не дожидаясь его результатов, Горбачев должен выступить на Съезде народных депутатов СССР. Народные, депутаты призваны сформулировать: в чем ответственность президента за происшедшее. <...>

<...> Не остается сомнений в том, что руководители KПCC были не просто идеологами, но стояли у истоков путча, были его организаторами, отдавали приказы по развитию переворота. Руководство КПСС должно ответить по закону. <...> Президент вновь сказал о социалистическом выборе. Но опыт показывает: «социалистический выбор» в устах центра означает не что иное, как сохранение монополистических структур, которые душат страну и едва не задушили ее в три дня хунты. Требуются не просто «глубокие кадровые подвижки», о которых говорит президент, а кардинальное изменение структур власти как главной защиты от возрождения тоталитаризма. <...>

<...> ...Коллаборационисты заслуживают презрения. Можно долго рассуждать о степени их вины и формах ответственности, но ясно одно – коллаборационисты не могут оставаться на государственных постах. На этот счет президент не торопится ясно определить свою позицию. <...>».

 

«Прорыв» / Анатолий Собчак – страница 10

Подзаголовок – «Интервью без единого вопроса»

«Ту ночь я провел в своей московской казенной квартире.

Рано утром в понедельник меня разбудил телефонный звонок: мои друзья из Казахстана сообщили о военном перевороте. (Спасибо разнице часовых поясов!) <...>

Узнал, что Ельцин ждет меня на даче в Усове. Это за Архангельским. <...>

Дача Ельцина охраняется: человек шесть или восемь с автоматами, не больше. Вошел – обмер. В комнате все российское руководство. Хватит одного взвода спецназа на всю российскую государственность. <...>

Спрашиваю у Ельцина, нужен ли я в «Белом доме» или могу вернуться в Ленинград? Он говорит: «Езжай». Уточняю: «Но до Кутузовского я за вами, а там – по обстановке». Если проскочим – мне назад, на кольцевую и в Шереметьево.

Слава Богу, десантников уже нет. То ли поехали нас брать и мы разминулись, то ли это другая группа захвата опоздала на усовскую дачу (как потом узнали мы, на десять минут). <...>

Задним числом я узнал: приказ о моем аресте все–таки был. Путчисты, впрочем, и здесь дали маху, не удостоили меня персональной спецгруппой, поручили это дело работникам КГБ аэропорта. Они согласились. Но только на словах. <...>

Договариваюсь с телевидением о выступлении в прямом эфире в телепрограмме «Факт». Это будет в 19.20.

С Щербаковым и Яровым, председателем областного Совета, – обоих их путчисты включили, не спросив, в свой комитет – за пять минут до эфира приезжаем на телестудию. Председатель Ленинградского телевидения Борис Петров обеспечил даже спутниковую связь. И нас смотрели далеко за пределами Ленинграда. <...>

Если до вечера ни о каком народном отпоре путчу не слышно (сессия Ленсовета еще не собиралась), то совместное выступление мэра, вице-мэра и председателя облсовета прорвало блокаду удушья и растерянности. <...>

В десять утра [20 августа] на Дворцовой был весь город. Приходилось даже заворачивать целые колонны на дальних подступах к площади. Уж на что широка, а людское море шире. Мы решили, что все вернутся на рабочие места к 13.00. Так и было. Никто не прогулял.

Мне потом говорили: даже заключенные в тюрьме просили отпустить их на баррикады, обещая вернуться после в свои камеры. <...>».

 

«Генеральный прокурор России: Мы не собираемся творить террор» – страница 11
«<...>

– В один день уголовное дело возбудила Прокуратура России и Прокуратура СССР. Но в тот вечер (и в ту ночь), когда Прокуратура России провела аресты, Прокуратура Союза этого не делала. И здесь не только, наверное, желание ее руководителей не спешить, прояснить ситуацию, но и, по всей видимости, отсутствие оперативных сил и средств, которые бы могли это сделать.

– Кого все-таки арестовала Прокуратура СССР?

– Болдина, Шейнина, Варенникова, Бакланова, Плеханова и задержала первого заместителя председателя КГБ Грушко. Ведение параллельных расследований невозможно. Все нити этого заговора находятся в московских кабинетах, все основные решения принимались здесь, а последствия от здешних решений имели место в других республиках. Вот, скажем, звонят прокуроры из Прибалтики, звонят нам, а не Прокуратуре Союза.

– Как ведут себя в ходе следствия члены комитета но ЧП?

– Можно понимать, что, с такой высоты опустившись на уровень тюремной кровати, можно перенести серьезное душевное потрясение. На мой взгляд, даже какое–то уважение вызывает Язов. Я его видел с первой минуты, поскольку лично его арестовывал в аэропорту, встречался, и когда он уже сутки пробыл, и так далее. Другие – суетливы, в чем-то заискивают. Язов же естествен. <...>

– Как ведется следствие по убийству защитников Москвы?

– Зная общественное мнение, которое сегодня не дает доверия военной прокуратуре, нами принято решение: уголовное дело возбудить и расследовать в прокуратуре Москвы. Арестованных пока нет. Следователи выехали в дивизию, ведут допросы. <...>».

 

«Генеральская репетиция» – страница 11

Подзаголовок – «Осторожно! Сорванные перевороты имеют особенность успешно повторяться»

«<...> И в эти дни торжества и эйфории надо помнить: это один из этапов: надо помнить, что это не последняя судорога агонизирующего режима, как некоторые торопятся назвать, – это первый приступ к решительным шагам. Он оказался плохо подготовленным, они многого не учли.

Теперь они учтут. <...>

Помним ли мы, что на территории нашей страны существуют коммунистические ханства, руководители которых поторопились бубнами и литаврами приветствовать ГКЧП; что президент суверенного Азербайджана, член политбюро ЦК КПСС человек решительный; что многие будут стараться «отмазать» преступников (разве это не показала первая же пресс–конференция спасенного Президента СССР?). <...>».

 

«Мы не Чили?» – страница 13

Подзаголовок – «Опыт, от которого открещивался Янаев»

«<...> Утверждать: «Мы не Чили» не означает, что мы выражаем какое–то отношение к этой стране или ее народу и правительствам. Вовсе нет. Речь идет только об историческом опыте. «Мы не Чили» означает только надежду и намерение не повторить то, что произошло в этой стране, другими словами, обойтись в своем движении к храму без Пиночетов».

 

«Александр Дубчек: Волю народа сломить невозможно» – страница 13

«<...>

– Вы не верили в успех путчистов?

– Ни минуты! Все окружающие говорили в эти дни, что я слишком большой оптимист. Но я действительно не сомневался в скором свержении этих авантюристов и возвращении к власти ее законных представителей.

Об этом я сказал и в телефонном разговоре с Борисом Николаевичем Ельциным. <...>

– Существует ли, на ваш взгляд, опасность повторения в СССР нынешних событий?

– По-моему, уже нет. Будут, естественно, возникать различные трудности и противоречия. Но с избранного пути к демократии и свободе советские люди уже не свернут. Это теперь должны понять и противники такого развития общества».

 

«Дневник из осажденного парламента» – страница 16

[Сагадат Хабиров, юрист, сотрудник одного из комитетов ВС РСФСР]: «19.08.91 год. 23.45. Вторая ночь военного переворота. Что с нами будет – неизвестно. Все полны оптимизма, поскольку путч, по всем видимым признакам, организован отвратительно, явно ощущается растерянность так называемого ГКЧП... <...>

20.08.91. 15.25. Ночь прошла в напрасной тревоге. Москву сотрясает гул боевой техники, курсирующей неизвестно откуда и куда. <...>

У «Белого дома» отшумел мощный митинг, видимо, сегодня ночью народу у наших стен будет больше. Складывается впечатление абсолютной бездеятельности путчистов, но, возможно, обманчивое. <...>

По сути, мы – участники пока еще тихой гражданской войны: две группы граждан – готовы стрелять друг в друга. <...>

21.08.91. 0.45. Кажется, началось. Бэтээры рядом, прорвали баррикады в районе метро «Баррикадная». Все спокойны, слышны очереди, конец информации. Будем жить! <...>

2.15. Пока снова тихо. Войска остановились неподалеку, чего–то ждут. Мы тоже. Все спокойны и, как говорит по радио «Белого дома» России Саша Любимов в сию минуту, «все спокойно дышат».

По нашим данным, при первой атаке на улице Чайковского горели два танка, погибли вроде бы двое и двое тяжело ранены. <...>

22.08.91. 2 часа 40 минут. Ночь. Радио «Белого дома» России сообщило голосом Саши Политковского о приземлении в Москве самолета с Горбачевым, Руцким и Силаевым. <...>».